Журнал «Если», 2003 № 05 - Дяченко Марина и Сергей - Страница 25
- Предыдущая
- 25/80
- Следующая
— Почему?
Я заметила, как блеснули его глаза, то ли весело, то ли в самом деле сожалеюще.
— Сами увидите. Если расскажу, вы не поверите. Кстати, берите карту, но постарайтесь возвратить ее в целости. Собственность станции и тому подобное. В конце коридора сверните направо. Продолжайте идти, пока не окажетесь на пересечении четырех коридоров. Снова сверните направо. Ищите двойную дверь, обозначенную БВВ.
— БВВ?
— Бронированный Вседорожный Вездеход. Смело входите. Доктор Парсон будет вас ждать. Все понятно?
— Думаю, да. Спасибо, увидимся, когда я вернусь.
— Что же… удачи вам.
Я вдруг прозрела и поняла, какой же идиоткой была. Можно было со станции связаться с капитаном Бекером и попросить, чтобы шаттл «Сентипида» забрал меня и переправил в Олбеми.
Разум есть собственная ловушка, если перефразировать Мильтона.
Я слышала о Греге Парсоне. Главный администратор «Парсон Фар-масьютиклз». Всего тридцать пять лет, но уже легенда субмолекулярной биологии. Предположительно, часто путешествует, консультирует, читает лекции. Получает сказочные гонорары.
И все же именно он, сам начальник станции, соглашается меня подвезти.
Сто тридцать лет назад на Земле человечество получило урок. Загрязнение океана катастрофически уменьшило запасы и главные источники свежего воздуха, пелагического фитопланктона. Последствия заставили Всемирный Совет внимательнее относиться ко всему, связанному с экологией. Мало того, на сотрудников Экомиссии посыпались награды. С тех самых пор к ним (даже к гибридиумам) старались относиться с почтением.
Вопреки указаниям Фрискела я не двинулась по коридору. Во всяком случае, сразу. Я поспешила за ближайший угол и затаилась.
Дверь снова открылась и закрылась: должно быть, он проверял, действительно ли я ушла. Я шевельнула бедрами, опустилась на четыре лапы и медленно поползла обратно. Насторожила уши и приникла к двери.
— Верно, — говорил Фрискел. Судя по легкому жужжанию, он пользовался старомодным телефоном, который я заметила раньше. — Ну и создание, босс! И до чего же велик! Какого черта вы не сказали, когда увидели развертку?! Больше, чем вы в маминых туфлях на высоких каблуках и в шлеме вашего отца! Просто гигант! Чудовище! Господи, я несколько месяцев вел с ним переговоры и ничего не заподозрил!
З-з-з. З-з-з…
— Не будь он таким страшилой, можно было бы что-то предпринять! Так или иначе, говорю вам, он опасен, и очень!
Я грустно улыбнулась и уже хотела повернуть назад, но Фрискел снова заговорил:
— И еще одно. Готов поклясться, что нашему гиганту привычнее передвигаться на всех четырех. В вертикальной позиции он выглядит… как-то неправильно, да и руки невероятной длины. Бьюсь об заклад, обогнать его трудно… Что?.. Дьявол, нет! Кажется крепким орешком, но уверен, что он не протянет один в джунглях и десяти минут… Ладно, берегите себя, и в конце недели увидимся.
Проклятье, меня ведь предупреждали, что обитатели станции куда умнее, чем кажутся на первый взгляд!
Я метнулась вниз по коридору, наверстывая время. Не доходя до пересечения, остановилась. Прогиб спины перестроился с мягким щелчком.
Откуда-то слева тянуло омерзительной вонью. Там, в открытом дверном проеме, метрах в пяти от пересечения коридоров стоял охранник с лазерным ружьем, притворявшийся, что не видит меня. Следуя инструкции, я свернула направо.
— Профессор Артаб, полагаю?
— Да.
Если мое появление и встревожило доктора Грега Парсона, он не показывал вида. Выше ростом, чем Фрискел, он выглядел еще более потрепанным. На правой руке — обрубки вместо двух пальцев, ухо изуродовано, почти оторвано. Похоже, кто-то вцепился ему в шею, и среди канатов мышц на месте вырванной плоти зиял уродливый провал.
Неужели методы регенерации здесь не применяются? Трудно сказать. Пальцев нет, зато зубы сияют новизной.
