Духи дамы в черном - Леру Гастон - Страница 37

• Предыдущая
• 37/56
• Следующая

Бросив взгляд на г-на Дарзака, я спросил:

— Но разве мы уже не спасены?

— Я найду что-нибудь, что спасет наш мозг! — повторил Рультабийль.

— Парень прав, — заметил г-н Дарзак. — Нам обязательно нужно узнать, как этот человек вошел сюда.

Внезапно Рультабийль встал, держа в руках револьвер, который он выудил из стенного шкафа.

— Вы нашли его револьвер? — проговорил Робер Дарзак. — По счастью, он не успел им воспользоваться.

С этими словами г-н Дарзак вытащил из кармана пиджака собственный револьвер, который спас ему жизнь, и протянул его молодому человеку.

— Вот настоящее оружие.

Рультабийль прокрутил барабан револьвера Дарзака и вытащил стреляную гильзу, затем сравнил этот револьвер с другим, найденным в шкафу и принадлежавшим убийце.

Это был «бульдог» лондонской фирмы; он казался совсем новеньким, все патроны в нем были целы. Рультабийль признал, что из него еще не стреляли.

— Ларсан прибегает к огнестрельному оружию только в крайнем случае, — пояснил он. — Он не любит шума. Будьте уверены, он хотел лишь напугать вас, иначе выстрелил бы, не раздумывая. Рультабийль отдал Роберу Дарзаку его револьвер, а оружие Ларсана спрятал в карман.

— Теперь оружие ни к чему, — проговорил г-н Дарзак и покачал головой. — Клянусь вам, совершенно ни к чему.

— Вы полагаете? — осведомился Рультабийль.

— Уверен.

Рультабийль встал, прошелся по комнате и сказал:

— Когда имеешь дело с Ларсаном, в таких вещах никогда нельзя быть уверенным. Где труп?

— Спросите у госпожи Дарзак, — отозвался г-н Робер. — Мне хотелось бы забыть о нем. Я не хочу ничего больше знать об этом ужасном деле. Если ко мне вернутся воспоминания о страшном путешествии, когда у меня в ногах покачивался мешок с умирающим человеком, я скажу себе: «Это кошмар!» И прогоню его. Не говорите больше со мною об этом. Где труп, кроме меня, знает лишь госпожа Дарзак. Она вам и скажет, если захочет.

— Я тоже забыла, — отозвалась г-жа Дарзак. — Так надо.

— Однако, — покачав головой, продолжал настаивать Рультабийль, — вы сказали, что он умирал. А сейчас вы уверены, что он мертв?

— Уверен, — просто ответил г-н Дарзак.

— Ох, все уже кончено, все кончено, не правда ли? — подойдя к окну, умоляющим голосом проговорила Матильда. — Смотрите, солнце! Эта страшная ночь прошла навсегда. Все кончено!

Бедная Дама в черном! Слова «все кончено!» были словно вопль ее души. Ей хотелось забыть ужасную драму, которая произошла в этой комнате. Ларсана больше нет. Ларсан погребен. Погребен в мешке из-под картошки.

Внезапно мы в испуге вскочили: Дама в черном исступленно захохотала. Но почти сразу хохот резко оборвался, и наступило гнетущее молчание. Мы не осмеливались смотреть ни на нее, ни друг на друга. Первой заговорила она:

— Уже прошло. Все кончено. Больше я смеяться не буду.

И тут раздался очень тихий голос Рультабийля:

— Все будет кончено тогда, когда мы узнаем, как он сюда вошел.

— К чему? — возразила Дама в черном. — Эту тайну он унес с собой. Объяснить это мог лишь он, но он мертв. — Он будет по-настоящему мертв, только когда мы узнаем, как он сюда вошел, — отчеканил Рультабийль.

— Очевидно, — вмешался г-н Дарзак, — раз мы этого не знаем, но хотим узнать, он будет все время вставать перед нашим мысленным взором. Его нужно прогнать.

— Так давайте прогоним, — согласился Рультабийль. Он нежно взял Даму в черном за руку и попытался увести ее в соседнюю комнату, говоря, что ей нужен отдых. Однако Матильда заявила, что не пойдет туда, потому что мы собираемся изгонять призрак Ларсана. Нам показалось, что она снова начнет хохотать, и мы дали знак Рультабийлю, чтобы он больше не настаивал.

Тогда Рультабийль отворил дверь и позвал Бернье с женой. Мы буквально заставили их войти в комнату, после чего принялись сопоставлять кто что знает. В результате выяснилось следующее.

Во-первых: в пять вечера Рультабийль побывал здесь и заглянул в шкаф. В обеих комнатах никого не было.

Во-вторых: после пяти часов комнату открывали дважды; оба раза делал это папаша Бернье, который в отсутствие супругов Дарзак один мог ее открыть. В первый раз — в пять часов с минутами: он впустил г-на Дарзака; во второй раз — в половине двенадцатого: он выпустил г-на и г-жу Дарзак.

