Линия жизни - Ливадный Андрей Львович - Страница 11

• Предыдущая
• 11/15
• Следующая

Обоих существ окружили пылающие коконы. От эпицентра энергетической активности потянулись новые нити, ударили в склон, образуя две параллельные линии знакомых Егору явлений – там, где разряды соприкоснулись с поверхностью, зарождались темпоралы.

Он ощутил, как медленно ударило его сердце. Перекошенный рот силился схватить глоток загустевшего воздуха.

Темпоралы зародились и выросли в течение нескольких секунд субъективного времени. На самом деле их рост был мгновенным, но Егор находился вне катастрофического явления – он сейчас видел лишь бледный призрак событий.

Ветер стих, наступила глубокая тишина.

Его сердце вновь остановилось.

Режущая взгляд вспышка света волной прокатилась по темпоралам, вспухла волдырем и лопнула, ударив в небеса столбом энергии.

Егор ослеп. Он ничего не видел и не ощущал.

…Когда он очнулся, загадочных существ нигде не было.

Бестужев лежал на берегу, у кромки воды, часто, судорожно дыша. Сердце молотилось как бешеное. Разорванный полог тумана стремительно затягивал прорехи.

Пробой метрики пространства закрылся. Темпоралы исчезли, но память сохранила их необычную упорядоченную конфигурацию.

Мир снова погружался в сумерки.

Надежда, злая, опаленная горечью произошедших событий, робко встрепенулась в душе.

Егор не задушил ее, потому что знал: в гибнущем мире есть еще одно место, где темпоралы образуют точно такую же упорядоченную структуру!

Необитаемые регионы Пандоры

Три недели спустя…

На исходе дня, после многих невзгод долгого и тяжелого пути Егор Бестужев увидел Аллею Темпоралов.

Таинственное место, о котором ходило много слухов. Среди пестрого конгломерата существ, населяющих гибнущую планету, постепенно начала формироваться религия. По мере деградации, потери знаний, утраты технологий быт становился все тяжелее и проще. Сознание тоже менялось, постепенно блекла память о космических путешествиях. Устойчивым оставался лишь миф об Армахонтах, но из легендарных строителей межзвездной сети они в восприятии ныне живущих поколений превратились в существ богоподобных, всемогущих, а беды, обрушившиеся на Пандору, теперь трактовались многими как кара, ниспосланная свыше.

Бестужев всегда оставался твердым материалистом. Явления, которые не мог понять, он не считал мистическими. Рано или поздно им находилось разумное объяснение.

Однако Аллею Темпоралов даже в его восприятии окружал ореол тайны.

Однажды он едва не погиб тут и вот теперь вернулся.

Когда-то он верил – здесь начинается путь в иные миры, но не знал, как открыть заветный портал, не понимал, что нужно сделать?

Нередко он слышал: Аллея Темпоралов открывает путь в прошлое, в счастливую эпоху золотого века, когда планета была райским садом. О язвах пространственно-временных аномалий в ту пору никто и не знал.

Вера.

Что она для нас? Проблеск света в ночи, путеводная нить, последний рубеж защиты рассудка перед силой неодолимых обстоятельств или костыль, на который мы опираемся, смертельно устав от жизни?

Чем больше трудностей преодолевал Егор, чем больше видел смертей, переживал утрат, терпел лишений, тем сильнее манило его сюда.

Он и раньше пытался пройти через Аллею Темпоралов, но не сумел. Та надежда угасла, но после событий, произошедших в окрестностях древней верфи, затеплилась вновь, вспыхнула крошечной искрой на фоне царящего в душе мрака.

А что, если они действительно существуют? Богоподобные, мудрые, взирающие на нас в ожидании: когда же оставленные ими знаки будут прочитаны, истолкованы и в действие придут могучие механизмы, обладающие властью над временем и пространством, когда же вестник из гибнущего мира придет к ним, без страха, с простой, понятной, идущей от сердца просьбой и скажет: «Мы поняли свои ошибки, мы до смерти наигрались с непостижимыми для нас технологиями, наша ненависть друг к другу отгорела, мы хотим мира, мира и света. Мы хотим созидать, растить детей, строить дома – жить, а не выживать, теряя близких».

