Выбери любимый жанр

Смотрящие вперед. Обсерватория в дюнах - Мухина-Петринская Валентина Михайловна - Страница 31

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

— Прогноз профессора Турышева обсуждался в Институте океанологии Академии наук СССР, — решительно подала реплику Васса Кузьминична Бек.

— И одобрен учёным советом, — добавил Мальшет.

— Да, но, гм, некоторые участники совещания (мы тут обменялись мнением в кулуарах) полагают, что сверхдолгосрочный прогноз должен быть апробирован Госпланом. Прогноз должен носить официальный характер. Всё ж таки, гм, так безапелляционно выступить на совещании…

К проблеме Каспийского моря надо подходить по-новому, по научному. Если в северной части моря нужно поддержать или сохранить современный уровень, то на южной, особливо в районе Апшеронского полуострова, выгоднее будет значительное понижение уровня… К сожалению, наука ещё не располагает достаточно обоснованными методами сверхдолгосрочных прогнозов, поэтому трудно поверить любому долгосрочному прогнозу естественного хода уровня моря. В такой форме прогноз, по моему скромному мнению, не следует давать потребителю. Никакой проблемы Каспия не существует, это выдумки паникёров и пессимистов от науки или, гм, очень молодых людей, идущих, к сожалению, на поводу… Уровень Каспия колеблется в небольших пределах, гм, около стабильной величины. Без сомнения, он скоро начнёт подыматься.

Я решительно возражаю против переброски печорских вод в Каспий. Со временем такая переброска приведёт к угрозе затопления прибрежных районов Каспийского моря с их богатыми недрами. Она может угрожать самому существованию таких городов, как Баку и Астрахань. В этих условиях — таково и мнение некоторых работников Госплана — сброс вод Печоры в Каспий представляется бессмысленным. Однако работники каспийского отдела Института географии Академии наук СССР и Института океанологии предпочитают придерживаться другой точки зрения, которую и пропагандировал молодой, гм, очень молодой ассистент.

Бессмысленно вовсе сооружение дамбы на Каспии. Если в борьбе с колебаниями уровня Каспия переброска масс воды ничего не даёт, то постройка дамбы принесёт даже большой вред, так как будет угрожать благополучию Средней Азии и Закавказья. Поверхность Каспия является фактором водоносности рек этих республик.

Что касается Каспия, то здесь ещё бессилен перед природой человек. Регулировать климат он ещё не научился. А колебания уровня Каспия зависят от колебания климата. Бороться в данном случае бессмысленно. На днях я читаю доклад в техническом отделе Совета Министров, и я честно и принципиально, гм, выскажу свою точку зрения на так называемую «проблему» Каспия. Гм!

Закончив своим характерным покашливанием, Львов ещё помедлил на кафедре, наверное выжидая оваций. Но оваций не последовало — так, жидкие хлопки. После него выступала Васса Кузьминична Бек. Наверное, она говорила что-то очень дельное. Но я задумался и ничего не слышал, пока председатель не объявил перерыв.

Это, кажется, называется разговоры в кулуарах. Иван Владимирович, Васса Кузьминична, один знаменитый географ — профессор Орлов, высокий, плечистый, с шикарнейшей длинной бородой, насупившийся чего-то Мальшет и Мирра оживлённо обсуждали в ярко освещённом фойе, что именно следует внести в решения совещания. Здесь же смирнёхонько стояли и мы с Лизой и ещё какие-то незнакомые люди, с интересом прислушивающиеся к спору.

Когда Мальшет перед этим нас знакомил с Миррой, она каждому вежливо пожала руку. Рука у неё была нежная и прохладная. Удлинённое лицо, тонкая длинная шея и словно точёные обнажённые руки поражали белизной. Наверное, она, как и Глеб, не была подвержена загару. Её большие глаза, как я уже сказал, очень походили на серый бархат. У Лизы тоже были серые глаза, но светлые и лучистые, их никогда бы не сравнил с материей, хотя бы и с бархатом. Мирра оказалась не очень высокая, просто она была в туфлях на высоких каблуках.

Мирра спокойно рассмотрела нас троих (Мальшет ей часто о нас рассказывал), чуть дольше и внимательнее задержав взгляд на Иване Владимировиче. Крупные губы её дрогнули, тень недовольства прошла по лицу.

