Еще не вечер - Леонов Николай Иванович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/51
• Следующая

Гуров наимоднейшего жакета не помнил, но согласно кивнул.

– Майя двумя пальцами держала что-то очень маленькое, я не рассмотрела, честно сказать, я ее почти не слушала. «Вот яд смертельный! – Она театрально взмахнула рукой. – Я глотну – и все! Ни мужа, ни сына, ни скучной старости! Мой труп! А вы вечером в этом кошмарном ресторане устраиваете поминки». Все.

– Как все? – не понял Гуров.

– Майя что-то проглотила, сделала шаг и упала. – Таня расстегнула воротник блузки. – Я ничего не поняла, даже рассмеялась. Дверь открылась, вошел Артеменко и сказал: «Майя! О Боже!» Я хотела подойти к ней, но Владимир Никитович меня не подпустил, встал на колени, нагнулся к ее лицу, словно хотел поцеловать, встал и позвонил вам.

– Он не слушал сердце, не проверял пульс? – спросил Гуров.

– Нет. Он вроде не удивился, что Майя мертва.

– Хорошо. – Гуров в сердцах ругнулся. – Что я говорю? Хорошо! Тогда уж прекрасно. Ладно. Слушай, старший лейтенант, внимательно. Ты срочно найдешь горничную Екатерину Иванову.

Гуров инструктировал Таню долго и тщательно, просил повторить свои вопросы, дважды поправлял ее, когда девушка нарушала их последовательность.

Зинич, естественно, рассказал все. Когда пришел Гуров, парень уже оправлялся от шока и мог историю свою повторить гладенько.

Отари смотрел на Зинича грустно, понимая, что парня с неизвестной целью использовали втемную. Лебедев на очной ставке от всего откажется, его не взять. И прекрасно! Теперь прекрасно. Отари вышел из игры. Хоть сын за отца не отвечает, но… все изменилось. Еще утром подполковник Гуров был его другом. Сейчас он главный враг. Он его не поймет, потому и знать ничего не должен.

Гуров сразу почувствовал: сейчас Зинич говорит правду, значит, главаря не взять. «Конечно, планы мы его рушим, но истину на свет не вытащим и виноватых не накажем. Ни Артеменко, ни Кружнев показаний не дадут, а с тем, что у меня есть, – все равно что с мелкашкой на медведя. И Майя умерла. Все плохо. А почему у меня настроение вполне приличное? – Гуров заглянул в себя поглубже, понял и, к стыду своему, не покраснел. – Майя отравилась случайно, она не верила, что держит в руке яд, просто паясничала, и мне девушку не жалко. Я становлюсь роботом, нечеловеком. Для меня главное не факт смерти, а что человека убили не в моем присутствии, главное, я не виноват, а смерть я видел и раньше».

Отари и Зинич о чем-то спорили, Гуров слов не понимал, но посторонние звуки мешали, он опустился в кресло и равнодушно, без всякой злости сказал:

– Заткнитесь.

«Еще недавно я не позволял себе так разговаривать ни с кем». – Гуров взглянул на Отари, хотел извиниться, но лишь поморщился.

– Пустяки, дорогой. Ты просто устал, – сказал Отари и кивнул Зиничу на дверь: – Выйди, подожди в коридоре.

– Дайте минуту, майор. Если Татьяна добьется успеха, необходимо горничную Иванову официально допросить. Кружнева задержать в порядке сто двадцать второй, на семьдесят два часа. – Гуров встал.

– За что задержать? – Отари старался говорить спокойно и не размахивать руками. – Лев Иванович, почему ты не можешь мне все объяснить! Я не деревянная фигурка, которую на шахматной доске переставляют.

– Времени нет, – ответил Гуров. Поборов слабость и растерянность, он вновь включился в работу.

– Я задержу! Ты не докажешь! Кто за незаконное задержание отвечать будет?

– Майор Антадзе, естественно. – Гуров даже пожал плечами. – Артеменко тоже задержать, и у обоих изъять все, вплоть до носовых платков, я уже не говорю об авторучках. Передай следователю: если вы не докажете вину Кружнева и Артеменко и через семьдесят два часа их отпустите, вас по головке не погладят. А если в гостинице еще одного человека убьют? Работай. Зинича со мной в машину.

Гуров уже открыл дверь, но неожиданная мысль остановила его:

– Черт побери! Нельзя задерживать. Разведите их по номерам, посади с ними людей, пусть читают журналы и пьют чай. Спиртное у Артеменко отбери.

