Последнее письмо от твоего любимого - Мойес Джоджо - Страница 24

• Предыдущая
• 24/94
• Следующая

Позавтракав, он вставал из-за стола, она помогала ему надеть пальто, и где-то в начале девятого раздавался тихий стук в дверь — за Лоренсом приезжал водитель. Дженнифер стояла на пороге и махала рукой на прощание до тех пор, пока машина не исчезала за поворотом.

Минут через десять приходила миссис Кордоза. Экономка ставила чайник, жалуясь на стоящие морозы, а Дженнифер погружалась в изучение списка вещей, которые необходимо сделать за день. Сначала шли обычные домашние дела: пропылесосить, вытереть пыль, постирать белье, что-нибудь починить, например пришить оторвавшуюся от манжеты рубашки Лоренса пуговицу, или почистить его ботинки. Иногда она поручала миссис Кордозе рассортировать постельное белье в комоде или отполировать серебряный сервиз, что та беспрекословно выполняла, сидя за покрытым газетой кухонным столом и слушая радио.

Дженнифер в это время принимала ванну и одевалась. Иногда она заходила на чашечку кофе к жившей по соседству Ивонне, или выбиралась пообедать с мамой, или брала такси и ехала в центр города, чтобы закупить все необходимое к Рождеству.

Возвращаться она всегда старалась пораньше — именно в это время ей обычно приходило в голову еще какое-нибудь поручение для миссис Кордозы: поехать на автобусе в магазин и купить материал для занавесок, найти особый сорт рыбы, который, по словам Лоренса, может прийтись ему по вкусу Она старалась отпускать экономку пораньше, чтобы провести дома хотя бы час-два в полном одиночестве и попробовать найти остальные письма.

С того дня, как она обнаружила первое письмо, прошло две недели, и за это время она сумела отыскать еще два. Они тоже были отправлены на абонентский ящик, но явно адресованы ей. Тот же почерк, та же страстная прямолинейная манера изложения — эти слова эхом отзывались в сердце Дженнифер. В письмах описывались события, которых она не помнила, однако ей казалось, будто она кожей чувствует, о чем идет речь, — словно где-то вдалеке после долгого перерыва вновь зазвонил огромный колокол.

Все письма были подписаны просто Б. Она перечитывала их столько раз, что практически выучила наизусть.

Дорогая моя девочка.

Уже четыре утра, а я все не могу заснуть и думаю о том, что сегодня он возвращается домой. Я схожу с ума, представляя, как он лежит рядом с тобой, как он с чувством полного права прикасается к тебе, обнимает тебя, — боже, я отдал бы все на свете ради того, чтобы это право принадлежало мне.

Ты так разозлилась, застав меня за бутылкой в «Альберто», обвинила в том, что я потакаю своим слабостям, и боюсь, мой ответ был непростительно груб. Когда мужчины приходят в бешенство, плохо от этого прежде всего им самим, и я думаю, ты прекрасно понимаешь, что твои слова ранили меня куда больше, чем все те жуткие глупости, которые я наговорил тебе в ответ. Когда ты ушла, Фелипе назвал меня идиотом, и был совершенно прав.

Я пишу тебе обо всем этом, потому что хочу, чтобы ты знала: я собираюсь стать другим человеком. Ха, поверить не могу, что употребляю это избитое выражение, но тем не менее. Ради тебя мне хочется измениться, хочется стать лучшей версией самого себя. Я просидел не один час, глядя на бутылку с виски, и вот, минут пять назад, я наконец встал и вылил все это чертово пойло в раковину. Я стану другим человеком ради тебя, дорогая. Я хочу жить так, чтобы ты могла гордиться мной. Если нам с тобой суждено довольствоваться лишь редкими часами встреч, то я хочу, чтобы каждая минута запечатлелась в моей памяти с удивительной ясностью, чтобы в тяжелые времена, когда наступит темная ночь души, я мог отчетливо вспомнить эти моменты.

Прими его, раз так надо, любимая моя, но не люби его. Прошу, только не люби его!

Твой эгоистичный

Б.

