Варяжские гнезда - Левицкий Михаил - Страница 57

• Предыдущая
• 57/59
• Следующая

– Здравствуй на многие лета, царь Ингве-Фрей, верховный вождь и повелитель готов и квенов.

За ним получил благословение и царь иотов Скольд. Затем последовали прочие младшие братья князья. Жену Водан принял в свои объятия, сам поднявшись со своего престола.

– С тобой скоро увидимся, дорогая, – сказал он. – Не скорби, а гордись всем созданным перед твоими кроткими очами, для наших потомков, моей любовью к тебе, – и, подняв правую руку к небу, он прибавил:

Фригг упала к ногам мужа и охватила его колени, заливаясь слезами и рыдая до изнеможения.

– Не пущу, не пущу! Ради Великого Бога не делай! – вопила она, задыхаясь.

Бесчувственную, ее подняли и вынесли из палаты пиров в ее собственный покой. Скандинавские скальды описывают так, что произошло затем:

Два старца из пришедших с царем из донских степей, доблестные вожди Генир и Лодур, став на колени, собрали в серебряные купели кровь, истекающую из перерезанных жил. Когда он начал совершенно бледнеть и глаза его закрывались, они наклонились к нему со словами:

– Царь! Идем за тобой! Не должно царю идти к богам одному, не сопровожденному преданными слугами. – И тотчас копьями они перерезали себе так же все главные кровеносные сосуды.

Тело царя и тела его двух верных друзей были торжественно сожжены в священной роще Тора, при стечении народа и из всех соседних городков, и из приморских, и из горных селений.

Умер Водан, но дело его осталось. На полуострове квенов были государства, были города, были люди, читающие руны, была торговля и многочисленные корабли плавали по морям, окружающим эти страны. Народы, созданные завоеванием страны квенов асами, сохранили на веки память о своем основателе, богатыре, законодателе, вероучителе и поэте. Совершилось то, о чем вещий старец Драгомир предостерегал своего увлекшегося ученика. Присвоили ему то имя, которое он в некоторых песнях ради созвучия со своими именами сарматским и готским давал своему духу-покровителю – имя Одина. Через несколько поколений он в понятиях народов сместил с высокого первенствующего положения в Валгалле старого Тора, отца богов, и сам был признан отцом ратей, видимых образом Альфодера в осязаемом мире и повелителем Валгаллы и земли. По смерти Фригг и ей были возданы божеские почести, хотя она до конца жизни своей отказывалась поклоняться богам, созданным пылким воображением ее мужа. В молитвах своих она обращалась к неведомому Богу, о котором говорил ей муж, но которого она более чувствовала сердцем, чем понимала разумом. За это, вероятно, и сложилось о ней верование как о богине, знающей судьбу всех людей, но не могущей ей управлять, почему и все молитвы к ней имели характер славословный, а не просительный. Древний бог старых готов Тор занял в скандинавских верованиях более скромное место сына Одина и Фригг. Их же сыном сделали и Бальдра, а так же многих других богов. Верным оказалось предсказание и предупреждение Драгомира: «Зачем слыть ложным богом, когда Бог дал быть великим человеком».

Великая была скорбь по всем берегам Винетского моря. Горевали готы, саксы, квены, иоты и оплакивали царя, создавшего среди них могущественную державу Сигтуны и процветающие княжества, в которых управляли по заветам отца его дети. Искренно разделили их скорбь и славянские города, и поморские, и озерные. Царь Водан был всегда союзником и правдивым другом всех стоявших за вольную торговлю на море, и защищал купцов всех городов от всяких нападений разбойников, какого бы они роду и племени ни были. На всех вечах поставлено было с идущими в Сигтуну купеческими кораблями посылать выборных из лучших людей своего города, чтобы выразить новому царю Сигтуны, Ингве-Фрею, скорбь о кончине славного царя Водана и просить царя, Ингве-Фрея, во всех сношениях с купцами и дружинниками славянских родов не отказаться от заветов своего отца и предшественника. Инге-Фрей понимал всю важность добрых отношений с соседними народами, смелыми и предприимчивыми, он принял всех послов как нельзя лучше и обещал всем во всех случаях, где требует справедливость, помощь и содействие. Все же права, дарованные Воданом, как городским купцам, так и варяжским дружинникам, царь Ингве-Фрей подтвердил.

Много кораблей разных городов стояло летом у пристаней Свантограда, Щирца, Стопенькамня и Ругина. Были люди с Лады и Одры и со всего бодрицкого и лютицкого побережья, не мало прибыло и из Сигтуны. Поэтому не удивительно, что велико было стечение народа в Кволтице. Близ великого жертвенного камня был воздвигнут золотой шатер богини Матказеми, а вокруг на большом пространстве расстилался стан всевозможных посетителей. Богине принесено было в жертву множество коней, быков, овец. Более десяти семейств изъявили желание посвятить дочерей своих служению богине, но немые девы поднимали вверх три пальца и качали головой, а верховный жрец объявил, что могут быть приняты на воспитание только три девочки. Избрали из всех принесенных грудных детей двух самых красивых и здоровых, у которых и родители отличались красотой. Третью взяли глухонемую красотку семи лет. Над всеми тремя в золотой палатке богини было совершено торжественно вырезание языков особенно хитро придуманными ножницами, выхватывавшими языки сразу, после чего в убранной зеленью и цветами колеснице их отвезли в храм для лечения и воспитания. Не бывавшие еще никогда на Ругине острове не могли преодолеть чувства ужаса после виденного обряда, но все не могли так же не дивиться великолепию одежды и убранства немых дев, а так же их красоте.

– Лет десять назад, – говорил один стопенькаменец, – таких красивых дев было только три-четыре при всем храме. Теперь они все сорок девять на подбор. А которая взглянет на тебя да приветливо улыбнется, круги в глазах заходят. А видали вы, панибратики, как они ласково улыбаются нам, малым людям, когда колосья Житного Деда да плоды земные да мед пчелиный раздают. За то богиня и дает нам все эти годы урожай и хлеба, и плодов, а пчелы везде роятся на диво. И торговые люди наши все богатеют. Домов каких во всех городах наших настроили! Велика матушка богиня наша Матказемя. Слава ей и хвала и честь ее девам, молитвенницам нашим.

Иноземный купец, судя по говору и одежде, из озерных, слушая эти речи, сказал своему товарищу:

– Торговля-то и у нас пошла за эти годы лучше, а у нас нет дев-арканщиц, удавливающих и топящих в озере людей. Мать сыра земля и у нас почитается, мы ей от ее же плодов приносим, да медом ее поливаем. Истуканов и храмов у нас тоже нет[55]. Молим богов, глядя на небо и прикасаясь к земле. Глянь-ка, на девах под ожерельем сколько жемчугу навешано нитями. А знаешь ли ты, что это такое? Когда они совершают великое омовение богини или когда окончена какая-нибудь отделка в храме по украшению его, они невольников, исполнявших работы, давят арканом и топят в озере. Потом каждой выдается нить, на которую нанизано ровно столько жемчужин, сколько загублено за этот раз людей. Вот и посчитай на каждой все жемчужины, да и прикинь, сколько людей эти красавицы жизни лишили.

– Да! – отвечал товарищ, по-видимому, так же из озерных. – Хоть они и красивы, а в аркане ни у одной из этих упав[56] я не пожелал бы побывать, как они мне ни улыбайся. Торговля более пошла и у нас, и у всех с тех пор, как морских разбойников уменьшилось, да города поменьше друг с другом воевать стали.

• Предыдущая
• 57/59
• Следующая