Выбери любимый жанр

САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА - Дейс Герман Алибабаевич - Страница 18


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

18

 - Обрыв над Днепром,

 Стою и думаю так:

 Нет, я не сокол! – причитал в это время Варфаломеев, закрыв глаза и размахивая пустым стаканом. Это характерное японское хокку якобы от самого Басё, но в переводе спившегося штурмана дальней авиации, Варфаламеев предварил кратким описанием одного из периодов жизни великого японца, который сотворил данное хокку после завязавшейся переписки с Тарасом Шевченко.

 - Есть, чтоб вы знали, в Москве такая станция метро, «Сокол» называется, - прекратил литературные чтения Семёныч и приступил к собственному повествованию, словно включился после специального звукового сигнала. Варфаламеев слегка догнался и приготовился слушать Семёныча, а Жорка снова отвлёк Сакурова частной беседой.

 - Я тут всё прикидываю, как бы денег заработать, - сказал он Сакурову, - но ничего путного в голову не лезет. Побираться по бывшим однополчанам надоело, орден я пропил, спекулянт из меня никакой, а в киллеры сам не хочу. Что же делать?

 - А как насчёт огорода? – поинтересовался Сакуров.

 - Насчёт огорода я и толкую, понимаешь?

 - Не понимаю.

 - Тогда слушай сюда. Есть тут бывшая шахта, открыли её ещё до революции, но при Сталине её законсервировали, как стратегическую. При Хрущёве снова открыли, как удобную для нужд близкой Москвы. Потом снова законсервировали, потому что уголь кончился. В общем, медных проводов там – немереное количество. Если полтонны соберём – можно будет сдать за хорошие деньги. А на эти деньги можно будет арендовать грузовик и отвезти урожай в Мурманск. Там мы толкаем урожай, покупаем свежую селёдку, бочки, соль и везём сюда. По пути селёдка засаливается, и мы её тут толкаем.

 - Перспективно, - воодушевился Сакуров. – Вот только насчёт шахты и медных проводов сомнительно: поди, там кроме нас желающих, как собак нерезаных?

 - Ну, с конкурентами мы как-нибудь разбазаримся, - самоуверенно возразил Жорка, - а сегодня мы с тобой должны за брусом сгонять. А то неохота, чтобы жена лишний раз визжала. Я, кстати, у Мироныча специальные клещи одолжил, а подходящая тележка у меня есть своя.

 - Обязательно сгоняем! – обрадовался Сакуров.

 - Так, пацаны, расходимся по домам! – повысил голос Жорка.

 - Некультурный ты человек! – упрекнул Жорку Семёныч, выпил самогонки, закусил, закурил и продолжил: - А через три остановки от «Сокола», чтоб вы знали, будет станция метро «Речной вокзал»...

 Перед тем, как перейти к «Речному вокзалу», Семёныч не поленился живописать окрестности станции метро «Сокол», что ему, как бывшему таксисту, удалось вполне.

 - Ладно, пусть рассказывает про свою поэтессу, - разрешил Жорка, - а я пока самогонку отолью в бутылки, с собой возьмём.

 - Про какую поэтессу? – заинтересовался Сакуров.

 - Если хочешь, послушай. А я уже раз двадцать слышал. Он как-то подвозил одну бабу, которую подобрал на «Соколе» и потом имел полгода. Так вот: эта баба оказалась не хухры-мухры какой-нибудь продавщицей кооператива, а целой поэтессой. У Семёныча даже её стихи сохранились, напечатанные в какой-то заводской малотиражке.

 - А на фига нам две бутылки самогона? – решил уточнить насчёт предстоящего вояжа Сакуров и глянул на Жоркины ходики. Стрелки показывали полвосьмого вечера, и на дворе значительно смерклось.

 - Надо, - ответил Жорка и принялся за дело. А Сакуров был вынужден слушать Семёныча.

 - Вот я и скажу тебе за твою литературу и эти твои куку: говно твоя литература. Вообще, вся литература говно, кроме Пушкина, Есенина и Аллы Сергеевны Карасёвой.

 Аллой Сергеевной Карасёвой звали заводскую поэтессу, временную пассию Семёныча.

 - Ты расскажи лучше, как расстался с ней, - ухмыльнулся Жорка, запечатывая бутылки.

 - Это к литературе не относится, - засобирался на выход Семёныч, хватанул на посошок и заплетающимся шагом побрёл восвояси.

 - А как он с ней расстался? – спросил Сакуров.

 - Вынужденно, потому что поэтесса сдала нашего Семёныча в участок, - ответил Варфаламеев, раза три подмигнул двумя глазами попеременно, тоже хватанул на посошок и тоже побрёл на выход.

