Отважная охотница - Рид Томас Майн - Страница 60

• Предыдущая
• 60/69
• Следующая

Последние лучи заходящего солнца озаряли вершины Серебряных гор, когда мы подъехали к лагерю мормонов. Теперь можно было точнее определить величину каравана. Он состоял примерно из двадцати больших крытых фургонов и нескольких повозок меньшего размера. Последние были на рессорах и являлись, по-видимому, более комфортабельными экипажами наиболее обеспеченных «святых». Большие же фургоны с бычьей упряжкой принадлежали простолюдинам, и из них-то и был построен круг, внутри которого находился лагерь. Это ограждение строится таким образом: два передних фургона останавливаются рядом вплотную друг к другу, два следующих подвозятся к ним с обеих сторон так, чтобы их передние колеса касались задних колес первых фургонов. Следующие располагаются попарно в том же порядке до тех пор, пока таким образом не выстроится половина всего каравана. Вторая половина строится точно так же, с той лишь разницей, что каждую пару подвозят к внутренним сторонам предыдущих фургонов. Таким образом, фургоны образуют неправильный круг. В одном месте обычно оставляется промежуток, служащий для входа. Когда внутрь загоняют лошадей и скот, этот вход можно закрыть, протянув поперек веревку. В случае опасности путешественники укрываются внутри такого ограждения, так как фургоны образуют надежный заслон. Их парусиновые крыши заменяют собой палатки, где удобно и спокойно располагаются на ночь женщины и дети. Снаружи ставятся часовые, а вокруг рассылаются конные дозоры, предупреждающие о приближении врага.

Подъехав к лагерю, мы убедились, что мормоны расположились на стоянку именно таким образом. Более легкие повозки были завезены внутрь ограждения. Там же взволнованно толпились женщины и дети, очевидно, заметившие наше приближение. Мужчины остались снаружи. Лошадей и скот тоже не загоняли внутрь. Наш отряд был слишком мал, чтобы вызвать тревогу даже при неожиданном появлении. Нас же, конечно, ожидали и сразу признали за посланцев вождя ютов. Когда мы оказались совсем близко от лагеря, к нам навстречу поскакало несколько всадников. Мексиканец прицепил к шомполу кусок белой оленьей шкуры и начал ею размахивать — общепринятый символ мира, признаваемый и американскими индейцами. В ответ нам махнули чем-то вроде полотенца или скатерти, после чего, пришпорив коней, всадники приблизились к нам и остановились ярдах в тридцати. Мексиканец и предводитель мормонов выехали вперед, обменялись рукопожатием и начали разговор. Я слышал, как траппер на своем ломаном английском языке объяснял, что он — проводник, которого прислал Уа-ка-ра, а мы охотники юта и будем снабжать караван дичью.

Выехавших нам навстречу мормонов было всего шесть человек, и я подумал, что если остальные переселенцы похожи на них, то это довольно неприятная компания. Впоследствии я узнал, что нас встретили даниты, или «ангелы-мстители», сопровождавшие караван. Более подходящим для них названием было бы «дьяволы-мстители», потому что я никогда не встречал субъектов более злодейского вида. Пятерых из них я, насколько помнил, никогда прежде не видел, а с шестым столкнулся всего один раз, но запомнил его хорошо. Увидев хоть раз физиономию бывшего суомпвиллского учителя, невозможно было ее забыть. Человек, разговаривавший с мексиканцем, был не кто иной, как Стеббинс. Говорили они недолго, так как в словах траппера не было ничего неожиданного или подозрительного. Предводитель мормонов указал нам участок, где мы могли устроиться на ночлег. Он находился за пределами лагеря и поблизости от реки, что как раз соответствовало нашим желаниям. Подъехав к указанному месту, мы начали ставить палатки.

Как только стало известно, кто мы такие, «святые» сейчас же столпились вокруг. Чуть ли не девять десятых всего лагеря — мужчины, женщины и дети — принялись нас рассматривать. Нам удалось при некотором усилии выдержать это испытание, приняв безразличный вид, который отличает настоящих индейцев. Мы старательно делали вид, что не понимаем замечаний окруживших нас зевак. Траппер время от времени отвечал им на своем ломаном английском языке, мы же ничего не говорили, но, усердно занимаясь своим делом, украдкой поглядывали на толпу. Я заметил, что больше всего внимания привлекает к себе охотница, и на минуту меня охватил страх. Правда, ее лицо, руки и шея были выкрашены красной краской и при беглом взгляде ее можно было принять за индианку, но редкая красота Мэриен вызывала желание рассмотреть ее поближе. Кое-кто из стоящих вокруг даже не находил нужным скрывать свое восхищение.

