Звездная пыль - Лещенко Владимир - Страница 66

• Предыдущая
• 66/95
• Следующая

Вот он, дрожа, стоит перед такой компанией — мальчик в чистенькой (нет, уже помятой и запачканной) школьной форме, с новеньким ноутбуком — впрочем, нет, ноутбук успел перекочевать кому-то из этих, а под глазом у него — свежий «фонарь». И вот такая тварь, нацепившая только что снятые атаманом с него часы, плюнув ему на брюки, хрипато цедит: «Вякнешь кому — найдем и взрежем горлянку!» И маленький Мани понимает — не шутит ведь! Эта — взрежет.

Изо всех сил сдерживая позывы к рвоте, проректор по хозяйственной части Академии Мрака и знаменитый писатель-дьяволослов сделал вид, что поглощен компьютером.

Мечты его дорогой женушки были ему хорошо известны.

Заветным увлечением Кали Миноговой было не что иное, как вампиризм. Но, к ее сожалению, даже в Темной Лиге подобные склонности не поощрялись. По убеждению ее владык, их подданные должны были умирать, исключительно сражаясь за слово и дело Сатаны (ну и в идеале на священном огне), но никак не для удовлетворения гастрономического любопытства хотя бы даже и жрецов. Ведь этак, если начнут еще и пить кровь из себе подобных, недалеко и до того, чтобы начали пить ее и друг у друга, а только-только удалось прекратить внутренние разборки в среде жречества…

Так что Кали оставалось лишь надеяться на будущих рабов да коллекционировать всё, связанное с любимой темой. (Кстати, в ее собрании была и та самая статья капитана Барбекю, скачанная ею из Галанета, видимо, по аналогии.)

Мани смертельно боялся своей жены. Боялся давно, и чем дальше, тем больше.

Ему постоянно казалось, что когда она смотрит на него, то натуральным образом облизывается. А ее ласково-снисходительное «Ах ты, мой поросеночек!» всякий раз приводило его в содрогание.

Вообще-то Мани был человеком незлобивым и даже, можно сказать, хотя это и странно звучит для сатаниста такого ранга, гуманным.

В Академию Мрака — ту самую, где он сейчас руководил уборщицами и сантехниками, он попал по мобилизации. Как раз когда он заканчивал школу, после очередного выяснения отношений внутри бесопоклонников, проигравших по приговорам Адской Инквизиции тысячами замораживали заживо в чанах с жидким азотом, чтобы тут же разбить ударами отбойных молотков на сотни кусков ставшие хрупкими, как стекло, тела.

И в Черной церкви обнаружился заметный дефицит служителей.

Всех учеников выпускных классов, у которых по дьяволословию были отличные оценки, не спрашивая, запихнули в семинарии.

Уже став архижрецом демона Сета, Мани набросал тезисы о реформировании Черной веры в сторону, так сказать, ее большего гуманизма и подал их наверх.

Его тут же обвинили в ереси и, скорее всего, Грейтмана ждали мрачные подвалы дома на Большой Бармалеевской [16], а там и Черный трибунал со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но, на его счастье (и беду), на него именно тогда положила глаз Кали. К тому моменту, несмотря на свою относительную молодость, дама очень влиятельная, и не только благодаря своему рангу высшей посвященной культа второстепенной демоницы, а еще и всем тем знакомствам в верхах, которые она приобрела немалым постельным талантом.

Вообще надо сказать, что женщин среди иерархов Лиги было очень немного — даже у женских олицетворений зла большинство служителей были мужского пола.

«Три К» — капище, кухня и киндер — вот законная участь существа слабого пола, по мнению главного идеолога сатанистов, Иуды Тоттенкопфа.

Но уж если женщина становилась служанкой Дьявола, то можно было быть уверенным на все сто — это такая баба, что неизвестно, с кем лучше иметь дело — с ней или с ее хозяином!

Мани это отлично понимал, но выбора у него особого не было — на свадебную церемонию эта толстая крашеная блондинка, старше его на пять лет, вытащила его буквально из кельи предварительного заключения Департамента борьбы с подрывными идеями ОСБ.

Сейчас ему было всего тридцать пять, но иногда он чувствовал себя стариком — эта тварь буквально пожирала его живьем.

