Защита Гурова - Леонов Николай Иванович - Страница 65
- Предыдущая
- 65/71
- Следующая
Но за Вердиным следовало присмотреть, потому Гуров с Крячко расстелили на столе карту Москвы и пометили известные уже адреса, по которым бывал Вердин. Если он направлялся в место известное, объект можно было «бросать» и «брать» его в адресе, а не светиться у него на хвосте всю дорогу. Машин было всего три, из них две иномарки, которые для серьезной работы не годились. И вообще, вся задумка с «наружкой» на машинах, которые объекту известны, водители известны, все сплошная липа. Поэтому Гуров решил прилепить машине контрразведчика «маяк», следить за его передвижениями на расстоянии.
События, связанные с полковником Огарковым, тюрьмой и необходимостью думать о защите жизни Тимура Яндиева, на сутки заслонили собой сообщение камерного агента. Человек, привлекший к себе внимание, содержался в ИВС, побег из которого для серьезного человека, да еще имевшего поддержку с воли, был делом плевым. Содержался он под именем Ивана Трофимовича Кустова, тщательной проверке не подвергался, она требовала времени. Следовало его негласно сфотографировать, показать фото Тимуру Яндиеву.
Гуров находился в цейтноте. Проверка, фотографирование – это время. Но если содержащийся в ИВС тот самый, искомый человек, то ему ничего не стоит из своего укрытия бежать. Точнее, его увезут те же люди, которые привезли, и «золотая рыбка» уйдет буквально из рук. Следовало что-то срочно предпринять, используя свое имя и связи, а куда без них в России денешься? Гуров, не очень заботясь, что в легенду поверят, под видом того, что в ИВС авария в системе водоснабжения, добился, что две камеры освободили как аварийные и Ивана Кустова «временно» перевели в изолятор, расположенный во дворе всем москвичам прекрасно известного красивого желтого дома, находящегося по адресу: Петровка, 38.
При перевозке Кустова в сопроводительных документах возникла «путаница», и Вердин своего подопечного из поля зрения на время потерял. Положение подполковника тоже нельзя было назвать простым. Конечно, контрразведке найти человека, содержащегося в одном из московских ИВС, было делом нескольких минут, следовало только нажать кнопку. Сложность заключалась в том, что надо было нажать официальную кнопку. А какое отношение может иметь подполковник, начальник спецподразделения контрразведки, к карманнику? Данная сложность тоже была сравнительно легко преодолима, но на это также требовалось время.
Вердин позвонил следователю милиции, который занимался карманкой Кустова. Подполковник не был лично знаком с замордованным текучкой лейтенантом, лишь дважды разговаривал по телефону. Следователь, естественно, не знал звания и должности абонента, считал, что беседует с журналистом. Услышав вопрос о карманнике, которого перевели из одной камеры в другую и «газета» не может его найти, мент вспылил:
– Вам что, совсем делать нечего? Президент болен, в верхах люди глотки друг другу перегрызли. Киллеры по улицам чуть ли не с флагами ходят. У меня сейф не закрывается, серьезные дела на столе лежат. А вас какой-то щипач интересует. Потерпевший по делу толком не допрошен, и я его найти не могу. Вашего Кустова не в другую камеру переводить следует, а на улицу гнать…
Если бы Вердин мог разговаривать официально, милицейский следователь бросил бы все свои архиважные дела и занимался бы Иваном Кустовым круглые сутки. Но подполковник не выслушал гневную тираду до конца, положил трубку. Через день-другой Иван найдется, полковник Огарков неожиданно уехал, следовало срочно форсировать вопрос с Тимуром Яндиевым.
Вердин уже снял телефонную трубку, как неожиданно вспомнил разговор с высокопоставленным лицом, упоминание о наличии профессиональных боевиков, убийц, готовых по первому сигналу… Такие люди, конечно, имелись, но они подчинялись отнюдь не Вердину. Сам подполковник боевой силы не имел, а она могла понадобиться в любой момент. Он подумал о Тулине и задании, которое давал ему: навести мосты с действующей бандитской группировкой. Собственно, именно для этого Вердин и вернул чужого агента в строй. Человека вербовали беспомощный старпер генерал-полковник и покойный шеф Фокин Тулин своего задания тогда не выполнил, но никого не сдал, держался достойно. Судя по его докладу, связь с группой Ямщикова установить удалось. Связь следует проверить, реанимировать, да и Тулин застоялся, от него практически нет отдачи.