 - А зачем она его сдала в участок? И откуда вы знаете такие подробности?

 - Вовка рассказал, - объяснил Жорка, имея в виду преуспевающего сынка Семёныча, который в отместку папаше, лупившего почём зря Вовку в детстве, любил рассказывать о некогда грозном родителе всякие интересные вещи. - А в участок она его сдала после того, как наш Семёныч сломал ей ногу.

 - За что?!!

 - Поэтесса как-то сдуру решила не дать Семёнычу на водку.

 - Иди ты!

 - Да, здоров был Семёныч в молодости, и собой хоть куда. В общем, бабы у него не переводились. Но пил, зараза, сколько себя помнил...

 Сакуров с Жоркой, взяв тележку, с которой предварительно сняли борта, и клещи Мироныча, пошли на дело ровно в десять вечера.

 - До разъезда пять минут скорым пёхом, и обратно минут двадцать, - объяснял Жорка. – До двух часов ночи штук десять точно притащим. Может быть…

 - Как дорога? – поинтересовался Сакуров, топая шаг в шаг за Жоркой в сплошной темноте, слегка осиянной звёздами и ущербной луной.

 - Да ничего, только метров пятьдесят придётся тащить по кочкам.

 - Пятьдесят, это ерунда. Можно и на себе перенести.

 - В своём уме? Каждый брус килограммов по триста, не меньше. Это тебе не шпала… А если они сырые, то вообще хрен поднимешь. Кстати, осторожно, кочки начинаются. Смотри, не махни в лужу.

 - Я постараюсь.

 Сакуров хорошо ориентировался в темноте, обозначенной чернильной низиной с торчащими из неё кочками на фоне неплотного тумана. Его тягучие клочья висели над землёй и походили на пряди седых волос, выдранных из бороды низкорослого лешего, который, усидев с водяным пару вёдер болотной, пошёл себе домой и, шатаясь промеж кочек, изрядно таки ободрался.

 - Блин! – ругнулся Жорка.

 - Что, ляпнулся?

 - Да, почти по колено…

 - Ты поаккуратней.

 - Осторожно, ручей.

 Они перешли вброд ручей, петляющий по низине вдоль железнодорожной насыпи, и забрались на насыпь. Железка, проложенная по ней, вела к металлургическому комбинату, которым когда-то руководил Мироныч. В полукилометре от подъёма на насыпь имелся железнодорожный мост. Там же был и так называемый разъезд, место пересечения железнодорожного полотна и дороги для гужевого транспорта. На разъезде стояли специальная будка и два домика. Раньше в будке дежурили железнодорожники, присматривавшие за пересечением когда-то оживлённых дорог и за порядком на мосте, а в домиках они жили со своими семьями. Теперь в будке никто не дежурил, но в одном из домиков продолжал жить бывший работник МПС. Куда девалась его семья, его коллеги и их домочадцы, оставалось только догадываться.

 - Фу, теперь будет легче, - сказал Жорка, и они с Сакуровым пошкандыбали по железнодорожной колее.

 - Слушай, ты вот водку жрёшь и – ничего? – спросил Сакуров.

 - В смысле?

 - Ну, ничего не мерещится?

 - Ещё как мерещится.

 - А что тебе мерещится?

 - Будто с самим дьяволом общаюсь.

 - Силён! – восхитился Сакуров. – А я всего лишь с домовым…

 Сакуров невольно осёкся, поняв, что проболтался.

 - Чё ты заткнулся? – усмехнулся Жорка. – Поди, домовой велел никому о себе не рассказывать?

 - Велел, - признался Сакуров, - косвенно.

 - Косвенно, это как бы намекнул, что, дескать, если ты проболтаешься, то он прекратит с тобой всякие сношения?

 - Что-то вроде.

 - Не ссы. Меня мой тоже стращал, да я о нём не тебе первому рассказываю, а всё равно продолжаем общаться.

 - В деревне кто-нибудь знает?

 - С ума сошёл? Можно было бы Петьке рассказать, да Петька сам спьяну всё, что хочешь, разболтает. Представляешь, если до Семёныча дойдёт?

 - Представляю. Интересно, а ему чего-нибудь мерещится?

 - Конечно, мерещится. Но что-нибудь попроще даже твоего домового. Обыкновенные зелёные черти, например. Или полуголые бабы в белом, которые перекидываются в бодливых коз или говорящих свиней. Только он из-за своей непомерной гордыни ни одной собаке про то не расскажет.

18
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело