Каждый хочет любить… - Леви Марк - Страница 17
- Предыдущая
- 17/54
- Следующая
Наверняка догадывался, Джон всегда был скромным и сдержанным, как и она сама, но обладал великолепной интуицией. Ивонна очень радовалась, что Матиас сменил его в книжном магазине. Когда Джон сообщил ей, что собирается удалиться от дел, именно она заговорила о преемнике, чтобы не пропало дело всей его жизни. К тому же она решила, что это прекрасная возможность для Матиаса обосноваться рядом со своими; тогда она подсказала эту мысль Антуану и стала ждать, пока и мысль, и Ан-туан дозреют до такой степени, чтобы тот решил, будто сам все придумал. Когда Валентина поделилась с ней своим намерением вернуться в Париж, Ивонна сразу же представила себе все последствия для Эмили. Она терпеть не могла вмешиваться, но на этот раз она правильно сделала, что приняла участие, пусть самое ненавязчивое, в судьбе тех, кого любила. Но без Джона все переменилось. Однаж-лы она с ним обязательно поговорит.
Она подняла голову. Электрическая лампочка, подвешенная к потолку, начала вращаться, увлекая за собой, как в хороводе, каждый предмет в комнате. По стенам прошла волна, и чудовищная сила навалилась на нее, откидывая назад. Лестница вырвалась из рук, Ивонна глубоко вздохнула и закрыла глаза, прежде чем ее тело завалилось набок. Голова ее медленно опустилась на колышущийся пол. Она услышала, как удары сердца отдаются в барабанных перепонках, потом все кончилось.
На ней была короткая цветастая юбочка и хлопчатая блузка. В этот день ей исполнилось семь лет, папа держал ее за руку. Чтобы доставить ей удовольствие, он купил два билетика в кассе огромною деревянного колеса обозрения, и, когда предохранительная планка захлопнулась перед их кабинкой, она почувствовала себя такой счастливой, как никогда в жизни. Когда они оказались на самой высоте, папа указал пальцем вдаль. У него были чудесные руки. Охватив одним жестом крыши города, он сказал ей волшебные слова: «Отныне жизнь принадлежит тебе, и не будет для тебя ничего невозможного, если ты действительно этого захочешь». Она была его гордостью, смыслом его существования, самым прекрасным, что он сделал в своей мужской жизни. И он взял с нее обещание, что она ничего не скажет матери, а то вдруг та почувствует легкую ревность. Она засмеялась, потому что знала, что папа любит маму так же крепко, как ее саму. Следующей весной холодным утром она бежала за ним по улице. Двое мужчин в темных костюмах уводили его из дома. И только в день ее десятилетия мать рассказала ей правду. Отец не уезжал в деловую поездку. Его арестовала французская полиция, и больше он не вернулся.
Все годы оккупации в маленькой каморке под лестницей, которая служила ей комнатой, маленькая девочка мечтала, что ее папе удалось бежать. Пока гадкие люди смотрели в другую сторону, он развязал свои путы и сломал стул, на котором его пытали. Собрав все свои силы, он скрылся через подземелья комиссариата, куда пробрался через незапертую дверь. Потом он присоединился к Сопротивлению и уехал в Англию. И пока она и ее мать пытались выжить как могли в печальной Франции тех лет, он воевал рядом с генералом, который отказался сдаться. И каждое утро, просыпаясь, она представляла себе, как отец мечтает позвонить ей. Но в каморке, где они скрывались с матерью, не было телефона.
В день ее двадцатилетия в дверь позвонил офицер полиции. В то время Ивонна жила в однокомнатной квартирке над прачечной, где работала. Останки ее отца были найдены во рву в глубине леса Рамбуйе. Молодой человек был искренне смущен тем, что принес столь грустную весть, а еще больше тем, что по данным вскрытия пули, которые пробили ее отцу череп, вылетели из французского пистолета. Ивонна, улыбаясь, успокоила его. Он ошибся, ее отец, возможно, и умер, поскольку она не получала от него известий с конца войны, но похоронен где-то в Англии. Его арестовала полиция, но ему удалось бежать и добраться до Лондона. Полицейский собрал все свое мужество в кулак.
В кармане трупа были обнаружены документы, так что личность погибшего установлена и не вызывает сомнений.
