Лунный камень - Коллинз Уильям Уилки - Страница 36

• Предыдущая
• 36/118
• Следующая

— Пойдемте! — позвал я Каффа. — Мне нельзя дольше ждать: я должен вернуться домой.

— Сейчас последую за вами, — ответил сыщик Кафф. Во второй раз подошел я к двери, и во второй раз, как ни старался, не мог перешагнуть через порог.

— Возвращать деньги — дело щекотливое, сударыня, — услышал я голос сыщика. — Вы и так, наверное, дешево с нее взяли.

— Дешево? — сказала миссис Йолланд. — Судите сами. Она взяла свечу и повела сыщика в угол кухни. Если бы даже дело шло о моей жизни, я не мог бы удержаться, чтобы не пойти за нею. В углу была навалена целая куча разного лома (по большей части старого металла), который рыбак набрал в разное время с потонувших кораблей и не успел еще распродать.

Миссис Йолланд засунула руку в этот хлам и вынула оттуда старый жестяной ящичек с крышкой и кольцом, для того чтобы его вешать, — такие ящики, покрытые черным лаком, употребляются на кораблях для географических и морских карт, чтобы предохранить их от сырости.

— Вот! — сказала она. — Когда Розанна пришла сюда сегодня, она выбрала у меня точно такой ящичек. «Этот как раз годится, — сказала она, — для моих манжеток и воротничков, чтобы они не смялись в чемодане». Один шиллинг и девять пенсов, мистер Кафф. Хоть сейчас умереть на месте, ни полпенни больше!

— Экая дешевка! — промолвил сыщик с тяжелым вздохом.

Он взвесил ящичек на руке. Мне послышался мотив «Последней летней розы», когда он глядел на ящичек. Не было никакого сомнения: он открыл что-то новое во вред Розанне Спирман, открыл в таком именно месте, где, как я был убежден, репутация ее в безопасности, — и все через меня! Предоставляю вам судить о моих чувствах и о том, как искренне я раскаялся, что помог знакомству мистера Каффа с миссис Йолланд.

— Довольно, — сказал я, — нам, право, пора идти.

Не обращая на меня ни малейшего внимания, миссис Йолланд опять засунула руку в хлам и на этот раз вытащила оттуда собачью цепь.

— Взвесьте на руке, сэр, — сказала она сыщику. — У нас было три таких цепочки, и Розанна взяла две. «Зачем вам, душечка, нужны такие цепочки?» — говорю я. «Я сцеплю их вместе и обвяжу ими чемодан», — говорит она. «Веревка будет дешевле», — говорю я. «А цепь надежнее», — говорит она. «Разве чемоданы обвязывают цепью?» — говорю я. «О, миссис Йолланд, не возражайте, — говорит она, — уступите мне цепочки!» Странная девушка, мистер Кафф! Золотая душа и любит мою Люси, как родная сестра, но всегда была со странностями. Ну, я отдала их ей. Три шиллинга и шесть пенсов! Честное слово, только три шиллинга и шесть пенсов, мистер Кафф.

— За каждую? — спросил сыщик.

— За обе, — ответила миссис Йолланд. — Три шиллинга шесть пенсов за обе.

— Даром отдали, сударыня, — покачал сыщик головой, — даром отдали!

— Вот они, деньги, — сказала миссис Йолланд, возвращаясь к кучке серебра, лежавшей на столе и как будто против ее воли притягивавшей ее. — Розанна только и купила, что этот ящичек и цепочки. Один шиллинг девять пенсов и три шиллинга шесть пенсов — всего-навсего пять шиллингов и три пенса. Кланяйтесь ей и скажите, что совесть не позволяет мне брать у бедной девушки ее сбережения, когда они могут понадобиться ей самой.

— А мне, сударыня, совесть не позволяет возвращать деньги, — сказал сыщик Кафф. — Вы и так, можно сказать, подарили ей эти вещи — право, подарили.

— Это ваше искреннее мнение, сэр? — спросила миссис Йолланд просияв.

— В этом не может быть ни малейшего сомнения, — ответил сыщик. — Спросите мистера Беттереджа.

Не к чему было спрашивать меня. Они добились от меня только одного слова:

— Прощайте!

— Да ну, пропади они совсем, эти деньги! — вдруг вскрикнула миссис Йолланд.

С этими словами она, словно потеряв всякую власть над собой, схватила кучку серебра и быстро спрятала ее в карман.

