Следующий раз - Леви Марк - Страница 32

• Предыдущая
• 32/41
• Следующая

– Значит, он меня любит? – спрашивала Клара, сидя напротив Питера за кухонным столом.

– Снова-здорово! Я провожу ночь над облаками, два часа мчусь в машине, руль в которой расположен не там, где положено, я все вам подробно растолковываю – и вы ещё спрашиваете, любит ли он вас? Да, он любит вас, вы – его, я тоже его люблю, а он – меня, все друг друга любят, что не мешает всем тонуть в трясине!

– Мистер будет обедать? – спросила экономка, появляясь в кухне.

– Вы не замужем, Дороти?

– Моё семейное положение вас не касается, мы не в Америке, – с достоинством парировала мисс Блекстон.

– Значит, не замужем, прекрасно! Могу устроить вам великолепное знакомство: американец из Чикаго, живущий в Бостоне и тоскующий по Англии!

Джонатан остался один в доме. Анна уехала на рассвете и вернуться должна была только вечером. Он поднялся в мастерскую, чтобы проверить электронную почту, и включил компьютер. Файлы Анны были защищены кодом, но войти в Интернет он мог. Питер не оставил ему сообщений, а отвечать на просьбы об интервью, забившие его почтовый ящик, не было никакого желания. Он решил спуститься в гостиную. Выключая монитор, он заметил опытным глазом небольшую деталь на картине Анны, висевшей на стене. Он заинтересованно подошёл, потом осмотрел другую картину. С возрастающим нетерпением он распахнул большой шкаф и вынул одну за другой картины Анны, от давних до свежих. На многих он обнаружил ту же самую подробность, от которой у него застыла кровь. Он бросился к столу, рывком выдвинул ящик, схватил лупу и снова стал разглядывать одну картину за другой. В глубине каждой из картин на сельские сюжеты обязательно находился дом – и не какой-нибудь, а именно загородный ДОМ. Клары! Самому последнему из этих полотен было уже десять лет, а ведь в те времена Джонатан и Анна ещё не были знакомы!

Он сбежал по лестнице, выскочил на улицу, запрыгнул в машину и покатил из города в надежде на то, что движение окажется не слишком напряжённым и на дорогу до студенческого городка Иельского университета уйдёт не больше двух часов.

Известность Джонатана сыграла роль: его принял ректор. Сначала он ждал в огромной приёмной с обитыми деревом стенами, увешанными не слишком качественными портретами деятелей литературы и науки. Потом профессор Уильям Бейкер пригласил его в свой кабинет. Просьба Джонатана удивила ректора: тот ждал захватывающей истории из области живописи, но речь пошла о науке, к тому же нетрадиционной. Бейкер развёл руками: он не мог припомнить среди профессоров никого, ни женщин, ни мужчин, кто соответствовал бы данному Джонатаном описанию; хуже того, никто из известных ему именитых персон не преподавал подобных дисциплин. В университете действительно существовало раньше научное подразделение, занимавшееся чем-то похожим, но это было давно. При желании Джонатан мог посетить его помещения. Корпус 625, принадлежавший раньше кафедре экспериментальных наук, со времени её закрытия пребывал в запустении.

– Вы давно здесь работаете? – спросил Джонатан сотрудника охраны, исполнявшего роль его провожатого по кампусу.

– С шестнадцатилетнего возраста. Я мог бы уже пять лет назад выйти на пенсию. Значит, я очень давний здешний работник, – ответил мистер О'Малли.

Он указал на внушительное сооружение из красного кирпича и остановил электрокар у самых его ступенек.

– Это здесь, – сказал О'Малли, маня Джоната на за собой.

Он поискал нужный ключ в связке из доброй сотни ключей и после короткого колебания вставил в ржавую скважину длинную бородку. Массивная дверь со скрипом пропустила их в вестибюль корпуса 625.

– Здесь уже сорок лет не было ни души. Ну и беспорядок!

Впрочем, на взгляд Джонатана, помещение находилось в прекрасной сохранности, если не считать толстого слоя пыли. О'Малли привёл его в большую лабораторию с десятью рабочими столами из белой плитки, заставленными пробирками и перегонными кубами.

