Бездна обещаний - Бергер Номи - Страница 92

• Предыдущая
• 92/105
• Следующая

Пораженная признанием подруги, Дирдра не нашлась, что ответить, и лишь тихо произнесла:

— Я понимаю.

Но Лоис покачала головой:

— Нет, Ди, ты не понимаешь, ты ничего не понимаешь. Ты не можешь этого понять, потому что у тебя никогда не было Мечты.

— Где это видано, чтобы в жмурки играли на Рождество? — пожаловалась Кирстен Эндрю, который вел ее по чему-то, напоминавшему шаткий деревянный мост. — Я всегда думала, что в жмурки играют только на дне рождения.

— Я решил не ждать так долго.

— Почему?

— Увидишь.

— С завязанными глазами?

Эндрю расхохотался:

— Ты так прекрасно держалась все это время, потерпи еще немножко, мы почти пришли.

— Куда?

— Если я скажу тебе, я испорчу всю игру.

В ответ Кирстен лишь пожала плечами.

— Здесь осторожнее, — предостерег Эндрю. — Впрочем, лучше я сам…

Кирстен почувствовала, как Битон поднял ее в воздух и опустил на деревянный пол, который, казалось, сразу заходил под ногами.

— Приветствую вас на борту моего плавучего дома, ваше величество, — сняв повязку с глаз Кирстен и склонившись в почтительном поклоне, торжественно произнес Эндрю. — Как ваш капитан, я полностью в вашем распоряжении. Но… Но, напомню, только на эту ночь, ведь сегодня — Рождество.

Кирстен была совершенно ошеломлена. Она протерла кулаками глаза, чтобы убедиться, не сон ли это, а потом сделала первый неуверенный шаг по территории, бывшей до сегодняшней ночи для нее запретной. Она так долго жаждала увидеть воочию яхту Эндрю, что теперь жадно разглядывала каждую деталь окружающей ее обстановки. Темные, обшитые дубом стены каюты, до блеска надраенный пол. Сверкающие медные части и сферические плафоны бортовых огней. Морские карты в рамках и старинный компас, подвешенный к потолку в декоративных целях. Бункер для угля, стулья и иллюминаторы, прикрытые зелеными и голубыми занавесками. Кирстен осторожно бродила по яхте, страстно желая до всего дотронуться и ужасно боясь разбить что-нибудь, ей не принадлежащее. С каждым осторожным шагом любопытство Кирстен таяло, а чувство дискомфорта росло. Трудно было избавиться от мысли, что она здесь не более чем гостья, транзитный пассажир, сделавший остановку в мире, принадлежавшем только Эндрю и его воспоминаниям. С трудом сдерживая охватившее волнение, Кирстен повернулась к Битону и спросила, почему он решил показать ей яхту именно сегодня. Ответ был более чем прост:

— А время настало.

Взяв Кирстен за руку, Эндрю медленно повел ее по судну. Но и рядом с Эндрю она чувствовала себя непрошеным гостем. Возможно, Марианна ни разу в жизни не ступала на борт яхты своего мужа, названной в ее память, но она незримо присутствовала здесь во всем. И на дюжине развешенных по стенам фотографий, и в сотканных ею гобеленах, и в купленной ею фарфоровой посуде, и в самодельных подсвечниках. Но более всего о присутствии Марианны свидетельствовал дух захватывающий большой семейный портрет, висевший, как икона, на стене капитанской каюты. Как только Кирстен увидела портрет, ей сразу же вспомнился захватывающий роман Дафины Дюморье «Ребекка». Потом она представила себе, как они с Эндрю будут заниматься любовью под пристальным взглядом его покойной жены, и вся затряслась.

Не чуя под собой ног, Кирстен бросилась прочь с яхты.

Хотя Эндрю так никогда и не узнал причины, по которой Кирстен так спешно убежала с яхты, он понимал, что, прежде чем уговаривать ее снова прийти на судно, надо подождать. И оказался прав. Только спустя почти месяц Эндрю удалось наконец убедить Кирстен выйти с ним в море. Но стоило им выйти из залива, как небо на северо-западе стало затягиваться тучами, ветер крепчал с каждой минутой, на гребнях морских волн появились тревожные барашки, и Эндрю вдруг вспомнил, что никогда не спрашивал у Кирстен, как она переносит море.

