Мы с тобой одной крови - Леонов Николай Иванович - Страница 34

• Предыдущая
• 34/66
• Следующая

Мишка почти пришел в себя, говорить было трудно, но голова была ясная. Такое предложение Гуров предвидел, сказал, что убьют обязательно, верить нельзя.

– У нас разговору, – Мишка запнулся, вынул выбитый зуб, – никакого не было. Бежали, поначалу он меня держал, потом я изловчился и пером его руку полоснул. Он меня выпустил, я – «сквозняком» на Суворовский, тут какой-то частник разворачивает, я заскочил, кричу: «Газуй, падла! Иначе порежу!»

– Ты хочешь, чтобы я тебе поверил?

– Я сейчас тихо умереть хочу. Вы Папа, вы и решаете…

«Чтобы Гуров дал пацану достать перо и полоснуть себя по руке? Да никогда в жизни! А так, все в жизни случается…»

– Эй! – громко сказал Папа и неодобрительно взглянул на русского бугая, который вошел в гостиную из кухни последним, продолжая жевать. – Потолкуй с лепилой, надо помочь парню и где-то замкнуть. Дня на два. Я за это время узнаю, что с ним. Если волкодав ранен, пацану премия полагается, так как я лично знаю нескольких покойников, которые на господина полковника руку поднимали, а сколько их в «зоне», пожалуй, и не счесть. Ну а если Гуров здоров – повесить…

Совещание, как и положено, проходило в зале для совещаний. Только совещателей для такого громадного помещения было маловато, точнее, семь человек. Ни одного спикера, даже завалящего министра не пригласили. Собрались самые богатые люди России, которым настоящий бардак надоел, и они решили взять власть в свои руки. Не устраивать революции, не захватывать почту и телеграф, а сделать все сравнительно тихо и мирно.

Без всяких выборов председательствовал Виктор Иванович Якушев.

– Правительство мы пока трогать не будем. Как бы не промахнуться с президентом.

– Слушай, Виктор Иванович, а ты уверен, что Бориса удастся прокатить?

– Без комментариев. Вопрос провокационный. Что значит – уверен? Я считаю, что план хорош, главное – единственный, и будем надеяться.

– Ну, допустим! Но кого именно?

– Я продолжаю считать, что нужен молодой, никому не известный генерал, – ответил Якушев.

– И за такого Россия проголосует?

– Если человек с нашей помощью наведет в Москве, Питере и ряде других городов порядок, то проголосует. Ну, и нам, конечно, кошельки на рекламу придется расстегнуть. Главная наша задача – прекратить все неплатежи. Люди работающие должны получать зарплату.

– Если не трогать правительство, что изменится и зачем нам вязаться в большую политику? У каждого есть кусок, каждому хватает.

Якушев ждал подобного вопроса.

– Если считать на куски, то ты, Семен Викторович, прав, но при теперешнем положении из кусков Россию не возродить. Нам не дадут кредиты, не пойдут в долю, без западного капитала мы с тобой так и останемся кусочниками.

Среди присутствующих прошел недовольный шепоток, кто-то ехидно сказал:

– А ты хочешь благословения на княжество российское?

Якушев согласно кивнул, знал, что вопрос упрется в скипетр и корону, вздохнул и отвернулся.

– Ну почему человек ищет в любом деле личную выгоду? Тебе нужна корона – забирай, мы поддержим тебя, я первый поддержу.

– Вся Россия горит и стреляет, кто же ее удержать сможет?

– Так зачем глупости говорить? Мы контролируем большинство министров, оставили их на местах, пусть работают. Надо, чтобы президент знал, кто истинный хозяин, чтобы силовые министры не дрались за место у трона, а работали. Я уже говорил, начинать надо с президента. Он даст силовикам волю, пусть уберут неугодных, говорливых, пригасят войны, тогда заработают министры, оживет производство. Конечно, определенный риск есть. Можно деньги потерять и ничего не добиться. Уже говорилось, можно сидеть по углам, каждый со своим куском и сладко чавкать. Решайте.

Лицо у Михаила зажило. Шрамы, конечно, остались, но вид был уже вполне приличный. Вел он себя тихо, никому ничего не рассказывал, но люди знали, что с ним разбирался сам Папа, парень полностью реабилитирован и даже приглашен в какое-то дело. Но, по совету Гурова, он предложение не принял, ссылаясь на подорванное здоровье.

Он пришел к Сашке Галею, когда старшего в доме не было. Оставив кеды за порогом, прошел в носках, все осмотрел, как в музее.

– А на хрена вам все это надо? – оглядывая комнату, спросил Мишка.

