Журналюга - Левашов Виктор Владимирович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/86
• Следующая

— Извините. Приятно кушать. К вам пришли. Можно?

Вошла молодая женщина с тщательно уложенной прической, за ней две девушки в плащах, из-под которых были видны белые платья. И словно бы звуки «Школьного вальса» проникли вместе с ними в гостиничный номер.

— Я учительница, классный руководитель десятого класса, — отчего-то волнуясь, представилась гостья. — У нас сегодня выпускной вечер…

— Почему так рано? — поинтересовался Лозовский.

— Нашу школу ставят на реконструкцию. Чтобы закончить к первому сентября, нужно начать как можно раньше. Вот мы и подтянули программу. Только вы не беспокойтесь, все согласовано с облоно.

Насчет облоно он и не беспокоился, но появилось нехорошее предчувствие какого-то сюрприза.

— Мы узнали, что в нашем городе случайно оказались передовые строители БАМа, которые фотографировались в Кремле у Знамени Победы, — все так же волнуясь, продолжала учительница. — Мы живем рядом с БАМом, а живого бамовца ни разу не видели, только по телевизору, так глупо. Вы не согласитесь выступить у нас на вечере?

Передовые строители БАМа дружно перестали жевать.

— У нас многие собираются работать на БАМе. Всем будет очень интересно. Мы вас очень просим, ну просто очень. Девочки, скажите!

Девочки покраснели и закивали.

— Как вы о нас узнали? — спросил Лозовский.

— Первый секретарь райкома сказал. Он будет вручать аттестаты. Он сказал, что это украсит. Но… Я понимаю, вы с дороги, устали…

— Сейчас оденемся и придем.

— Так вы согласны? — обрадовалась учительница. — Тогда мы побежим в школу, скажем. А вы подходите. Знаете, где наша школа? Это рядом, вы мимо нее шли. Мы вас очень ждем!

Гостьи ушли. Передовые строители БАМа озадаченно смотрели на Лозовского.

— Ну чего уставились? — буркнул он. — Собирайтесь. За все нужно платить. Гитару не забудьте.

— Зачем? — спросила Таня.

— Чтобы петь. Когда человек поет, он не врет. Потому что у него рот занят.

В искусстве вранья, как и в любом искусстве, есть свои законы. Ложь должна быть либо чудовищной, как утверждал министр пропаганды Третьего рейха доктор Йозеф Геббельс, либо дотошно правдоподобной. Неправда, окруженная скрупулезно точными бытовыми подробностями, удерживается в сознании читателя или слушателя, как понтоны удерживают тонущий корабль на плаву.

Третий вид вранья заключается в умолчании части правды, что превращает ложь как бы в полу-ложь, которую при желании можно назвать полуправдой.

Этот принцип, основополагающий для советской журналистики, сформулирован так: «Бороться с недостатками на положительных примерах».

Этими соображениями Лозовский и поделился с передовыми строителями БАМа по дороге к школе.

— Вам не нужно врать, говорите только о том, что есть. Зачем приехали на БАМ, как живете. А как фотографировались у Знамени Победы, про это не говорите, — завершил он свой инструктаж.

— А если спросят? — поинтересовалась Катя.

— Скажешь, что не хочешь об этом говорить, так как это нескромно.

Она засмеялась.

— Почему ты все время смеешься? — удивился Лозовский.

— Потому что смешно.

Вручение аттестатов зрелости выпускникам зейской школы проходило в зале на втором этаже. На невысокой сцене на покрытом зеленой скатертью столе в хрустальной вазе стояли ветки багульника с маленькими синими цветами. За столом, откинувшись на стуле, положив руки на трость и с рассеянной улыбкой глядя в зал, сидел седенький человек с орденскими планками и значком отличника народного образования. Так надо понимать, это был директор школы. Около стола как бы пританцовывала на высоких шпильках учительница, звонким голосом, как на пионерской линейке, вызывала выпускников и передавала аттестаты плотному, с большой бритой головой человеку лет сорока пяти со звездой Героя Социалистического Труда на лацкане черного пиджака. Лозовский понял, что это и есть первый секретарь райкома партии. Он произносил:

— Поздравляю!