Вечерами она таскала его по разнообразным сатанинским тусовкам, а ночами — столь же неутомимо затаскивала в постель.

Что она заставляла его вытворять! Какие усилия прилагал он, всегда относившийся к женщинам более чем спокойно, чтобы удовлетворить ненасытную супругу! Выручало разве только то, что он, в отличие от большинства своих коллег, вел здоровый образ жизни и не злоупотреблял излишествами. Так что пока он был еще на высоте, ну а когда не чувствовал уверенности в себе, принимал стимулирующие пилюли.

И для подобного поведения имелась серьезная причина: ему украдкой сообщали достоверные слухи, что Кали Миногова пишет доносы в ОСБ на мужчин, имевших несчастье не угодить ей на эротическом фронте.

Было у него и другое занятие, доставлявшее ему немалые мучения.

Вскоре после чудесного спасения ему недвусмысленно намекнули, что его преданность слову и делу милостивого Дьявола требует более серьезных доказательств, нежели сексуальные подвиги в постели Кали.

Тогда, исключительно чтобы от него отвязались, он написал для Миссионерской службы книгу «За что мы любим Черную церковь?».

Книга получилась глупая и, на его взгляд, прескучная. Он ведь и писал ее с тем расчетом, чтобы на него махнули рукой, сочтя бестолковым и никчемным дураком.

Как же он удивился, узнав, что его сочинение одобрено вышестоящим начальством, и более того, неплохо раскупается.

Сразу же от него потребовали продолжения — он отнекивался, но не тут-то было!

И пошло-поехало! Книги — одна тупее другой — вылетали из-под его электропера, словно пончики из кухонного автомата. «Люцифер и Сатана», «Ступени в Преисподнюю», «Чудеса Вельзевула», «Самый короткий путь к Дьяволу»… И все эти опусы, к его великому удивлению, расходились на ура!

И вот как знаменитого писателя-дьяволослова его послали в эту командировку — на победоносную(?!) войну.

Боже, или кто там вместо тебя, кончится это когда-нибудь?!

Борт «Звездного черепа»

— …И вот, стало быть, сожрал Железный Червяк корабль моего друга дочиста, до самых дюз. И амба, — закончил свой рассказ Джеймс Джойс. — А если кто-то вам скажет, что этого Червяка нет, или какой-нито умник начнет баланду травить, что все разговоры про космическую нечисть — мол, выдумки темных космоплавателей за кружкой пива, то можете с чистой совестью плюнуть ему в рожу! Вот так, чтоб мне сто лет рому не пить!

— Это что же получается? — протянул кто-то. — Это, выходит, и дед Отморозок, и девка Ледянка есть? Есть они или нет?

— Что ж, ребята, сам не видел, врать не буду. Но отчего же им не быть? Космос есть космос.

— А Крысь?

— Насчет Крыси никто ничего сказать не может — и не верьте тому, кто скажет, что ее видел, — важно произнес Джеймс Джойс.

— Это почему? — прозвучало сразу несколько голосов.

— Потому, что Крысь вообще увидеть нельзя. — Боцман многозначительно поднял вверх палеи. — Но скажу вам, ребята: всё это пустяки, — вдохновенно продолжил он. — А вот страшнее твари, чем Карликовая Костоеда, не сыскать.

— То есть как? — спросило сразу несколько голосов.

— А вот так, — понизил голос до свистящего зловещего шепота боцман. — Вся прочая нечисть откуда приходит, знаете? Снаружи она приходит!

— Ну?

— А Костоеда — изнутри! Через мозги она приходит, и всё — каюк!

— О-о, эт-то так-кой кхошшма-ар! — испуганно пробормотал, звякнув колечками в носу, Пыннис Саад и невольно провел рукой по затылку, словно проверяя: не завелось ли уже в его голове неведомое чудовище?

Разговор мало-помалу затих: все как будто вспомнили, что они по-прежнему пленники, с по-прежнему неизвестной судьбой.

Как-то так получилось, что после ареста Флинта команда была предоставлена самой себе.

Ангелы Тьмы расположились в офицерской кают-компании, офицер контрразведки, порывшись в памяти бортовой ЭВМ, свалил по своим делам, но никого присматривать за пленниками не оставили.

• Предыдущая
• 66/95
• Следующая