Волшебный театр Гримгора - Охотников Сергей Сергеевич - Страница 16

• Предыдущая
• 16/26
• Следующая

— Я правильно понимаю, что злодеи все еще на свободе?

— Вам ничего не угрожает, госпожа! Мы удвоили охрану сцены и гримерных, — попытался оправдаться солдат.

Ник порадовался за привидосов. Мальчишкам все-таки удалось улизнуть от палачей, а вот про удвоенные караулы новость неприятная. Тем временем кремовая дама раскланялась с солдатиком и пошла дальше по своим делам. Николас остался в тени. Срочно нужно было что-то придумать. Уменьшающая пуговица, конечно же, пригодится, но без хорошего плана даже она не спасет.

Так мальчик стоял и жалел об отсутствии балетного таланта, пока не заметил настоящую танцовщицу. Легкая и изящная, она сидела на лавочке в небольшом, расшитом зеленью садике. Рядом с балериной, на столике, стояла деревянная тарелка с фруктами. По крайней мере, на таком расстоянии казалось, что это фрукты. Изящная танцовщица взяла с тарелки клубничку, недолго посмаковала, покачала головой, грациозно поднялась и упорхнула прочь.

Идея родилась мгновенно. Ник выждал затишья, а потом проскочил через коридор в зеленый садик. Тарелка с закусками была на месте. Фрукты, конечно же, оказались свернутыми клочками яркой ткани, но выглядели вполне прилично. Николас чуть подвинул парчовое яблочко, так чтобы съедобная композиция вновь стала симметричной, взял тарелку, поднял до уровня груди на манер официанта и в таком виде вернулся в коридор. Теперь он мог пройтись и осмотреться, не вызывая подозрений.

— Не забывай кланяться и улыбаться, — сказал себе Ник и пошел по коридору.

Так с тарелкой в руке мальчик и путешествовал по респектабельному району, пока не наткнулся на ворота, возле которых дежурила пара солдатиков.

— Кому несешь? — спросил один не слишком вежливо. Сердце Ника сделалось ватным. Эту часть легенды он совсем и не продумал.

— Доставка для Иогана Якобсона, — пробормотал Николас.

— Ты хотел сказать для Якоба Иогансона? — переспросил солдат.

— Простите, я всегда все путаю… — Оловянный посмотрел недовольно, но пропустил Ника.

Ник оказался на узенькой улочке. Она выглядела крошечной даже по меркам кукольного театра. Ее мостовая была сделана из клетчатой ткани, а по обеим сторонам тянулись вышитые фасады домов. Мальчик ошарашенно глядел по сторонам.

— Дом номер тридцать пять, — подсказал ему солдатик, а потом добавил. — Вот же тупые пупсики пошли.

Николас хоть и обиделся немного, но виду не подал, а пошел по улице, разглядывая дома. На фасадах действительно имелись вышитые таблички с номерами. Судя по нумерации, улица начиналась от ворот. Ник двинулся дальше в глубь городка. Он снова пытался придумать план действий, но не знал, за что зацепиться. Все, что у него было, — это тарелка матерчатых фруктов. А еще имя Якоба Иогансона. Или Иогана Якобсона? В общем, поравнявшись с домом номер тридцать пять, Николас остановился и пожал плечами:

— Почему бы нет…

Мальчик хотел постучать в дверь. Он понял свою ошибку, только когда его кулак уткнулся в плотную шерстяную ткань. В эту дверь можно было поскрестись, потереться о нее, но никак не постучать. Николас пробовал разные способы взаимодействия с дверью, пока не заметил свисающий рядом шнурок. Обругав себя криволапым косоглазом, мальчик потянул за него. Он рассчитывал, что зазвонит колокольчик, но этого не случилось. И, вообще, шнурок не особенно тянулся. Ник поднес его к глазам и увидел, что это скорее трубка в тканевой обмотке.

— Ну, раз ты не шнурок… — пробормотал Николас и подул в трубку. Сначала ничего не происходило, а потом где-то внутри дома раздался противный визжащий писк. Через минуту молния на двери расстегнулась, и на пороге появился крупный кукольный парень. Румяный, высокий, с низким лбом и всклокоченными льняными волосами.

— Ты кто? Я тебя не знаю… — говорил он медленно, задумываясь над каждым словом.

— Мое почтение мастер Иогансон, — учтиво проговорил Ник, протягивая тарелку. — Вот, шеф-повар просил вам передать.