– Здесь занимались чем-то вроде математических экспериментов. Я рассказал дознавателям, что здесь колдовали над химическими формулами.

– Каким дознавателям? – насторожился Джонатан.

– Вы не в курсе дела? Я думал, вы здесь для того же, что и они. Эту историю знает вся округа.

Ведя Джонатана по длинному коридору в профессорский зал, О'Малли поведал ему о том, что привело к поспешному закрытию старой экспериментальной кафедры, как её принято было называть. На неё принимали очень немногих студентов, большинство желающих проваливались на вступительных экзаменах.

– От них требовались не только большие познания в науках, но и глубокая склонность к философии. А ещё перед приёмом каждому устраивали встречу под гипнозом с заведующей по науке. Это она всех заваливала, никого не миловала. Странная была женщина! Она проработала в этих стенах десять лет, но никто из допрошенных не мог припомнить, чтобы она встречалась им в кампусе. Кроме меня, конечно, но я-то всех здесь знаю.

– Вы так и не сказали, что здесь расследовалось.

– Сорок лет назад пропал один студент.

– Куда пропал?

– В этом-то все и дело, сэр. Если вы знаете, куда девались ваши ключи, то ведь не скажешь, что они пропали, верно?

– К какому же заключению пришла полиция?

– Что он сбежал. Но лично я в это не верю.

– Почему?

– Потому что знаю, что он улетучился прямо из лаборатории.

– Возможно, он просто ускользнул от вашего бдительного ока, вы же не можете быть всюду сразу. В то время, – гнул своё О'Малли, – я входил в службу безопасности. Тогда слово «безопасность» было пустым звуком: мы просто мешали парням лазить по ночам в общежитие девушек, и наоборот.

– А днём?

– Как все ночные сторожа, днём мы спали. Во всяком случае, двое моих напарников дрыхли, а я – нет. Я никогда не сплю больше четырех часов, это у меня врождённое, кстати, поэтому от меня сбежала жена. Так вот, в тот день я стриг лужайку. Я видел, как молодой Джонас входил в это здание. Он оттуда так и не вышел.

– Полиция вам не поверила?

– Они прощупали стены, прочесали парк, допросили старуху – чего ещё от них требовать? И потом, в те времена я немного выпивал, поэтому не вызывал большого доверия как свидетель.

– Кто эта старуха, которую вы упомянули?

– Та самая заведующая. Идёмте!

О'Малли нашёл в своей пугающей связке другой ключ, отпер один из кабинетов и вошёл туда первым. Оба оконца в комнате были такими грязными, что в них с трудом проникал свет. Заросший пылью деревянный пюпитр был придвинут к стене, в углу, рядом с покосившейся вешалкой, громоздилось перевёрнутое кресло. В таком же плачевном состоянии был большой шкаф с выдвижными ящиками напротив.

– Понятия не имею, почему эту берлогу величали «профессорским залом». Здесь вела занятия одна она, – сказал О'Малли, роясь в старых пожелтевших газетах на полках у стены.

– Глядите: вот она, старуха!

И охранник показал Джонатану фотографию на первой газетной странице. Женщине, стоявшей на снимке в окружении четырех учеников, было на вид всего лет тридцать.

– Почему вы называете её старухой? – спросил Джонатан, всматриваясь в фотографию.

– Потому что мне самому было тогда всего двадцать, – пробубнил О'Малли, разбрасывая ногой комья свалявшейся пыли.

Джонатан подошёл к окну, чтобы лучше разглядеть пожелтевший снимок. Лицо молодой женщины ничего ему не говорило, но привлекла внимание её рука, вернее, внушительный бриллиант на безымянном пальце.

– Это и есть Джонас? – спросил Джонатан, указывая на молодого человека справа от преподавательницы.

– Откуда вы знаете? – удивился О'Малли.

– Ничего я не знаю, – пожал плечами эксперт.

Он сложил газету студенческого городка и сунул её в карман. Молодой человек на фотографии держал руки за спиной и щурил глаза – возможно, просто чтобы не моргнуть при вспышке.

– Как звали эту «старуху» на самом деле?

– Никак, только так.

– Но когда она к вам обращалась, вы наверняка не прибавляли к своему ответу обращение «старуха»! – не отставал Джонатан.

• Предыдущая
• 32/41
• Следующая