Егор присел на взгорок.

Колоннада холодного света издали была похожа на фантастическую взлетно-посадочную полосу. Две линии темпоралов образовывали аллею. Сюда, преодолевая множество опасностей, приходили многие. Их кости белели вокруг как доказательство наивных, но искренних стремлений. Если всматриваться в глубину Аллеи, то можно заметить фигуры разных существ, застывших, похожих на изваяния.

Но если армахонты не исчезли и действительно обладают властью над явлениями космического масштаба, почему же допускают столько жертв, зла, заблуждений, несправедливости?

Часто Егора бесила собственная неспособность слепо поверить, ринуться очертя голову туда, в холодный свет, уповая… на чудо?

«А что еще можно сделать? Будь рядом Паша Стременков, он бы выдвинул гипотезу относительно Аллеи. Будь здесь Родька Бутов, он бы пошел туда не оглядываясь. А что же я? Буду кружить, как одинокий амреш? Или ждать знака?»

Он смертельно устал. Скитаясь по Пандоре, дошел до черты отчаяния и перешагнул ее.

Больше всего Егор страдал от одиночества. Много лет, начиная от момента имплантации хондийского нерва, он сторонился людей, а теперь ему хотелось ощутить рядом друга, но страх перед очередной потерей уже превратился в фобию.

Он с трудом оторвал взгляд от манящей и одновременно зловещей колоннады, осмотрел окрестности.

Все осталось таким, как он запомнил. Вот черное пятно от костра. Рядом, будто опрокинутая набок кукла, валяется андроид. Неподалеку стоит изрешеченный пулями внедорожник. Предметы запечатлели историю одного предательства, вспоминать которое Егор не хотел.

Передохнув, он встал, пошел к машине. Андроид, когда-то пытавшийся убить его, лежит тут давно. Его одежда сгнила, пеноплоть облезла, тяги приводов покрылись пятнами окислов. Сквозь обнажившийся эндоостов проросли трава и низкорослый кустарник.

Егор с усилием приподнял человекоподобный механизм, установил вертикально и начал счищать с него налипшую землю. Вскоре показался тусклый, не подверженный коррозии металл.

Он забыл об усталости. Во внутреннем кармане износившейся полевой формы Бестужева, запаянные в пакет из пластика, хранились нейрочипы, взятые от другой человекоподобной машины.

Механизм, который сейчас разбирал Бестужев, не представлял для него никакой ценности. А вот чипы (их он собирался установить в отремонтированный эндоостов) принадлежали другу – искусственному интеллекту, прошедшему долгий путь саморазвития.

Он достал из рюкзака и расстелил на земле кусок непромокаемой ткани, прикатил камень, уселся на него, разложил нехитрый инструмент и вновь принялся за дело, вспоминая навыки, полученные еще в юности.

Тьма упала внезапно. Стальная радуга перечеркнула небосвод. Свет луны посеребрил окрестности. Егор включил фонарик, продолжая работать, изредка исподлобья поглядывая в сторону Аллеи Темпоралов.

К утру последний из заветных нейрочипов был установлен в новом носителе, согласно маркировке.

Он достал из рюкзака микроядерную батарею, поместил ее в слот.

Прошла минута, другая, и заново собранный человекоподобный механизм внезапно шевельнулся. Надрывно взвизгнули сервомоторы, он сел, опираясь одной рукой о землю. Внутри сферы, выполненной из дымчатого пластика, появился изменчивый узор индикационных сигналов.

Егор, используя модуль технологической телепатии, отправил тестовый сигнал.

Андроид не отреагировал. Он медленно поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, словно пытался понять, где он очутился. Видимо, комплекс его связи не заработал или загрузился со сбоями.

– Ты меня слышишь? – глухо спросил Бестужев.

Визг.

– Слышу, – раздался синтезированный голос машины.

– Кто я?

– Человек. Не хозяин. Человек. Не хозяин. Человек…

– Достаточно! Кто ты?

– Колониальный механизм, серийный номер… – последовал набор цифр.

• Предыдущая
• 11/15
• Следующая