Юрий Петрович расхаживал по своему номеру, пребывая в настроении противоречивом. Володю Артеменко удалось направить на путь истинный, однако парень он оказался хлипковатый. Леня Кружнев человек железный, но неуправляемый, способен выкинуть любое коленце. Положение, казалось бы, дерьмовое, радоваться нечему. С другой стороны, ситуация за последнее время не ухудшалась. Половину требуемых денег он семье Южанина передал, вторую половину обещал отдать после суда. Значит, о том, чтобы Юрий Петрович Лебедев находился на свободе, позаботятся.

Зазвонил телефон, звонок был междугородный. Лишь вчера Лебедев сообщил в Москву свой новый номер, кому-то уже неймется. Он снял трубку.

– Здравствуй.

Абонент не представился, но Лебедев сразу узнал его. Это звонил тот самый человек с грустными глазами, что пришел в Москве, передал от Южанина привет, попросил деньги и ликвидировать Артеменко и Зинича.

– Нужный тебе человек не местный, а из Москвы, твой друг. Власти вышли на него, требуют к себе. Если он попадет в кабинет следователя, всем конец, тебе тоже. Я дал тебе документ на…

– Помню, – перебил Юрий Петрович.

– Действуй немедленно, твоя судьба в твоих руках. – Абонент положил трубку.

«И откуда он все знает? – думал Лебедев. – В тот pаз о пальцевых отпечатках на шкатулке, теперь, что прокуратура вышла на Артеменко? Ну, это дело не мое…» Лебедев написал майору Антадзе письмо и отнес в отдел.

В это время оперативники уже выходили на некоего Ивана Ивановича.

Он вернулся в гостиницу и начал анализировать ситуацию. Антадзе ослушаться не посмеет, не допустит, чтобы отец и дед сели в тюрьму, значит, часы Володи Артеменко сочтены. Сам он, Юрий Петрович Лебедев, вне опасности и ни к происходящему, ни к тому, что сегодня вечером должно случиться, никакого отношения не имеет. Уж он ли не ценил помощников, не растил, охранял, лелеял, можно сказать! А в критический момент – один как перст, опереться не на кого, обидно, несправедливо жизнь распоряжается.

Гуров вошел без стука, прервав размышления Юрия Петровича на самом интересном месте.

– Я не здороваюсь, так как здравствовать вам не желаю. – Гуров закрыл за собой дверь. – Вы – Юрий Петрович Лебедев, я – Лев Иванович Гуров. Вы – преступник, я – подполковник милиции, такие встречи время от времени происходят.

– У вас наверняка имеется документик, но не беспокойтесь, верю на слово. – Юрий Петрович опустился в кресло, жестом пригласил незваного гостя садиться. – А что человек преступник, устанавливает только суд. Вы это знаете не хуже меня, судя по возрасту и званию, оговориться не могли, значит, умышленно оскорбляете.

– Точно. – Гуров кивнул. – У меня с доказательствами дело обстоит плохо, решил обидеть, может, вы сгоряча подбросите в огонь дровишек.

– Это вряд ли, – ответил Юрий Петрович и подумал, что если бы у Гурова было так плохо с доказательствами, то лично не заявился бы и уж точно так не говорил. – Думаю, вызывать милицию и выпроваживать вас бессмысленно?

– Правильно думаете. Я у вас пока, – Гуров сел в кресло, – как частное лицо, такой нахальный незваный гость. Можете не сомневаться, следователь прокуратуры, официальный допрос, очные ставки – все будет, не волнуйтесь. Давайте сначала мирно побеседуем.

– Нет. – Юрий Петрович поднялся. – Мирную беседу мы пропустим. Начнем с официального протокола.

«А чего я ждал? – подумал Гуров. – Такой человек на беседу не согласится. Позиция у меня слабенькая, если он это поймет, то обнаглеет, и следователю с ним не справиться».

– Имеете полное право. – Гуров тоже встал. – Я подумал, что разговаривать здесь приятнее, чем в милиции. Следователь прокуратуры проводит осмотр места происшествия. В «Приморской» от мгновенно действующего яда умер человек. Пока следователь осмотр не закончит и всех не допросит, вами заниматься не начнет, придется ждать. – Он открыл дверь.

– А я-то здесь при чем? – удивился Юрий Петрович и вновь сел в кресло. – Чушь какая-то!

• Предыдущая
• 44/51
• Следующая