Журнал «Если», 2003 № 05 - Дяченко Марина и Сергей - Страница 11
- Предыдущая
- 11/80
- Следующая
Тео Рабин изумленно хрюкнул, тяжело качнулся вперед… и боком свалился на пол без сознания.
— Боже мой, зачем ты это сделал, Дэн? — проговорил я в полном ошеломлении.
— Останься с ним, Джо, — распорядился он, выбегая из комнаты.
— Я иду искать Диану!
События понеслись галопом, слишком быстро для меня. В любой момент могли явиться вооруженные охранники, которые увидят человека, стоящего над бесчувственным телом их работодателя. Вряд ли они отнесутся ко мне достаточно мягко… И тут мне в голову пришла еще более ужасная мысль.
Я быстро обернулся к экрану, который по-прежнему показывал вид сверху на маковые плантации: уже убранные участки коричневатого цвета, остальные зеленые. Десять овальных черепах по-прежнему упорно ползли над полями на высоте четырех метров, неумолимо засасывая в жадное нутро все, что попадалось им на пути.
Уборочные комбайны уже почти достигли дальней границы поля, за которой начиналась лужайка, где толпы одурманенных людей беспечно отмечали праздничный День Маков.
Мобилизовав все свои компьютерные познания, я застучал по клавиатуре, но супермашина биоинженерного гения не пожелала иметь со мной никакого дела. Я побежал в соседнюю комнату, где заметил графин с водой, и опорожнил его на голову Рабина, но тот даже не пошевельнулся. Я заметался из комнаты в комнату, громко призывая на помощь, но никто меня не услышал: все сотрудники Станции отмечали День Маков.
Я выбежал из здания и кинулся к своей машине.
Кариоку Джонс я сразу распознал по пышным красным лепесткам, которые бурно развевались вокруг ее головы, когда она вертелась юлой, отплясывая вихревую джигу. В своем звездном прошлом Кариока усердно брала уроки танцев, и это до сих пор было заметно, невзирая на ее почтенный возраст. Вокруг заслуженной дивы Полуострова неуклюже скакала толпа преданных обожателей. Я несколько раз прокричал имя Кариоки, но за проклятой музыкой она меня не услышала. Поэтому пришлось продраться сквозь толпу и крепко ухватить ее за руку.
— Взгляни на это, ради всех святых! — заорал я над самым ее ухом, указывая на плывущие по воздуху гигантские комбайны. Густо запахло маковым туманом, на меня накатил приступ беспричинного веселья, но усилием воли мне удалось сохранить здравомыслие.
— Вижу, ну и что? — сказала Кариока, расхохоталась и изобразила лихое коленце.
— Эти комбайны идут прямо сюда! — На глазок я прикинул, что они доберутся до нас минуты через две, максимум три.
— Ох, не будь таким идиотом, Джо! Машины повернут назад перед силовым полем, каждый дурак это знает. А теперь отпусти меня, будь так любезен!
В растерянности я окинул взглядом беспечную толпу и завопил что было мочи, воздев к небу руки:
— Смотрите все, комбайны вышли из-под контроля! Уходите отсюда! Быстро, быстро! Они идут прямо на нас!
Мои отчаянные вопли пропали втуне, никто не обратил на них внимания. Толпа продолжала плясать. На сцене с закрытыми глазами гарцевал диск-жокей, совершенно одуревший от макового тумана и своих децибелов. Протиснувшись к сцене, я забрался на нее, обошел ди-джея, как вещь, и стал выдергивать из музыкального центра один за другим разъемы динамиков. Когда я отключил последнюю колонку, стало тихо, но толпа продолжала плясать.
Тогда я сгреб микрофон ди-джея и объявил, стараясь говорить как можно официальней:
— ВНИМАНИЕ, ДАМЫ И ГОСПОДА! ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ СООБЩЕНИЕ!
— Эй, какого черта? — встрепенулся ди-джей и попытался отвоевать у меня свое орудие производства. Я отмахнулся от него локтем и очень удачно — до крови расквасил ему нос. Парень отшатнулся с жалобным криком, и толпа наконец уделила мне внимание, поскольку раздался довольно дружный хохот.
— Эти машины вышли из-под контроля! — рявкнул я в микрофон, тыча пальцем в подплывающие комбайны. — Они не остановятся и пройдут прямо у вас над головой. Это очень мощные машины, поэтому нужно поскорее убраться отсюда. А теперь — все бегом! Быстро! Быстро!