— Ух ты! — воскликнул Якоб, а потом почесал макушку. — Но я ничего такого не просил. Режиссер не разрешает мне самому заказывать.

— Это презент, — начал выкручиваться Николас. — Деревянный Роббин очень ценит вашу актерскую игру. И сообразил этот натюрморт специально для вас.

— Во как! Ценит игру! — Парень взял у Ника тарелку. Он явно не верил обрушившемуся на него счастью.

Объявленное лжепосыльным дело было исчерпано, но никто не спешил расходиться. Николас потому, что не знал, куда ему идти, а Якоб, пораженный неожиданными комплиментами, не прочь был услышать еще что-нибудь приятное. Мальчик почувствовал это и выдал первое, что пришло в голову:

— Могу я что-нибудь сделать для вас? Мне тоже очень нравится ваша игра.

— Сделать для меня? — вопрос поставил Якоба в тупик. Он размышлял добрых пять минут, а потом вдруг выпалил:

— У меня дома поселился беспорядок! Кевин говорит, это потому, что я дурачок. А Якоб не такой, да.

— Идем, поглядим, где живет твой беспорядок, — мягко проговорил Ник. Кажется, ему опять повезло.

Оказавшись в прихожей, Николас споткнулся об одинокий ботинок, едва не повалил большую деревянную вазу и угодил головой в широкий отворот плаща. Впрочем, у входа беспорядок лишь едва наследил. Логово он устроил дальше, в гостиной. Там все было вперемешку: костюмы, мебель, отрезы цветной ткани, печатные афиши спектаклей. В дальнем углу размещалась длинная кровать со смятым лоскутным одеялом, на кровати и рядом с ней валялись многочисленные тарелки.

— Вот так-то, за всем и не уследишь… — развел руками Якоб.

Николас с тоской осмотрел гостиную. Прибирать он, как и всякий мальчишка, не любил. Но уходить было глупо.

— Сейчас разберемся с твоим беспорядком. Он у тебя что больше любит — конфеты или печенье?

Якоб громко рассмеялся, Ник принялся за работу. Для начала он собрал и вынес все тарелки. Сгреб мусор на серую ветошь и скормил пылесосу. Расставил мебель, принялся развешивать плакаты по стенам, но прочитав парочку, остановился. На одном значилось: «…а также Якоб Иогансон в роли Дурачка», на другом: «В роли Якова-дурака Якоб Иогансон». И на остальных в том же духе. Ник покачал головой, собрал все афиши и положил их на плетеную полку. Сам Якоб наблюдал за процессом уборки завороженно. И когда мальчик объявил: «Все! Готово!» — актер вскочил с кровати и захлопал в ладоши. Правда, через минуту Якоб снова загрустил.

— А если беспорядок вернется? — робко спросил парень.

— Я могу остаться и буду его прогонять, — предложил Ник.

— Мастер Роббин, наверное, жутко рассердится… — пробормотал Якоб.

— А я ему письмо напишу и через солдатиков передам, — начал выкручиваться мальчик. — Все равно я на поваренка не подходил. Заказы путаю, ткани разделывать не умею.

Якоб снова сел на кровать и замолчал.

— Пойду отправлю письмо, — объявил Ник и вышел из дому. К воротам он, конечно, не стал возвращаться, а прошелся по улице, размышляя. Якоб казался безобидным и даже милым. Остановившись у него, можно будет все хорошенько разведать, чтобы проникнуть на сцену.

— Решено, — сказал себе Николас и вернулся к дому тридцать пять.

— Передал письмо, — объявил он Якобу и добавил: — Я буду спать в твоей кладовой. Ладно?

— Ладно, — пожал плечами парень.

Так у Ника появился дом и не слишком обременительные обязанности. С утра Якоб обычно уходил на репетицию, а Николас начинал прибираться. Еще передавал заказы на кухню через посыльных. Днем у актеров был перерыв. Якоб и Ник обедали, а потом начинали готовиться к представлению. Мальчик чистил костюм и слушал монологи. Во время спектакля Ник исследовал окрестности, вечером слушал на редкость однообразные байки Якоба. Парень начинал рассказывать, увлекался, забывался, с кем говорит, спорил сам с собой, что-то доказывал. Обычно он начинал так:

— Вот ты считаешь, Якоб дурачок?

• Предыдущая
• 16/26
• Следующая