Приговор подпишем сами - Байкалов Альберт - Страница 33

• Предыдущая
• 33/55
• Следующая

– Хватит ваньку валять! – неожиданно вспылил «курильщик», схватил Дорофеева за руку и вынудил сесть.

– Говорил, не надо его калечить прежде времени, – проворчал стоящий у дверей мужчина. Василий узнал его. Это был Томин, который и приходил к Кузнецову.

– Вставай! – потребовал «курильщик».

Делая вид, будто каждое движение дается ему с трудом, Дрон поднялся.

– Как тебя зовут? – Томин склонил голову набок.

Майор потрогал голову, поморщился и растерянно пожал плечами:

– Не помню.

– Чего? – протянул «курильщик» и замахнулся.

Дрон отпрянул и закрыл голову руками.

– Не надо, Камаз, – предостерег его Томин.

– Чего на него смотреть? – удивился мужчина, которого назвали Камаз, и вынул из кармана секатор. – Сейчас я его быстро разговорю. У него десять пальцев на руках, и еще столько же на ногах. Кроме них, много чего интересного растет из туловища. Отвечаю, через пять минут будет как шелковый. Расскажет, что знает и что не знает. Правильно говорю? – Он приблизил свое лицо к лицу Дрона.

Дорофеев почувствовал страх и, не скрывая этого, закивал:

– Я вам все расскажу.

– Повторяю вопрос: как тебя зовут?

– Вася, – честно признался Дрон, решив, что имя особого секрета не представляет.

– Ты что, издеваешься? – неожиданно вскипел Камаз и со всего размаха залепил ему по лицу обратной стороной кулака, в котором держал ножницы.

Дрон врезался спиной и затылком в стену. Из глаз брызнули искры.

«Нет, еще немного, и меня попросту покалечат так, что я не то что бежать, ползать не смогу!» – подумал он и принял решение немедленно уходить. Оттолкнувшись от стены, словно мяч, Дрон залепил кулаком левой руки Камазу в основание челюсти. Тот отшатнулся, но на ногах удержался. Дорофеев и не рассчитывал его свалить: положение, из которого он бил, и так было неудобным. Его цель – вырваться из этой комнаты. Он шагнул к Томину. В следующий момент носок его ноги, обутой в кроссовку, врезался ему в подбородок. Томин рухнул на спину. Этот удар был удачным. В два прыжка майор оказался в коридоре. Вопреки ожиданию, здесь никого не было. Он резко захлопнул дверь и задвинул металлическую задвижку.

– Ах ты, сука! – раздался приглушенный голос Камаза.

Но Дрон уже направлялся по коридору подвала. Справа и слева располагались двери. Вот и выход. Дорофеев едва шагнул на бетонную ступеньку, как сверху раздались шаги и голоса.

– Чего они там возятся?

– Кажется, кто-то кричал.

– Это, наверное, Камаз снова маникюр решил сделать…

Дрон оглянулся по сторонам. В углу стояло несколько составленных один на другой ящиков. Не раздумывая, он нырнул за них.

Раздались глухие удары и крики:

– Шмель, Лорд, откройте!

– Чего там случилось? – мимо проскользнула одна тень.

Дрон понял, что если он позволит этим двоим выпустить дружков, то за ним организуют погоню. А еще неизвестно, что представляет собой этот лагерь. Вдруг по периметру забор и охрана? Дрон шагнул наперерез второму бандиту. Вбежав с улицы, они еще плохо ориентировались в темноте. Василий выставил ногу. Споткнувшись об нее, бандит рухнул лицом вперед. Дорофеев подпрыгнул и опустился ему одной ногой между лопаток, а второй – на затылок. Парень вскрикнул. Бежавший первым сделал по инерции еще несколько шагов и встал. С трудом удержав равновесие, Дрон шагнул к нему.

– Ты чего? – по-видимому приняв в темноте Дорофеева за дружка, спросил мужчина и тут же сложился от удара в пах. В следующий момент Дрон пригвоздил его локтем в основание черепа к полу.

– Ну, вы чего там?! – продолжал вопить и биться в двери Камаз.

Дрон как ни в чем не бывало быстро обыскал обоих парней. И не зря. У одного из-за пояса вынул пистолет, у его дружка забрал сотовый телефон.

