Дьявол в раю - Леонов Николай Иванович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/23
• Следующая

– К сожалению, милочка, мужчин здесь раз в сто меньше, чем еды! – не менее громко и столь же нарочито вызывающе поддержала ее вторая, в то же время одаривая Гурова многозначительным взглядом.

Мария сидела к ним спиной, однако состроила Гурову гримасу.

– Поздравляю!

– Только по приговору суда присяжных, сударыня! – вежливо наклонил голову Гуров и тотчас увидел вчерашнего худощавого немца, одного из двоих участников инцидента, случившегося на волнорезе. Но и это было не все. Немец прогуливался с Еланчуком. Они оживленно о чем-то беседовали.

Столика через три от Гурова и Марии рассаживалась компания загорелых молодых «качков». Со стороны казалось, они увлечены своим разговором и на окружающих не обращают внимания. Но опытный сыщик боковым зрением перехватил взгляд одного из них, брошенный, по всей видимости, на немца. «Так, – еще не зная, что бы это могло значить, отметил он про себя. – Ясно, вчерашнее ночное происшествие не прошло-таки вовсе незамеченным. Но откуда оно стало известно им, если на набережной их не было?» Кажется, ситуация становилась все более интересной.

– Разве мы не решили, что отдыхаем и для тебя свет – только в моих очах?

Гуров очнулся, вздрогнул, услышав нежно-грозное шипение Марии, и тут же увидел злые сверкающие змейки в ее взгляде, устремленном на него в упор.

– Простите великодушно, сиятельная пани! Рефлексы, – попытался перевести назревающую бурю в безмятежный штиль сконфуженный Гуров. Не тут-то было.

– Выбрось подобную дурь из головы, друг любезный! – Если уж завелась, Марию было не остановить.

Вконец растерявшийся Гуров со смутным недоумением уставился на… Теперь он и сам не понимал на кого. Что с ней случилось? И вовсе было загадкой, почему она вдруг окрестила его «другом любезным»?

– Машенька, прошу, успокойся, – нежно сжал он ее руку, заметив, что на них с любопытством начали поглядывать со всех сторон.

Неизвестно, чем бы кончилась внезапно возникшая сцена, если бы не другой скандальчик, едва не завершившийся весьма заурядным мордобоем. Случилось же вот что. Долговязый, неуклюжий немец, пробирающийся между столиками со своей морковкой и традиционным бокалом пива, проходя мимо молодых «качков», споткнулся, запотевший бокал выскользнул на стриженую макушку одного из них. Парень невозмутимо зыркнул на посмевшего его потревожить жлоба, лениво развернулся, решив, видимо, нокаутировать подобную козявку сидя.

Мощный кулак уже был в пути. Гуров понял: немец не успеет ни отскочить, ни увернуться, и тут сосед принявшего пивной душ перехватил руку, что-то громко сказал, и сидевшие за столом «качки» заржали.

Благодарный немец что-то быстро залопотал, видать, извинялся. Инцидент был исчерпан. Осколки бокала мгновенно убрали. Под пальмами вновь воцарился мир. «Ну и слава богу». Лишь сексуально озабоченная дамочка, лишившись бесплатного зрелища, обещавшего быть крайне пикантным, разочарованно проурчала с набитым ртом:

– Спортсмены, все как один, – импотенты. Любой замухрышка в сравнении с чемпионом – Геракл.

– Какая мерзость! – брезгливо скривилась Мария, увлекая Гурова прочь. Пошлости она не выносила.

– Кофе? – Главный менеджер отеля плавным жестом указал гостю, в ком явно угадывался полицейский в штатском, на кресло.

– Жарко, уважаемый. – Полноватый с агатовыми глазами и воинственно вздернутыми усиками блюститель порядка вытащил огромный клетчатый платок, промокнул мокрый от пота лоб. – Вы уверены, что ночью у вас ничего не случилось?

– У нас исключительно солидная клиентура, и, смею вас заверить, любые происшествия исключены. – Заметно нервничая, хозяин кабинета взял с подноса, который принесла девушка, два бокала пурпурного вина.

