Попаданец в мире Морровинды (СИ) - Викулов Петр Иванович - Страница 11

Очнулся я от хлестких пощечин. Хлестала никто иная, как Элен. Придя в сознание, я обнаружил себя лежащим на спине возле костра всё в той же пещере, под головой какой-то мешок. Раздвинув губы, Элен ткнула мне рот горлышко своей походной фляжки. Из неё потекло что-то спиртное… УХ!!! Крепкая зараза! От одного только глотка аж слёзы из глаз брызнули. Потом Элен усадила меня на сложенное вдвое шерстяное одеяло и, приложив к ране на плече свёрнутую белую тряпицу, ушла. А ведь метательную звездочку из раны уже вытащили. Пока я тут валялся. Я взглянул на грудь. Вот это ожог! Кожа аж обуглилась. Из трещин сочится сукровица. Больно-то как! Оглядевшись, обнаружил у стены трупы троих недавних супротивников. Аккуратно так в ряд лежат. В воздухе стоит тяжёлый неприятный запах, на полу кровавые лужи, сразу в нескольких местах. Снова начало мутить. Вообще в пещере беспорядок, несколько ящиков перевёрнуты, их содержимое рассыпалось. Вон там какая-то одежда, здесь — большие яйца сероватого цвета. В моём мире я б назвал их страусовыми. Но скорее, это знаменитые яйца квама. Послышались голоса, откуда-то из-за поворота вышли Элен с Джиубом. Оглядев поле битвы, Джиуб присвистнул.

— И это он один их так?

— Почти. Девчонку я добила.

— А чо эт-то он? Ранили что ли?

— Немного задели. Завтра будет, как новенький.

— Господа, надеюсь, вы принесли мне мою одежду? Тут прохладно.

— Лежи уж, герой. Вот, я всё принесла.

Элен достала из своей сумки коробочку с какой-то вонючей мазью, приготовила два тампона из чистых тряпочек, извлечённых оттуда же. Один тампон закрыл ожог на груди, другой сменил ту тряпицу, которую я прижимал к плечу. Потом мои грудь и плечо замотали лентами материи. Сверху разведчица осторожно надела мне рубашку (она одевалась через голову), мою правую руку засунули в завязанную на шее косынку, как это делают при переломах. В довершение всего накинули куртку. Это было весьма кстати, — меня начало знобить. Зато ожог и рана почти сразу перестали болеть, мазь приятно холодила кожу. Во время всех этих процедур мои попутчики объясняли мне, как они вообще тут оказались. После того, как я ушёл в одиночное плавание, Элен стало скучно. Вместо того, чтобы спокойно дожидаться меня, она решила внимательно исследовать пещеру, о которой до сих пор, к стыду своему, знала только то, что она существует. Никак не достойно звания лучшей разведчицы в округе. Заклинанием ночного зрения девушка не владела, что ей с успехом заменял имевшийся с собой фонарь. С его помощью она обнаружила, что примерно на середине внешней части пещеры, под её потолок выходит узкий лаз. Заметить его без фонаря, как она утверждала, было бы абсолютно нереально. Но, даже заметив этот лаз, Элен никак не могла дотуда добраться, пока её Джиуб не подсадил. А забравшись, она заметила привязанную к вбитому прямо в скалу крюку верёвочную лестницу. Едва успев сбросив Джиубу эту лестницу, разведчица услышала дикие крики и звуки борьбы. Примчавшись по коридору, открывшемуся за лазом, прямо к месту событий, она как раз застала сцену развязки со мной, стоящим на карачках перед грозной мстительницей, в главной роли. И не долго думая, воткнула этой самой мстительнице кинжал под лопатку. Любят здесь, как погляжу, кинжалами тыкать, куда ни попадя.

Вы возможно, думаете, что дальнейшее наше времяпровождение заключалось в приятном уму и сердцу обшаривании трофеев, с перспективой их дальнейшего себе присвоения? Ага, щаз-ззз. Всё лежащее в пещере являлось награбленным добром и подлежало возврату законным владельцам. Или их наследникам, — увы, не все жертвы весёлой троицы разбойников пережили своё ограбление. Так что мы отправили Джиуба в деревню, чтобы он в темпе привёл сюда представителей официальной власти в лице капитана и господина Эргаллы, а Элен в это время хорошенько прошерстила пещеру на предмет наличных денег. Монеты не подписаны, заявила она. Двадцать семь дрейков и серебро общим счётом на восемьдесят четыре «коня» были, после недолгих рассуждений, поделены в соотношение два к одному. Одну долю ей, а две — нам с Джиубом, так как нас двое, и, кроме того, 66 % врагов отправил в лучший мир именно я. Кстати, только сейчас впервые услышал официальное название «коня». Оказывается, самая крупная серебряная монета тоже обзывалась септимом. Только серебряным. В отличие от дрейка, который септим золотой. Приведённые через несколько часов власть предержащие согласились сделать вид, будто не догадываются о пропажи части добычи. Даже на лапу ничего давать не пришлось.