В-третьих: между шестью с четвертью и половиной седьмого Бернье запер дверь, выпустив нас с г-ном Дарзаком.

В-четвертых: входя в комнату, г-н Дарзак запирался на задвижку; сделал это он и днем, и вечером.

В-пятых: Бернье дежурил у двери непрерывно с пяти до половины двенадцатого, не считая двухминутной отлучки около шести часов. Когда все это было установлено, Рультабийль, сидевший за столом Робера Дарзака и делавший записи, встал и сказал:

— Ну вот, все очень просто. Надежда у нас только одна: короткий перерыв в дежурстве Бернье, имевший место около шести. Во всяком случае, в тот момент у дверей никого не было. Однако за дверью находились вы, господин Дарзак. Напрягите память и скажите: продолжаете ли вы настаивать на том, что, войдя в комнату, вы тотчас же закрыли дверь и заперлись на задвижку?

Без малейших колебаний г-н Дарзак торжественно проговорил:

— Да, настаиваю. И отпер задвижку я только тогда, когда вы с вашим приятелем Сенклером постучались в дверь.

Я настаиваю на этом.

Впоследствии оказалось, что он говорил сущую правду. Супругов Бернье поблагодарили, и они вернулись в привратницкую. Проводив их, Рультабийль дрожащим голосом заявил:

— Итак, господин Дарзак, вы замкнули круг. Теперь ваши комнаты в Квадратной башне заперты так же, как в свое время была заперта Желтая комната или таинственный коридор — надежно, как сейф.

— Сразу ясно, что имеешь дело с Ларсаном, те же приемы, — заметил я.

— Да, приемы те же, господин Сенклер, — согласилась г-жа Дарзак и, оттянув галстук на шее у мужа, показала на его раны.

— Взгляните, — сказала она, — рука та же. Уж я-то ее знаю.

Наступило тягостное молчание.

Мысли г-на Дарзака вертелись только вокруг этой непостижимой загадки, словно преступление в Гландье повторилось теперь здесь, но только в более жестокой форме. Он повторил те же слова, которые говорил тогда относительно Желтой комнаты:

— Значит, в этих стенах, полу или потолке должно быть какое-то отверстие.

— Но его нет, — ответил Рультабийль.

— Значит, нужно пробить его головой! — продолжал г-н Дарзак.

— Зачем же? — опять отозвался Рультабийль. — Разве в Желтой комнате его пробили?

— Но здесь совсем другое дело, — вмешался я. — Комната в Квадратной башне заперта еще надежнее, чем Желтая: сюда ведь не мог никто проникнуть ни раньше, ни потом.

— Нет, здесь совсем другое дело, потому что все обстоит как раз наоборот, — подытожил Рультабийль. — В Желтой комнате не хватало трупа, а здесь труп лишний.

Он вдруг покачнулся и оперся о мою руку, чтобы не упасть. Дама в черном бросилась к нему. Из последних сил Рультабийль жестом остановил ее и сказал:

— Нет, нет, ничего… Просто я немного устал…

Пока по совету Рультабийля г-н Дарзак и Бернье ликвидировали следы драмы, Дама в черном, поспешно переодевшись, постаралась побыстрее добежать до комнаты отца, прежде чем встанет кто-нибудь из хозяев «Волчицы». Перед уходом она посоветовала нам помалкивать и быть благоразумными. Рультабийль тоже откланялся.

Было семь утра, и жизнь в замке и вокруг него начинала пробуждаться. Слышалось протяжное пение рыбаков в лодках. Я бросился на постель и на этот раз крепко уснул, так как валился с ног от усталости. Проснувшись, я несколько минут понежился в приятном полузабытьи, как вдруг, вспомнив события прошлой ночи, вскочил на ноги.

— Нет, «лишний труп» — это невозможно! — воскликнул я.

Да, из бездны перепутанных сном мыслей, из мрачных пучин памяти первой выплыла именно эта мысль: «Лишний труп — это невозможно». И в этом не было ничего странного, напротив. Ее разделяли все, кто так или иначе участвовал в драме, происшедшей в Квадратной башне, это смягчало ужас перед самим событием, ужас при мысли об агонизирующем человеке, которого засунули в мешок, увезли среди ночи и бросили в далекую, глубокую таинственную могилу, где он и умер. Этот ужас вытеснялся другой мыслью — невероятной мыслью о «лишнем трупе». Видение это росло, ширилось и вставало перед нами, огромное, грозное, ужасное. Иные, как, например, м-с Эдит, которая привыкла отвергать то, чего не понимает, упорно отвергали условия задачи, поставленные перед нами судьбой и определенные нами в предыдущей главе; по мере того как на сцене форта Геркулес разворачивались события, эти люди все время возвращались к вопросу о правильности данных условий.

• Предыдущая
• 37/56
• Следующая