«Живем!» – радостно подумал Дорофеев, однако тут же его настроение испортилось. Он вдруг вспомнил, что сам остался без трубы, а это чревато серьезными неприятностями. Телефоны спецназовцев были особыми. Кроме того, что они кодировали разговор и имели высокую степень защиты от прослушки, эти, побывавшие в секретных лабораториях ГРУ «Моторолы» и «Нокии», выполняли еще множество функций. Они работали как детекторы для определения «жучков», могли заменить датчики движения и сигнальные мины.

Теперь оставалось узнать, где он и кто эти люди.

Эдгарс взял спутниковый телефон и прошел на кухню. Прислушался. Из комнаты доносилось едва различимое постукивание по клавишам клавиатуры. Он открыл холодильник, взял стоявшую там коробку конфет «Ассорти», поставил на стол и открыл крышку. Здесь еще оставалось несколько штук разного цвета пирамидок. Оказавшись в тепле, они вмиг покрылись белесым налетом влаги. Эдгарс оглянулся на двери, осторожно приподнял ячейки и вынул из-под них картонное дно с логотипами шоколадной фабрики. На самом деле это был своеобразный конверт, в который были вложены десятизначные коды для связи на каждый день его пребывания в России. При помощи них устанавливались ключи, заранее заложенные в специально встроенную микросхему телефона, который ему вручил после выписки из больницы приезжавший в столицу по туристической визе человек. Старое оборудование было ликвидировано, согласно пункту девять-семь инструкции по соблюдению режима секретности обмена информацией. Мэйфилд допускал, что авария была подстроена русскими спецслужбами, чтобы на время заполучить средства связи и электронные носители информации Эдгарса. Однако это были всего лишь навсего меры предосторожности, и он не видел причин для возвращения своего сотрудника в Англию.

Баладис осторожно достал из конверта лист бумаги, на котором были распечатаны даты и группы цифр, нашел нужное число и стал вводить его в телефон при помощи клавиш. Здесь тоже был свой нюанс. Первую и седьмую цифры каждого нечетного дня месяца надо было делить пополам, а в четные умножать на два вторую и пятую. Все это делалось на тот случай, если Эдгарс окажется в руках русских спецслужб. Как правило, провалившемуся агенту зачастую предлагают сотрудничество. Стать «кротом» – это получить возможность остаться на свободе и бежать. Он сможет сделать вид, что пошел на контакт, и ввести коды без изменений. Разговор состоится, однако абонент уже будет знать, что с ним говорят по принуждению.

Скоро дисплей дружелюбно подмигнул нолями. Эдгарс набрал нужный номер.

– Слушаю, – ответила трубка голосом Мэйфилда.

– Это мистер Гаррисон? – негромко спросил Эдгарс на английском.

– Он вышел, я его управляющий, что передать?

Незамысловатый пароль и отзыв были не чем иным, как данью уважения традициям. Телефон так кодировал разговор, что на расшифровку при помощи находящихся на данный момент времени в распоряжении спецслужб компьютеров уйдет не одно столетие. Причем противник, конечно, мог запеленговать его работу, однако при прослушивании он станет свидетелем диалога матери с сыном, который записан за час до сеанса связи с учетом всех последних событий в мире.

– Я в растерянности, время идет, а Леон молчит, – заговорил Эдгарс. – У меня складывается впечатление, что он просто саботирует приказы.

– Мы не можем ему приказывать, – глухим голосом ответил Мэйфилд. – Лишь давать рекомендации выполнить определенную работу и предложить за ее результат вознаграждение. Даже Блиновский не полностью контролирует «Риф». Более того, у нас есть информация, что он боится Леона.

– Почему?

– Он не исключает, что русские могут руками «Рифа» уничтожить его, – пояснил Мэйфилд. – Ведь именно Леон обеспечивал безопасность Блиновского, разрабатывал стратегию охраны. Он и его подручные знают о своем боссе и его семье все. Эта информация может быть использована против него.

– Мне неясна позиция Леона, – Эдгарс оглянулся на двери. – Он не дал никакого ответа.

– Может, вы его не так поняли? – выдвинул предположения Мейфилд.

– Это исключено, – возразил Эдгарс. – Он сказал, что Блиновский в данный момент не имеет представления, с какими трудностями им придется столкнуться, и что Россия уже далеко не та, какой была десять лет назад.

• Предыдущая
• 33/55
• Следующая