Ивонна взяла бумажник, который протягивал ей инспектор, открыла пожелтевшее удостоверение с пятнами крови, погладила фотографию, все еще с улыбкой на лице. И, закрывая за полицейским дверь, она лишь сказала мягким голосом, что ее отец, наверно, обронил бумажник во время бегства. Кто-то подобрал его, вот и вся разгадка.
Она дождалась вечера, прежде чем достать письмо, которое лежало под кожаной подкладкой. Прочла его, повертела в пальцах маленький ключик от камеры хранения, который был вложен в него.
После смерти первого мужа Ивонна продала прачечную, которую в свое время выкупила ценой стольких часов ежедневного труда, что ни один из членов профсоюза, к которому она принадлежала, никогда бы не поверил, что такое возможно. В Кале она села на паром, который перевез ее через Ла-Манш, и однажды летом пополудни прибыла в Лондон с единственным чемоданом, в котором был весь ее багаж. Она пришла к большому зданию с белым фасадом в районе Южного Кенсингтона. Встав на колени у подножия дерева, отбрасывающего тень на площадь с автомобильным кругом, она руками выкопала ямку. Положила туда удостоверение с пятнами крови и прошептала: «Ну вот мы и добрались».
Когда полицейский спросил ее, что она делает, она выпрямилась, в слезах, и ответила:
– Я привезла отцу его документы. Мы не виделись с войны.
Ивонна пришла в себя и медленно поднялась. Сердце билось в нормальном ритме. Она вскарабкалась по лестнице и, оказавшись в зале, решила сменить фартук. Пока она завязывала новый на спине, зашла молодая женщина и присела за стойку. Она заказала рюмку алкоголя – самого крепкого, какой найдется. Ивонна оценила ее походку, налила ей стакан минеральной воды и присела рядом.
Эния эмигрировала в прошлом году. Она нашла себе работу в одном из баров Сохо. Жизнь здесь была такой дорогой, что ей пришлось делить однокомнатную квартиру с еще тремя студентами, которые, как и она сама, перебивались случайными заработками то здесь, то там. Эния уже давно нигде не училась.
Южноафриканец, хозяин ресторана, который ее нанял, соскучился по родине и закрыл заведение. С тех пор она зарабатывала на пропитание в булочной по утрам, кассиршей в фаст-фуде в обеденное время и раздачей рекламных проспектов в конце дня. Без документов ее судьбой была неустроенность. За две недели она потеряла все свои приработки. Она спросила у Ивонны, нет ли для нее чего-нибудь: она могла бы подавать в зале и вообще не боится работы.
– Ты так пытаешься найти работу официантки – заказывая выпивку у стойки? – поинтересовалась Ивонна.
Сама она не имела возможности нанять кого бы то ни было, но пообещала девушке поспрашивать у других коммерсантов в квартале. Если что-нибудь подвернется, она даст знать. Пусть Эния заходит время от времени. Желая дополнить список своих достоинств, Эния вспомнила, что работала и в прачечной. Ивонна обернулась и внимательно на нее посмотрела. Помолчав несколько секунд, она объявила Энии, что в ожидании лучших времен та может иногда обедать или ужинать здесь; счет ей выставляться не будет при условии, что она никому об этом не скажет. Молодая женщина не знала, как ее благодарить. Ивонна заявила, что благодарить как раз не надо, и вернулась к своим кастрюлям.
В начале вечера Антуан уселся за столик в компании Маккензи, который не сводил с Ивонны зачарованных глаз. Он достал свой мобильник и послал Матиасу весточку: Спасибо, что остался с детьми. Все ли в порядке?
Ответ пришел незамедлительно: Все ОК. Дети поужинали, чистят зубы, через 10 минут в постели.
Через несколько мгновений пришло второе сообщение: Можешь не торопиться, работай спокойно, я все сделаю.
В зале кинотеатра «Фулхем» погас свет и начался фильм. Матиас отключил мобильник и сунул руку в пакет с попкорном, который протянула ему Одри.
Софи открыла дверцу холодильника и оглядела содержимое. На верхней решетке она обнаружила ярко-красные помидоры, выстроенные в таком идеальном порядке, что они напоминали батальон солдат времен Империи. Ломти нарезанного холодного мяса, сложенные аккуратнейшей стопкой и упакованные в целлофан, соседствовали с набором сыров, банкой огурчиков и стаканчиком майонеза.
- Предыдущая
- 17/54
- Следующая