— Видеть не могу, когда деньги валяются и никто их не берет! — Несносная женщина вдруг шлепнулась на стул, глядя на сыщика Каффа с таким выражением, словно говорила: «Деньги опять у меня в кармане, попробуйте-ка их оттуда вытянуть!»

На этот раз я не только подошел к порогу, но и перешагнул его, твердо направившись домой. Объясняйте как можете, но я чувствовал, что кто-то из них или оба они вместе смертельно оскорбили меня. Не успел я сделать несколько шагов, как услышал, что сыщик догоняет меня.

— Благодарю вас за это знакомство, мистер Беттередж, — сказал он. — Я обязан жене рыбака совершенно новым ощущением. Миссис Йолланд озадачила меня.

У меня вертелся на языке колкий ответ: дело в том, что я был рассержен на него, так как сердился на самого себя. Но, когда он признался, что озадачен, я усомнился, действительно ли я причинил большой вред. Поэтому я молча ждал, что он скажет дальше.

— Да, — проговорил сыщик, как будто читая мои мысли. — Вместо того чтобы навести меня на след, вы, мистер Беттередж, — при вашем участии к Розанне, вам, может быть, утешительно будет это узнать, — вы, наоборот, меня с него сбили. Действия этой девушки сегодня, разумеется, довольно ясны. Она прикрепила обе цепи к кольцу ящичка; она засунула этот ящичек в воду или в песок; другой конец цепи она прикрепила к какому-нибудь месту под скалой, известному только ей. Она оставит ящичек там до тех пор, покуда кончится производимое сейчас следствие, а потом, на свободе, сможет опять вынуть его из тайника, когда ей заблагорассудится. До сих пор все совершенно ясно. Но, — прибавил сыщик с впервые замеченным мной за все это время оттенком нетерпения в голосе, — вопрос в том, что, черт побери, спрятала она в этом ящике?

Я подумал про себя: «Лунный камень!» Но вслух спросил только:

— Неужели вы не догадываетесь?

— Это не алмаз, — ответил он. — Весь опыт моей жизни ничего не стоит, если Розанна Спирман взяла алмаз.

Когда я услышал эти слова, меня снова начала трясти сыскная лихорадка, и я до того забылся, заинтересованный этой новой загадкой, что воскликнул опрометчиво:

— Запачканная одежда!

Сыщик Кафф вдруг остановился в темноте и положил свою руку на мою.

— Когда что-нибудь бросают в ваши Зыбучие пески, выходит ли это опять на поверхность? — спросил он.

— Никогда, — ответил я. — Будь это легкая или тяжелая вещь, а уж Зыбучие пески втянут в себя все и навсегда.

— Розанна Спирман это знает?

— Так же хорошо, как и я.

— Значит, ей стоило только обмотать камень запачканной одеждой и попросту бросить его в Зыбучие пески, — сказал сыщик. — Нет ни малейшей надобности в том, чтобы прятать ее, — а между тем она, несомненно, ее спрятала. Значит, возникает вопрос, — прибавил он, продолжая идти, — являются ли запачканная юбка или кофточка, или другой предмет чем-то таким, что необходимо сохранить во что бы то ни стало? Мистер Беттередж, если не случится никакой помехи, я должен завтра поехать во Фризинголл и узнать, что именно купила она в городе, когда доставала тайно материал, чтобы сшить новую одежду вместо запачканной. При настоящем положении дел выезжать из дому — риск, но еще больший риск продолжать действовать вслепую. Извините, что я не в духе; я потерял к себе уважение — я позволил Розанне Спирман поставить меня в тупик.

Когда мы вернулись, слуги сидели за ужином. Первый, кого мы встретили на дворе, был полисмен, которого инспектор Сигрэв оставил в распоряжении сыщика. Мистер Кафф спросил его, вернулась ли Розанна Спирман. Да. Когда? Почти час назад. Что она сделала? Она поднялась наверх, чтобы снять шляпку и плащ, а сейчас спокойно ужинает с остальными слугами.

Ничего больше не сказав, сыщик Кафф направился к черному ходу, все более и более теряя к себе уважение. Пройдя в темноте мимо входа, он все шел и шел, хотя я и звал его, пока не остановился у ивовой калитки, которая вела в сад. Когда я подошел к нему, чтобы вернуть его назад, я увидел, что он внимательно смотрит на окно в том этаже, где были спальни.

Подняв глаза, в свою очередь, я увидел, что предметом его созерцаний было окно комнаты мисс Рэчел и что огонь в этом окне мелькал взад и вперед, как будто в комнате происходило что-то необычное.

• Предыдущая
• 36/118
• Следующая