Он стоял в небрежной изящной позе, словно нарядился во фрак и вертел в руках трость с серебряным набалдашником. Правда, вместо этого на нем были поминутно меняющий цвета комбинезон и висевшая у пояса немалая коллекция оружия. Я насчитала четыре слеммера и пистолет-автомат.
Перебор?
А как вам лазерное ружье, пять гранат, свисавших со специального ремня, и два длинных ножа, не слишком хорошо спрятанных за молниями его штанин, сунутых в такие же сапоги-хамелеоны?
Я начинала подозревать, что здешняя природа отнюдь не была дружелюбной.
Парсон не предложил руку, но удостоил меня легкого поклона.
— Большая честь, сэр, — сухо обронил он.
— А для меня-то какая честь! Но, пожалуйста, зовите меня пвосто Автаб, — прокартавила я.
Очевидно, он не уловил, что перед ним женщина, а я не собиралась его просвещать.
— Когда мы выходим?
До чего же красивые глаза у этого начальника станции! Вернее, могли быть красивыми, если бы не стоявший в них ледяной холод. Отчетливую атмосферу утонченности дополняли длинные густые ресницы и высокие арки бровей.
— Мы выйдем, когда я пойму, что вы хорошо знакомы с некоторыми существенными фактами, — заметил Парсон. И хотя говорил он негромко, все же какой резкий голос! Очевидно, его голосовые связки усыпаны стеклянными осколками.
— Какие факты?
— Вы когда-нибудь слышали о планете Конибел, профессор?
Несколько мгновений ушло на то, чтобы определить и классифицировать малознакомое чувство, захлестнувшее меня. Гнев? Обычно чувство вины и сознание потери перевешивают и заглушают все остальное. Но я начинала ненавидеть этого человека, носившего ауру превосходства как отвратительно яркую гавайскую сорочку. Кроме того, мне не нравилась тема разговора: с Конибелом меня связывают свои секреты.
— ‘азумеется, — сухо сказала я.
— Конибел известен своими диковинными созданиями. Вы знаете такое слово — ненасытные?
Я молча изучала собеседника.
— Так вот, здешние криты куда прожорливее.
— Фвискел гововил почти то же самое. Но в ковабельном севвеве данных упоминалось только…
— Мы не хотим, чтобы это стало известно.
— Почему?
— Сюда слетятся искатели приключений, вернее, любители пощекотать нервы. Те же идиоты, которые рвутся в запретный лес Конибела. Не хватало, чтобы на наши головы посыпались судебные иски родственников сожранных здесь авантюристов.
— Сожванных? Они находят вкус в человеческой плоти?
Он взглядом изобразил сожаление.
— Наши криты и бриты не выжили бы, будь они разборчивы в еде.
Я знала, что «Крит» — это животное. А «брит» — все живое, что не было животным.
— Мне все это кажется ненатувальным.
— Природа, сэр, сама определяет, что натурально, а что — нет. Помните, этот мир претерпел огромные изменения. И жизнь должна была к ним приспособиться.
Верно. Всего какую-нибудь дюжину миллионов лет назад местное солнце Джайина было маленькой белой звездой…
Парсон задумчиво оглядел меня.
— Объясните мне кое-что… Видите мой костюм? Специально предназначен для маскировки. При этом в костюме у меня нет никакого запаха.
— Ховошая вещь, — честно ответила я.
— Но все это есть только у меня. Ваши боссы из Экомиссии полны решимости покончить с вами. Нам было рекомендовано не тренировать вас, не давать маскировочного костюма — впрочем, на такой размер вряд ли что можно подобрать — и не беспокоить вас в джунглях.
— Ничего, ‘искну.
— Рискнете? Без оружия? Без комбинезона, шлема, надлежащей обуви и навыков? Обычно мы требуем, чтобы новичок прошел годичный курс обучения, прежде чем ступить за пределы здания. И еще один годичный курс, прежде чем выйти за ограду. Профессор, вы не успеете оглянуться, как будете трупом, если только не наделены удачливостью Джуппера.
До сих пор я слышала имя «Джуппер» только в словосочетании «рэм Джуппера», причем рэм — это нечто вроде стадного животного, которого вы, скажем, не пытаетесь доить. Но если Парсон пытается покровительствовать мне, ему тоже понадобится сверхъестественная удачливость.
Начальник станции надел гибкий, меняющий цвета шлем; даже его прозрачное забрало переливалось всеми оттенками радуги. Кроме того, он натянул перчатки, покрытые крошечными плоскими дисками, и направился к вмонтированной в стену панели управления.
- Предыдущая
- 25/80
- Следующая