Читая последние строки, она чуть не разрыдалась. Не люби его. Прошу, только не люби его! Теперь ситуация прояснилась: значит, ей не зря кажется, что они с Лоренсом безумно далеки друг от друга. Оказывается, она влюбилась в другого мужчину. Найденные любовные письма все объясняли — в отличие от Лоренса, этот мужчина по-настоящему открыл ей свою душу. Она читала его письма с замиранием сердца, покрываясь мурашками с головы до ног. Эти слова были ей знакомы! Но, несмотря на это, за ними крылась огромная боль…

Бесчисленные вопросы грозили свести ее с ума: сколько времени они встречались? Давно ли это было? Спала ли она с этим мужчиной? Неужели из-за него она испытывает к мужу такое физическое отвращение?

Ну и конечно же, самый главный и загадочный вопрос: кто он?

С тщанием, достойным детектива, Дженнифер раз за разом перечитывала три письма в поисках хоть какой-нибудь подсказки, но никто из ее знакомых, имя которых начиналось на «Б», не подходил. Таких было всего двое: Билл и бухгалтер ее мужа Бернард — в последнего она не смогла бы влюбиться ни при каких условиях. Интересно, приходил ли таинственный Б. в клинику, когда она еще не пришла в себя и плохо различала лица посетителей? Наблюдает ли он за ней с расстояния? Возможно, он ждет, что она с ним свяжется? Он где-то существует, и только он может ответить на все вопросы, он — ключ ко всему.

Каждый день она пыталась вспомнить, какой была раньше: что это за женщина, у которой есть такие тайны? Где бы она спрятала остальные письма? Где найти подсказки, которые приведут ее к жизни до аварии? Два письма оказались спрятаны в книгах, другое — в сложенном виде было аккуратно спрятано в чулок. В таких местах ее мужу никогда бы не пришло в голову искать улики. Я, оказывается, умная, подумала она сначала, а потом с некоторым смущением: умная и двуличная.

— Мама, — обратилась Дженнифер к матери, сидя за столиком на верхнем этаже универмага «Джон Льюис», — а кто был за рулем, когда я попала в аварию?

Мать внимательно посмотрела на нее. В ресторане не было свободных мест, повсюду сидели люди в зимних пальто, с множеством пакетов, над столиками стоял гул оживленно беседующих голосов и звон посуды.

— Дорогая, опять ты за свое. Зачем ворошить прошлое? — быстро оглянувшись по сторонам, ответила она, как будто Дженнифер спросила у нее что-то неприличное.

— Я так мало помню о том, что произошло, — попивая чай, спокойно объяснила Дженнифер. — Мне кажется, если я узнаю больше подробностей, то быстрее вспомню все остальное.

— Но ты же чуть не умерла. Я не хочу даже думать об этом.

— Но что произошло? Я сама была за рулем?

— Не припомню, — уставившись в тарелку, упрямо ответила мать.

— Если за рулем была не я, то что случилось с водителем? Он наверняка тоже пострадал?

— Понятия не имею, ну откуда мне знать? Лоренс всегда заботится о своих служащих, правда ведь? Наверное, травмы были не серьезные. Если ему потребовалась медицинская помощь, Лоренс наверняка все оплатил.

Дженнифер подумала о водителе, который забирал ее из клиники: усталый мужчина лет шестидесяти, аккуратные усики и лысеющая голова. Непохоже, чтобы он недавно получил серьезную травму, да и на роль ее любовника он точно не тянул.

— Спроси у него сама, — добавила мать, отодвигая тарелку с недоеденным сэндвичем.

— Обязательно спрошу, — соврала Дженнифер. — Но Лоренс хочет, чтобы я поменьше думала.

— Что ж, он совершенно прав, дорогая. Возможно, тебе стоит последовать его совету.

— А ты знаешь, куда я ехала?

— Понятия не имею, — оправившись от замешательства, ответила мать, явно насторожившись от таких настойчивых расспросов. — Наверное, по магазинам… Постой, кажется, авария произошла где-то недалеко от Мэрилебон-роуд, машина врезалась в автобус. Или автобус врезался в машину. Дженни, дорогая, это был настоящий кошмар. Мы думали только о том, чтобы ты поскорее поправилась, — добавила она, поджав губы и давая Дженнифер понять, что разговор окончен.

В дальнем углу зала женщина, укутанная в темно-зеленое пальто, улыбаясь, смотрела в глаза мужчине, который нежно проводил пальцем по ее профилю. Когда он добрался до губ, она прикусила кончик его пальца. Они так открыто и естественно проявляли свою близость, что у Дженнифер по спине побежали мурашки. Казалось, кроме нее, больше никто не обращает внимания на эту пару.

• Предыдущая
• 24/94
• Следующая