Где ты? - Леви Марк - Страница 18

• Предыдущая
• 18/42
• Следующая

— Я тону в одиночестве, и впервые в жизни мне кажется, что не смогу выплыть.

— Возвращайся домой.

— Ты не хочешь, чтобы я осталась?

— Я говорю не о сегодняшнем вечере, а о твоей жизни. Тебе следует вернуться домой.

— Я не брошу.

— Отъезд не значит отказ, это еще и способ сохранить пережитое, если хватит ума уехать до того, как станет слишком поздно. Пусти меня за руль, я поведу.

Мотор завелся, выплюнув клуб черного дыма. Томас включил фары, и белые лучи осветили стену.

— Тебе нужно сменить масло, иначе тебе грозят неприятности.

— Не переживай, я привыкла к неприятностям.

Сьюзен сползла на сиденье и высунула ноги в окно,

упершись в боковое зеркало. Тишину нарушал только рокот мотора. Томас остановил машину возле своего дома. Сьюзен не шелохнулась.

— Ты помнишь свои детские сны? — спросили она.

— Я не помню, что мне снилось вчера, а ты говоришь…

— Нет, я имею в виду, кем ты мечтал стать, когда вырастешь.

— Да, это я помню. Я хотел стать врачом, а стал снабженцем в диспансере. Как говорится, в цель, но не в яблочко!

— А я хотела стать художницей и рисовать разноцветной мир, а Филипп хотел стать пожарным и спасать людей. Теперь он художник в рекламном агентстве, а я вкалываю в гуманитарной организации. Похоже, мы оба в чем-то ошиблись.

— Это не единственное, в чем вы оба ошиблись.

— Ты о чем?

— Ты часто говоришь о нем, и всякий раз, когда произносишь его имя, в твоем голосе слышится тоска, это оставляет мало места для сомнений.

— Каких сомнений?

— Твоих! Мне думается, ты любишь этого человека, и тебя это пугает до судорог.

— Пошли в дом, я начинаю мерзнуть.

— Как тебе удается быть такой храброй, когда дело касается других, и такой трусихой в отношении себя самой?

Рано утром она бесшумно выскользнула из постели и на цыпочках ушла.

Март пролетел в мгновение ока. Каждый вечер после работы Филипп встречался с Мэри. По будням они оставались у нее, чтобы иметь с утра лишних десять минут. В конце недели они переселялись на уикенд в его студию в Сохо, которую окрестили «загородным домом». Первые дни апреля дул северный ветер, и было довольно холодно. Почки на деревьях еще не распустились, и лишь календарь продолжал утверждать, что пришла весна.

Вскоре Мэри была принята в штат Cosmopolitan и решила, что пришла им с Филиппом пора подыскивать новое жилье, где они смогут разместить свою мебель и начать общую жизнь. И она погрузилась в изучение объявлений в поисках квартиры в Мидтауне. Там квартплата пониже, и оттуда обоим удобней добираться до работы.

Сьюзен большую часть времени проводила за рулем джипа. Она колесила от деревни к деревне, развозя семена для посева и продукты первой необходимости. Порой она заезжала слишком далеко, чтобы возвращаться домой на ночь, и она завела привычку отправляться в многодневные поездки, забираясь в самую глубь долины. Пару раз она сталкивалась с сандинистами, скрывавшимися в горах. И удивлялась, что они забрались так далеко от границы. Ей казалось, что апрель никогда не кончится. Организм изнемогал от такой жизни. Бессонница вынуждала ее каждый вечер куда-нибудь выбираться, и вставать по утрам становилось все труднее и труднее. Как-то раз, загрузив джип десятью мешками кукурузной муки, в самый разгар дня она отправилась навестить Альвареса. До места она добралась во второй половине дня. Как только машину разгрузили, они отправились ужинать к нему домой. Альварес заметил, что выглядит она паршиво, и предложил ей приехать на несколько дней в горы отдохнуть. Сьюзен обещала подумать и в начале вечера отправилась восвояси, отклонив предложение переночевать в деревне. Зная, что не уснет, она проехала мимо своего дома и отправилась в таверну, еще открытую в столь поздний час.

Войдя в бар, она энергично отряхнула свитер и джинсы, взметнув клубы пыли и сухой земли. Она заказала двойную порцию водки из сахарного тростника. Стоявший за стойкой мужчина взял бутылку и поставил перед ней. Смерив ее взглядом, он придвинул к ней стакан.

— Сама себе нальешь. Хорошо, что у тебя еще есть сиськи и длинные волосы, не то можно было бы подумать, что ты превратилась в мужика.

— И в чем смысл столь глубокомысленного замечания?

Наклонившись к ней, он вполголоса принялся ее поучать, желая придать своим словам тон дружеского совета:

— Тебя слишком часто видят с мужчинами, и не слишком долго с одним и тем же. Местные начинают о тебе болтать.

— И что же они говорят, эти самые местные?

— Не разговаривай со мной таким тоном, сеньора Бланка! Я тебе говорю в глаза то, о чем другие кричат за твоей спиной.

— Ах вот как! Когда вы шляетесь яйца наружу, то вы сердцееды, а если мы выставим грудь вперед, то мы шлюхи! А ведь чтобы мужик переспал с женщиной, нужно, чтобы эта женщина была в наличии.

— Не тревожь сердца женщин деревни, вот о чем я тебе твержу!

— У большинства из них если сердце и бьется до сих пор, так это отчасти благодаря мне, и я же их еще и раздражаю!

— Ни одна из них не просила у тебя милостыни, никто не звал тебя на помощь! Если тебе тут не нравится, возвращайся к себе. Посмотри на себя, ты вообще ни на что не похожа! Когда я думаю, что это ты маэстра, которая учит детей, то задаюсь вопросом: чему же они у тебя учатся?

Сидевший у стойки старик жестом велел ему замолчать, взгляд Сьюзен ясно показывал, что разговор зашел слишком далеко. Бармен решительно забрал бутылку и поставил на полку. Стоя к ней спиной, он заявил, что выпивка за счет заведения. Старик сочувственно улыбнулся беззубым ртом, но Сьюзен резко развернулась и пошла прочь. На улице она перегнулась через перила и выплеснула все содержимое желудка. Потом присела на корточки, чтобы прийти в себя. Возвращаясь домой, она запрокинула голову к небу, словно желая пересчитать звезды, но у нее закружилась голова, и ей пришлось остановиться. Совершенно обессилев, еле переставляя ноги, она доволоклась до крыльца своего дома.

• Предыдущая
• 18/42
• Следующая