Наверное, слишком рады были избавлению от досаждавшей банды. Но про себя я решил впредь «выносить» логовища разбойников исключительно в безлюдных местах, подальше от представителей закона. За эти несколько часов я успел обсушить свои подштанники (чего ха-ха, я в них под водой, если помните, плавал), натянул штаны, и переговоры о судьбе экспроприированного я вёл уже при полном параде, сидя перед костром снаружи пещеры и ужиная куском вяленого мяса и запечёнными в углях корнями пепельного батата. Все припасы — из багажа разбойников. Пепельный батат оказался корнеплодом типа репы, только со вкусом картошки. Вот только разламывать и солить корни одной рукой было немного неудобно.

Пелагиат встретил нас лаем собак. Впервые с тех пор, как попал сюда, услышал этот звук. В Морроувинде собак почему-то не уважают. Ни в каком виде, даже в жареном. Собственно, Пелагиат — это название крепости, которую Империя выстроила тут, на перекрёстке сразу нескольких дорог, около полусотни лет тому назад. Потом часть офицеров и ветеранов, выйдя в отставку, не стала возвращаться обратно домой, а вместе с семьями поселилась под стенами крепости, образовав небольшой посёлок. К поселенцам присоединились имперские торговцы, которым оказалось удобно держать здесь что-то вроде перевалочной базы, потом подтянулись разные ремесленники, открывшие свои лавки, потом просто народ в округе землю распахал. В общем, сейчас посёлок Пелагиат насчитывал полторы тысячи жителей, активно борясь за право называться городом. И ещё в крепости стоял гарнизон в две тысячи. А ещё на окрестных полях паслась чёртова прорва коров. В Морроувинде, опять же по неизвестной мне причине, коров не держат. Так что теперь этот населённый пункт снабжал говядиной и различными сортами сыра весь Вварденфел, даже в материковую часть Морроувинда что-то увозили. Основной тон в архитектуре задавали те самые отставники, и жители Пелагиата любят шутить, что на улицах своего родного посёлка они забывают, что живут в провинции тёмных эльфов, потому что всё вокруг выглядит в точности так же, как где-нибудь в Сиродииле или Хай Роке. Тёмные эльфы здесь в явном меньшинстве. Кстати, знаете, как тёмные эльфы сами себя называют? Правильно, данмеры. Для меня это тоже новостью не оказалось.

Как и обещала Элен, добирались мы досюда десять дней. Могли бы быстрее, но я не хотел беспокоить свои раны, и девушка отлично это нежелание понимала. Поэтому мы неспешно тащились вместе с торговым караваном. Почему-то я думал, основываясь на своих знаниях из игры, разумеется, что между Сейда Нин и Пелагиатом никто не живёт. Оказалось, ещё как живут. Элен уже упоминала, правда, что тут отнюдь не пустыня, но почему-то эти её слова совершенно вылетели у меня из головы. Сначала дорога тянулась вдоль побережья, и каждые две-три лиги нам встречалась небольшая рыбачья деревушка с причудливым названием. В каждой второй имелся небольшой постоялый двор, благодаря которым мы каждый день имели регулярное трёхразовое питание. А иногда и четырёхразовое. И ночлег, конечно, когда для него приходило время. Потом мы отвернули от моря и, пройдя узким ущельем, попали в район Аскадианских островов. Я как-то подзапамятовал, но ещё из игрушки знал, что территория острова Вварденфел поделена сразу на несколько регионов, резко отличавшихся друг от друга типом почвы, флорой, фауной и климатическими условиями. Аскадианские острова — это низменность, со всех сторон, кроме юго-востока, окружённая крутыми высоким горными хребтами. Со склонов этих гор стекает множество мелких речушек, питающих несколько крупных и уйму мелких проточных озёр. Самое крупный водоём — озеро Амайя, именно на его берегах стоит Пелагиат и ещё несколько населённых пунктов поменьше. Почвы здесь очень плодородные, удобренные наносимым вулканическим пеплом, и обрабатываются они все. Сплошняком. Свободной земли просто нет. Крупных деревень мало, но имеется множество небольших хуторов и отдельно стоящих ферм. Также встречаются большие плантации, обрабатываемые порою сразу несколькими сотнями рабов.