— Чертовски красивая девка! — заметил один. — Кто она такая? — обратился он к мексиканцу.

— Скво юта, — ответил тот и, указывая на меня, добавил: — Сестра этого вождя охотников и сама тоже охотница — бьет оленей, бизонов, горных баранов.

— Черт с ней, что она охотница. Если бы ее лицо хорошенько протереть мочалкой с мылом, она была бы красотка хоть куда!

Парень, так красноречиво высказывавший свое мнение, был одним из тех шести, что встретили нас, когда мы подъезжали. Его спутники стояли тут же, уставившись на девушку своими рысьими или, скорее, волчьими глазами. Сам Стеббинс, прежде чем отойти от нас, внимательно оглядел Мэриен, хотя явно ее не узнал. Остальные продолжали громко выражать свое полунасмешливое восхищение. Я, так же как сама Мэриен, очень обрадовался, когда палатки были наконец поставлены и она могла скрыться от любопытных взглядов.

Нам представилась теперь полная возможность изучить мормонов, так сказать, в домашней обстановке, ибо им и в голову не приходило, что мы их понимаем. Большинство из этих переселенцев были простые фермеры, сапожники, кузнецы, столяры и тому подобное, с самыми обыкновенными лицами, не выражавшими ни особой святости, ни особой греховности. Но среди них попадались и другого рода «святые» — с более хитрыми и порочными лицами. Это были люди, которые, несомненно, вступили в секту, стремясь к благам земным, а вовсе не небесным. Все они занимали высокое положение среди мормонов, являясь «пастырями» остальных.

Однако я недолго их рассматривал. Меня занимало другое. Я давно уже то и дело внимательно поглядывал на вход в лагерь, окидывая зорким взглядом каждого, кто появлялся оттуда, будь то мужчина или женщина. Но до сих пор безрезультатно — те, кого я ждал, не появлялись. Вход находился примерно в двухстах ярдах от наших палаток, но даже на таком расстоянии я узнал бы огромную фигуру скваттера. Что касается Лилиен, то мое сердце сразу подсказало бы мне, что это она. Но ни отец, ни дочь не показывались, хотя вокруг нас все время толпилось много народу. Было по меньшей мере странно, что Холт и Лилиен не последовали общему примеру. Естественное любопытство и чисто детское желание взглянуть на наш наряд и раскраску должны были бы заставить Лилиен выйти. Мое удивление возрастало по мере того, как один переселенец за другим появлялись из-за фургонов, а тех, кого я ждал, все не было. Постепенно оно перешло в огорчение, а потом и в беспокойство. Меня начало мучить жестокое подозрение: а находится ли вообще Лилиен в лагере мормонов? Может быть, мы идем по ложному следу? Вдруг Холт остался с золотоискателями? Ведь история, рассказанная Су-ва-ни, в конце концов, ничего не доказывала. Быть может, Лилиен уехала с тем драгуном, который преподнес ей букет, перевязанный шнуром от его пояса?

— Да, — пробормотал я про себя, — вполне вероятно, что их здесь нет. Скваттер мог перестать повиноваться Стеббинсу и, распростившись с мормонами, уйти с золотоискателями… Да нет! Вот он, сам Холт, собственной персоной!

Высокий человек, стоявший в проходе между фургонами, действительно оказался Холтом. Он появился там, очевидно, когда я на один миг отвел взгляд в сторону. Геркулесовское сложение и огромная, закрывающая грудь рыжая борода помогли мне узнать скваттера из Теннесси, но окончательно убедил меня в этом его костюм. Он был все тот же, что я видел на Холте в то памятное утро, когда он направил на меня свое длинное ружье. Я хорошо помнил широкую куртку из толстого зеленого сукна, еще более выгоревшую с тех пор, красную рубаху, грубые, выше колен сапоги, обвязанный вокруг головы алый платок с болтающимся над бровями концом. Я жадно вглядывался в скваттера. Собирается ли он подойти поближе или просто вышел по какому-нибудь делу? Мне показалось, что вид у него задумчивый и печальный. Я не мог, конечно, различить выражение лица на таком расстоянии, но, кажется, в нем не было любопытства.

• Предыдущая
• 60/69
• Следующая