– Верю, верю, – полицейский попробовал вино, брезгливо поморщился и отставил. – Однако около часа ночи на пляже ваших соседей из моря вышел человек. – Он выставил перед собой ладонь, требуя, чтобы его не перебивали. – Это был, должен вам заметить, не поздний купальщик. Конечно, если вы не станете утверждать, что бывают такие сумасшедшие, кто находит высшее наслаждение в том, чтобы купаться по ночам в одежде. Надеюсь, среди ваших досточтимых клиентов таких нет? – Полицейский получал в эту минуту истинное удовольствие от того, что мог уязвить этого надутого, самодовольного индюка – главного, видите ли, менеджера, возомнившего о себе бог знает что. – Затем человек, с которого ручьями текла вода, прошел мимо отеля и скрылся на шоссе. Так что же это, уважаемый, может быть?

– Я не уполномочен обсуждать подобные вопросы, лейтенант, – менеджер попытался улыбнуться, заерзав в кресле. Узнай босс, какие чудеса творятся в его отеле, крупных неприятностей ему не избежать. Запсихуешь! – На моем пляже все тихо и спокойно.

– Тогда объясните, почему именно со стороны вашего пляжа приплыл человек в одежде? Это не мог быть кто-то из ваших гостей?

– Исключено!

– Значит, это был посторонний человек. Тогда не знаете случайно, как он мог попасть в ваш заповедник?

– Господин лейтенант, боссу очень не понравится, что его чудесный парк называют «заповедником», – окрысился было менеджер, желая, похоже, припугнуть собеседника.

Тот не обратил внимания на угрозу, просквозившую в голосе «надутого индюка».

– А господину Назих-бею понравится, если в аллее его чудесного парка обнаружат труп с ножом в груди? – Полицейский с нескрываемой иронией поднял бокал вина и, посмотрев его на свет, вздохнул. – Таким вином угощают на кухне.

Хозяин кабинета метнулся к стене, нажал кнопку, раскрылся роскошный бар, и на столике перед полицейским появилась бутылка преотличнейшего виски, соответствующие стаканы и вазочка со льдом.

– Уважение всегда приятно. Жаль, отблагодарить нечем. – Бравый лейтенант выпил изрядную порцию виски, покрутил ус. – Если человек чужой, это полбеды. Беда, если это ваш человек! – И на прощание сообщил: – На чужом пляже обнаружили пятна крови. Взгляни, не ранен ли кто из твоих парней? Выясни, может, кто со вчерашнего дня заболел и не вышел на работу? – «Тыкал» не без умысла. Пусть попробует обидеться! Ему бы теперь избежать неприятностей. А неприятности могут быть весьма серьезные! Серьезнее и не бывает.

– Почему ты не спросишь, с чего вдруг за завтраком я начала орать? – сверкнув озорным взглядом, вдруг спросила Мария.

– А я знаю, – Гуров перевернулся на спину, заложил мускулистые руки за голову. – Так что, пожалуйста, пропусти пролог. Начинай с главы первой.

– И ничего ты не знаешь! – Мария спрыгнула с лежака, встала перед Гуровым подбоченясь. – Ах ты, хвастун несчастный! Знаешь, тогда рассказывай!

Гуров сел на лежак, спустил ноги.

– Прекрасно! Мы остановились на том, что за завтраком ты читала монолог из какой-то пьесы. Слишком громко, но хорошо поставленным голосом. Играла не на партнера, а на публику, убеждая зрителей, мол, мы с тобой поссорились. Ты заметила, что я поглядываю на Юру, немца, «качков», и пришла к выводу, что не работать в подобной ситуации я не могу. Ты решила со мной поссориться, пустить меня на свободную охоту, пока сама станешь коллекционировать мужиков. Милый мой, любимый сыщик, пока ты составляла свои коварные и каверзные планы, ты пропустила главное. То есть, конечно, не пропустила, но не пожелала правильно оценить.

– Интересно-о, – подозрительно и в то же время насмешливо взглянула на Гурова Мария. Не разыгрывает ли он ее? – Что ж, по-твоему, я действительно пропустила главное?

– Жарко, лучше искупаемся, – он встал, протянул Марии руку.

– Знаешь, Гуров, в тебе говорит садист. – Она вырвала руку, улеглась поудобнее на лежаке. – Сначала ты заинтриговываешь женщину, потом оставляешь ее в неведении. И наслаждаешься. Говори, иначе хуже будет.

– Милая, человек опрокидывает на собрата бокал ледяного пива, готова вспыхнуть потасовка, и вдруг все кончается миром. Это тебе ни о чем не говорит?

– Ну и что? – пожала плечами Мария.

• Предыдущая
• 7/23
• Следующая