Но беспокоиться было особенно не о чем: отбросив прочь все прошлые сомнения, Кирстен полностью отдалась очарованию открытого моря. Ее завораживала сила неведомых ей доселе ощущений: ветер, развевавший волосы и плотно прижимавший платье к телу; брызги морских волн, оставляющие соленый привкус на губах; запах серы в воздухе, наполняющемся преддверием надвигающейся грозы, — все было для нее внове. Полной грудью вдыхая тяжелый морской воздух, Кирстен откинула голову назад и широко раскинула руки в стороны, приветствуя стихию.

— Тебе лучше спуститься вниз! — прокричал Эндрю, пытаясь перекричать отчаянно скрипевшую мачту и завывания ветра, но Кирстен в ответ лишь замотала головой. — Не упрямься, я не хочу, чтобы ты свалилась за борт!

— Ты меня спасешь! — прокричала Кирстен и крепче вцепилась в металлическую стойку на корме.

— Ты уверена?

— Я знаю тебя!

Что прокричал в ответ Битон, потонуло в грохоте первого раската грома. Глядя на Эндрю, мастерски управляющего прыгавшим вверх-вниз суденышком, и получая от качки огромное удовольствие, Кирстен внезапно вспомнила рассказ Битона о его вечной битве с Посейдоном и испытала приступ необычайно сильного сладострастного желания. Развевающиеся по ветру белые длинные волосы, мускулистые руки, уверенно держащие штурвал, широко расставленные длинные, мощные ноги — все в его облике говорило о том, что он способен вступить в битву с богами и одержать победу.

Словно прочтя мысли Кирстен, Эндрю взглянул на нее через плечо и широко улыбнулся:

— Я же предупреждал тебя, что Посейдон довольно вспыльчивый старик!

— Думаешь, это послание от него?

— Какое послание?

— Ну, такое, где говорится, что мне следует немедленно покинуть судно!

Эндрю расхохотался:

— Не беспокойся, я найду способ, как с ним договориться!

— И что же ты предложишь?

— Может быть, поможет жертвоприношение!

С этими словами Эндрю переложил штурвал резко вправо, с тем чтобы встретить надвигающуюся большую волну носом яхты. Они мягко скользнули вниз, но оторвавшаяся от основания часть сине-серой волны сокрушительным водопадом с ревом накрыла палубу яхты. После этого стало не до разговоров.

Волна за волной атаковали яхту, били и швыряли ее, грозя перевернуть, но Эндрю твердо и уверенно выдерживал курс. Присутствие обожаемой Кирстен придавало ему решимости, и Битон продолжал упорно вести «Марианну» сквозь бушующее море. Одна злая волна следовала за другой, и они упрямо карабкались по ним вверх и скользили вниз. Казалось, этой качке не будет конца. Впрочем, как и этому дождю, и этим бесконечным неистовым позывам ветра.

Однако по мере приближения к заливу буря начала стихать. Стуча зубами, насквозь промокшая и замерзшая, Кирстен прижалась всем телом к Эндрю, плавно подводившему яхту к пристани. После восторга неожиданного морского приключения Кирстен вдруг почувствовала себя странно опустошенной, и, судя по выражению лица, Эндрю испытывал то же самое.

— Что же ты скажешь по поводу хорошего горячего душа?

— Скажу — да!

Кирстен сделала было шаг в сторону, но Эндрю, схватив ее за руку, снова привлек к себе.

— А как насчет поцелуя прежде?

— Думаю, и это можно устроить.

Эндрю нежно прижал Кирстен к груди.

Губы их встретились, и они оба вдруг почувствовали, что не в силах оторваться друг от друга. В конце концов Эндрю подхватил Кирстен на руки и понес по узким ступенькам вниз, в свою каюту.

Оба совершенно забыли о душе, а как только Эндрю принялся ласкать Кирстен, она напрочь забыла о портрете.

С того дня Кирстен сопровождала Битона в большинстве его плаваний и очень скоро почувствовала «Марианну» своим вторым домом. В сентябре, предприняв самое длительное свое путешествие — Касабланка, Танжер, Тунис, — на закате Эндрю и Кирстен подплывали к Тавире.

— Ты никогда не подумывала о том, чтобы навсегда оставить все как есть, — полушутя, полусерьезно спросил Эндрю, наматывая на палец серебристую прядь волос Кирстен.

— Что оставить как есть? Плавание вокруг света в качестве леди летучий голландец? — вопросом на вопрос игриво ответила Кирстен.

• Предыдущая
• 92/105
• Следующая