— Кто это? — прокричал голос из толпы. — Уберите сумасшедшего!
— Врубай музыку! — истошно завопил другой голос, и его поддержали нестройными аплодисментами.
На моих глазах уборочные комбайны спокойно проплыли над маркерами, обозначавшими невидимую силовую изгородь, и последовали дальше, к лужайке. Там, где они проплывали, с земли поднимались в клубах пыли, словно подхваченные смерчем, камешки, веточки, какой-то мусор. Потом настала очередь тента, растянутого над столами с закусками: грубая полосатая ткань вздулась огромным парусом, сорвалась с металлических стоек и, молниеносно взлетев, всосалась в машинное чрево. За тентом последовали сэндвичи, пирожки, хот-доги и пиццы, мороженое и фрукты, бумажные салфетки, посуда из пластика и (в какофонии звона, бряцания и бьющегося стекла) винные бутылки с жестяными консервными банками.
И тогда люди стали наконец разбегаться.
Десять комбайнов, выстроенных в ряд, обрабатывают участок земли около ста метров шириной. Движутся эти машины довольно медленно, не быстрее прогулочного шага. Словом, человек вполне способен без особых усилий убраться из их рабочей зоны, если, конечно, поведет себя разумно. Но многие оказались неспособны на разумное поведение.
Отупев от макового тумана, эти люди пробегали трусцой несколько метров вперед, перпендикулярно фронту комбайнов, а потом, остановившись, оборачивались, чтобы посмотреть, что происходит. И всякий раз видели, что машины продолжают наступать. Тогда они снова бежали вперед, останавливались и поворачивались к машинам. И снова, и снова, и снова. Некоторые начали громко плавать и кричать, в смертном ужасе от неумолимости происходящего. Эти вопли и рыдания были отчетливо слышны, поскольку теперь, когда машины больше не всасывали и не прессовали влажную растительную массу, они производили не так уж много шума.
— В сторону! — закричал я в микрофон. — Эй, бегите не прямо, а…
Но микрофон омертвел. Оглянувшись, я увидел за спиной извивающиеся в воздухе, как рассерженные черные змеи, кабели генератора. Сам генератор закачался, когда комбайн проходил над сценой, но был достаточно тяжел, чтобы не поддаться всасыванию. Я спрыгнул со сцены, когда она уже рушилась подо мной. Вокруг вертелись какие-то веревки и планки, рубашка попыталась сняться с меня и улететь, волосы на голове встали дыбом. Я рванул от комбайнов по диагонали и поставил личный спринтерский рекорд на дистанции примерно в пятьдесят метров.
Выскочив за пределы опасной зоны, я отдышался и обнаружил рядом Кариоку, которая тут же ухватила меня за руку.
— О дорогой мой Джо, какой кошмар! — Говорила она слишком быстро, с визгливо-пронзительными нотками, что характерно для перебравших макового стимулятора. — Что случилось с этими ужасными машинами? Мы можем что-нибудь сделать?
Но мы ничего не могли поделать с комбайнами.
К счастью, народ в большинстве своем уже обрел толику здравого смысла и разбежался — кто направо, кто налево. Лишь кучка круглых дураков продолжала бестолково отступать перед машинами.
Первой жертвой собственной глупости пал маленький, но стойкий, как оловянный солдатик, черно-белый терьер. Он упорно не желал сдвинуться с места, с остервенением облаивая механическое чудище до того рокового момента, когда на него надвинулась рабочая зона. Собачья шерсть резко вздыбилась, и песик громко завизжал от ужаса и негодования, отрываясь от земли. Какое-то мгновение он висел в воздухе, затем взмыл, ускоряясь, подобно ракете, и с глухим стуком ударился о крупноячеистую металлическую сеть, которая защищает устье всасывающей воронки. Жалобный визг смолк. Сенсоры комбайна зарегистрировали слишком крупный объект, автоматика отключила всасывание, и безжизненное тельце рухнуло на землю. Комбайн поплыл дальше, через секунду автоматически включив всасывающий агрегат.
При виде столь наглядного доказательства смертельной опасности вся масса людей, успевших разбежаться по сторонам, синхронно издала бессловесный полустон-полувопль. Потом послышались отдельные возгласы, многие женщины истерически разрыдались. Одна из них, неподалеку от меня, истошно закричала:
- Предыдущая
- 11/80
- Следующая