Юношам тряс руку крепко, с чувством, девушкам тоже с чувством, но деликатно. В его движениях была актерская крупность, сообщавшая этой рутинной процедуре весомость, значимость акта.

Выпускники принимали аттестаты и сбегали в зал под аплодисменты одноклассников, учителей и родителей. Все были принаряжены, но до этих мест еще не дошло московское поветрие шить к выпускному вечеру дорогие костюмы и чуть ли не подвенечные платья. Костюмы у юношей были разные, а свекольного цвета галстуки одинаковые. В стесненности ребят, не привыкших к галстукам, в робкой косметике на лицах девушек, в торжественном виде родителей была какая-то милая провинциальность. Лозовский оглядел спутников, притихших в своих тщательно отглаженных форменках. Шепотом напомнил:

— Не врать. Ни в чем. Врать буду я. Это моя профессия.

— Трудно, наверное, быть журналистом? — сочувственно спросила Таня.

— Трудно? Да нет, — ответил Лозовский. — Чаще противно.

Когда процедура вручения аттестатов закончилась и учительница торжественно пригласила на сцену гостей, он переждал аплодисменты, представил спутников и объявил:

— Вам сейчас по семнадцать лет. Через пятнадцать лет вам будет по тридцать два года. А что будет через пятнадцать лет? Ну-ну! Что будет через пятнадцать лет?

Зал заинтригованно молчал.

— Не знаете, — констатировал Лозовский. — А я вам скажу. Через пятнадцать лет начнется двадцать первый век! Не знаю, какими вы будете через пятнадцать лет. Но знаю, какими вы будете года через три-четыре. Вот такими!

Широким жестом он указал на передовых строителей БАМа, смущенно стоявших рядом с ним, выдвинул их вперед, а сам отступил, подсел к столу рядом с директором школы и секретарем райкома, оставив передовых строителей БАМа один на один с выпускниками.

Как он и предполагал, незначительная разница в возрасте быстро разрушила преграду взаимной скованности. Сначала рассказывали о себе через «ну», потом разошлись. Николай был ленинградцем, работал на «Электросиле», на БАМ приехал заработать денег на кооператив, стал машинистом путеукладчика. Гена и Влад были из-под Калуги, приехали после армии. Гена увязался на БАМ за Владом, а тот поехал из-за несчастной любви. Чтобы вернуться в свою деревню на белой «Волге». И чтобы она сказала: «Какая же я была дура!» В зале понимающе засмеялись.

Катя работала штукатуром-маляром и у себя в Иваново, и здесь, в Тынде, а на БАМ подалась, чтобы выйти замуж.

— Вышла? — спросили из зала.

— А то! — ответила она. — Но неудачно.

Таня была из-под Ярославля, закончила Московский институт культуры, работала методистом в Ярославском областном Доме народного творчества. Стало скучно. Сейчас — повариха в мостоотряде, в бригаде на строительстве малых мостов и водопропускных гидротехнических сооружений.

Так вот почему она стеснялась своих рук, понял Лозовский.

— Разве поварихи бывают победителями соревнования? — недоверчиво спросили из зала.

— Недопонимаете! — вмешался Николай. — Повариха на стройке — второй человек после прораба!

— И вас тоже фотографировали у Знамени Победы? Как это было? Расскажите.

Лозовский напрягся. Но Таню вопрос не смутил.

— Ну, как? Привезли в Кремль, завели в Георгиевский зал, построили. Впереди старенького маршала посадили. И сфотографировали. Вот и все.

Лозовский мысленно поаплодировал.

— Спой какую-нибудь бамовскую песню, — предложил он, чтобы увести разговор от скользкой темы.

— Обязательно спою. Но сначала я спою песню о журналистах. Для вас, Володя. Если бы не вы, мы бы сейчас мерзли в аэропорту. Вы очень трогательно о нас заботились.

Она подстроила гитару, потом движением руки поправила волосы так, что косая прядь закрыла пол-лица, придала ей загадочный, какой-то кафешантанный вид, и взяла первые аккорды.

• Предыдущая
• 9/86
• Следующая