– Старшой решил. Говорит, наше время пришло – будем жить, как буржуи.

– Чего говорить, красиво… – Мишка провел пальцем по сверкающему овальному столу. – Только, Сашок, не для житья все это, так… музей…

– Я согласен! – Сашка упал в глубокое вишневого цвета кресло. – Да и цена меня не устраивает.

– Чего тебе цена, коли Борис за все платит?

Сашка задумчиво отвернулся, неожиданно спросил:

– Мы с тобой сызмальства по корешам, скажи, за что тебя паханы так отделали?

– Ошиблись. – Мишка подошел к бару, спросил: – Так это все можно пить?

– Ясно, для того и поставлено. Налей себе чего хочешь.

Бутылки все были иностранные, незнакомые. Мишка покачал головой, сказал:

– Нет, ты хозяин. Плесни мне грамм сто.

Когда выпили, Сашка оперся на костыль, вновь уселся в кресло, безрадостно оглядел роскошную квартиру. С рождения за кусок хлеба бился, теперь все есть, а радости нет, тоска.

– Миша, ведь ты единственный, кто не позавидовал, в самое яблочко сказал: «А зачем?» Ты знаешь, я с Борисом рос, мне казалось, что мы больше чем братья.

Мишка вспомнил, что Гуров несколько раз говорил: «Вопросов не задавай, а коли начнется задушевная болтовня – пресечь немедленно».

– Брось, Сашка, сопли распускать. Меня ни за что чуть не убили, жив и рад.

– Я тоже рад за тебя. – Казалось, Сашка обрадовался, что разговор прекратился. – Толкуют, ты теперь человеком стал и в верха пойдешь?

– Болтают. Я спервоначала к бабке в деревню съезжу, проведаю, не был у нее годов семь, а то и более. Харчи подвезу, иное по малости.

– Хорошее дело…

Михаил дошел до порога, обернулся, вновь осмотрел роскошную комнату.

– Здорово, конечно. Но думаю, чтобы в таких покоях обитать, необходимо в таких и родиться.

Гуров и Крячко пришли в кинотеатр «Варшава» днем, около двух. Гуров взял билеты, Крячко проверил, нет ли за другом слежки. К залу подтягивался народ, в основном молодежь, и оперативники для опытного глаза «светились». Гуров подал знак – не подходить, Крячко в ответ состроил рожу – мол, и дураку ясно.

Вскоре появился Михаил Захарченко, купил билет, прошел в зал, разменял деньги, подошел к игровому автомату. Гуров тоже разменял деньги, подошел к автомату, начал расспрашивать о правилах игры.

Мишка тыкал пальцем в экран и, показывая на ручки, коротко рассказал о Галеях, буквально в двух фразах:

– Выигрыш в эту, «МММ» – реконструкция».

Гуров понимающе кивнул.

– Считай, мы квиты. Всем объяви, что уезжаешь к бабке, загляни к ней на денек и отправляйся по адресу, что я тебе дам. У бабки тебя достанут. Пиши до востребования.

– Галеи – отличные пацаны, они… – Мишка замолчал, так как Гуров уже выходил из кинотеатра.

– Киллера мы нашли. Теперь надо решать, что с ним делать, – усаживаясь в машину, сказал Гуров.

– Ты – счастливый, Лев Иванович, сил нет.

– Это не я счастливый, а ты – умный, – усмехнулся Гуров. – Покопаться в старых приятелях предложил именно ты. Кстати, я не хочу, чтобы о результатах знал третий человек.

– Так Артем работает.

– Молодой. Ему еще долго работать.

– А Петр?

– Петр – умнее нас с тобой, но лишь человек. Придавят на высоком ковре и брякнет, отбиваясь. Тут и имя не требуется, мы в принципе не должны иметь результата.

– Как же ты на него вышел? И почему так уверен?

– Вышел ты, я лишь установил. Ты принес список группы курсантов, которые учились вместе с Исилиным. А в соседнем доме с Галеем – одним из курсантов, живет парнишка, которого мы с тобой вербовали неделю назад. Я попросил его зайти к младшему брату. Оказалось, что Галей получил в этих «МММ» несметное количество миллионов. Если человек получает миллионы и учился в КГБ, то это слишком. Источник характеризует Галея как жесткого московского парня, который в жизни не отдаст деньги невесть куда. Так он отмыл доллары, причем сотни тысяч. Это – Белоус, Сивков, Карасик и Исилин… Это – их жизни. А сейчас мы с тобой едем на прежнее место службы. К Борису Андреевичу Юдину.

• Предыдущая
• 34/66
• Следующая