Подошёл худощавый человек с фотоаппаратом через плечо — спецкорреспондент одной из центральных газет — и стал шутить с добродушной Вассой Кузьминичной, как вдруг послышался раскатистый баритон Львова…

Упомяну здесь, что народу в фойе было мало, большинство вышло на улицу покурить и выпить газированной воды. Поэтому Львов сразу увидел и свою дочь, и географа, и корреспондента и с весёлым видом направился в нашу сторону. За ним двигалась целая свита каких-то стильно одетых «молодых» людей с лысинами разных форм и величин.

Поздоровавшись со всеми общим поклоном, Львов вдруг встретился взглядом с Лизой.

— Ба!.. Да это… гм, Лиза Ефремова, моя ученица.

Помню, помню, как же. Здравствуй, маленькая спорщица! — И он, улыбаясь, протянул мясистую холёную руку моей единственной сестре.

Я крепкий парень и многое могу вынести, но такого я бы не перенёс. Если бы у меня было ещё несколько сестёр, но у меня была всего одна-единственная сестра, которую я обязан был защищать, и я не мог допустить, чтоб она пожала эту руку. Щекам моим стало холодно. Мальшет потом говорил, что я так побледнел, что он за меня испугался.

— Лизавета! — крикнул я не своим, охрипшим голосом. — Лизавета, отходи! — И я заслонил собою сестру, оттесняя её назад.

Львов рассмеялся, посмотрел на меня и стал смеяться ещё пуще. Наверное, я был-таки смешон — длиннорукий, неуклюжий парнишка, загорелый до черноты, с чересчур уж светлыми глазами, выгоревшими на солнце патлами (подстригался ещё в Бурунном у местного парикмахера), одетый в парусиновые брюки и клетчатую шведку.

— Это моя сестра, — горячо стал я объяснять.

— Очень приятно, гм. Почему же мне нельзя пожать руку вашей сестре?

— Потому что вы… подлец, я знаю.

Ночью Лиза разбудила меня.

— Янька, ты не спишь? Знаешь, на кого похож Львов? На нашу мачеху Прасковью Гордеевну. Он тоже умеет гасить. О, как он умеет гасить! Они два сапога — пара.

ЭКСПЕДИЦИЯ МАЛЬШЕТА

Глава первая

МОЙ ПЕРВЫЙ РАССКАЗ

Мы вернулись в Бурунный, и я стал ходить в море вместе с Фомой на его судне «Альбатрос». (В Бурунном все суда почему-то носили птичьи названия.) Скоро я привык настолько, что мне эта жизнь даже стала казаться однообразной. Хотя мы часто ловили рыбу на глуби, но к шторму почти всегда успевали убраться домой. Об этом старалась Лиза, она аккуратно извещала по радио все рыболовецкие колхозы о перемене погоды.

Фома не отпускал меня от себя ни на шаг и, когда наше звено однажды вышло в море на другом судёнышке, добился, чтоб меня назначили к нему матросом.

Чаще всего мы вывозили в море ловцов, ведь «Альбатрос» был построен для промысловых нужд, но иногда ходили в Астрахань или Гурьев — привезти товары для сельпо, или новые моторы, или школьные принадлежности, приходилось и пассажиров прихватывать. Из Бурунного везли всегда один и тот же груз: солёную рыбу. «Альбатрос» пропах рыбой, как рыбная бочка.

Так я стал матросом. Когда мы с Лизой уезжали из Астрахани, командир Глеба, начальник авиаразведки Андрей Георгиевич Охотин, предложил мне остаться работать у них на аэродроме.

— Парнишка ты, как вижу, смышлёный и ловкий, — сказал он, — сделаем из тебя хорошего бортмеханика. А будешь учиться заочно — и пилотом станешь. Вижу я, что тебе это дело понравилось.

Мне действительно лётное дело понравилось, но я пока отказался — сказал, что подумаю с годик.

Первое время мы с Лизой ждали, не подаст ли этот Львов на меня в суд за оскорбление. Но он не подал: игнорировал. А я ведь вовсе не хотел его оскорблять, просто объяснил, почему не хочу, чтоб моя сестра дотронулась до его руки.

Лиза тогда была очень сконфужена, но не упрекала меня, мы только порешили за лучшее не показываться на совещании. Пробыли денька три в Астрахани, пока туда явился Фома, и уехали с ним на «Альбатросе». Турышев тоже с нами уехал.