Подполковнику повезло, он быстро разыскал Тулина. Вердину показалось, что бывший десантник и незадачливый киллер звонку обрадовался, хотя и разговаривал в обычной манере: «а пошел бы ты подальше».
– Георгий, ты Якова не забыл? – спросил Вердин.
– Видел днями, он не цветет, но уже пахнет.
– Повидайся, скажи, мол, нужны две тачки с ребятами, выслушай, что он за них хочет, скажи, надо посоветоваться. Но мы их возьмем, только людей проверь лично.
– Можно, – равнодушно ответил Тулин. – Но я не в деле, стар уже в салочки гоняться.
– Ты переговори, а детали обсудим, – сказал Вердин. – Тебе вечера хватит?
– Если свижусь, так хватит.
– Завтра в девять, – Вердин разъединился, набрал другой номер.
Хотя подполковнику Уткину и позвонили, официально уведомили, что в помиловании приговоренному к высшей мере Яндиеву отказано и смертника сегодня заберут, когда прибыл автозак и старший конвоя офицер внутренних войск предъявил официальную бумагу, подполковника охватил мандраж.
Приговор приводили в исполнение не в тюрьме. За человеком приезжал автозак, конвой не милицейский, внутренние войска. Приговоренного увозили, и больше его никто никогда не видел.
Уткин держал в руке плотный глянцевый лист, смотрел на него ослепшими от страха глазами, сумел разобрать лишь бланк Президента да что чернила черные и молча кивнул.
– При выводке будете присутствовать? – спросил молодцеватый старлей так спокойно и равнодушно, словно речь шла о погрузке в фургон скота.
– Это обязательно? – спросил Уткин, еле сдерживая икоту.
– По форме, товарищ подполковник, а в действительности дайте команду, а мы люди привычные, справимся.
Уткин вызвал дежурного, сказал необходимые слова. Дежурный офицер козырнул, глянул на подполковника презрительно и вместе с офицером внутренних войск вышел из кабинета.
Уткин попытался прочитать полученную бумагу, разобрал лишь президентскую подпись, документ зарегистрировал и убрал, напротив фамилии Яндиева коряво написал: «Убыл», убрал документы в сейф.
Подполковник пытался услышать за толстыми стенами какой-либо шум или звук отъезжающей машины, но тюрьма, как обычно, хранила молчание.
«Вот так, был человек и нет человека», – подумал подполковник Уткин и начал листать лежавший на столе «АиФ».
В ресторане, где некогда Тулин впервые встретился с Ямщиковым-Ляльком, бывший десантник бывал дважды, сидел с главой группировки за одним столом, но ни о каких делах не говорили. Обслуга в кабаке к Тулину привыкла, уважала за умеренность в спиртном и пунктуальность в расчетах. Ближайшее окружение босса молчаливого новичка не ревновало, он в дружки не лез, держался сторонне, уважительно, однако без подобострастия. Однажды бригадир сказал Ляльку, кивнув на сидевшего поодаль Тулина:
– Нравится мне мужик, самостоятельный, сейчас такого встретишь редко. Но делать ему здесь совсем нечего, женского интереса нет, и с ребятами он не сходится. Руку готов отдать, он из органов.
– Мне-то какое дело? – ответил Лялек. – Хоть из уголовки, хоть из ФСБ, мне едино. Я мелкий коммерсант, налогоплательщик аккуратный. Хотя вряд ли он из службы, меня бы предупредили, все давно схвачено.
Лялек держался равнодушно, но любопытство разбирало. Ясно, не простой мужик, где живет, чем занимается – неизвестно, ничем не интересуется, знать конкретно ничего не может. Однако зачем-то захаживает.
Обедал Тулин всегда один, ни приятелей, ни женщин с ним никогда не было, к Верке он интерес потерял.
Однажды Лялек пришел в кабак, увидел Тулина, который сидел, как всегда, в одиночестве за угловым столиком, сказал сопровождавшим ребятам, что скоро подойдет, и подсел к Тулину.
- Предыдущая
- 65/71
- Следующая
