Желтый дракон ЦЗЯО - Левин Андрей Маркович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/50
• Следующая

— Вы знали о его исчезновении?

— Да, экселенц, — выдавил из себя Красный Жезл.

— Я очень недоволен вами. — тихо произнес Желтый Дракон, легонько постукивая по ладони взятым со стола игрушечным самурайским мечом.

Красный Жезл почувствовал такую слабость в ногах, что, прикажи ему Желтый Дракон встать, он не смог бы этого сделать. Красный Жезл хорошо знал, что означает эта игрушка в руках главы «триады». Если тот давал понять собеседнику, что разговор окончен, и не клал меч на место, участь уходившего была решена: через потайное отверстие в стене за руками Желтого Дракона обязательно следил кто-нибудь из его личной охраны. Правда, Желтый Дракон никогда не брал меч во время бесед с другими вождями «Анг Сун Тонг». Суд над ними, согласно «Канонам», вершился лишь во время ритуала. Но сейчас это было слабым утешением для Красного Жезла.

— Экселенц, — прохрипел он, проглотив вставший поперек горла комок. — Сунгай будет найден в ближайшее время.

— Я даю вам три дня.

— Да, экселенц. Благодарю вас, экселенц. Я…

— Люди Белого Бумажного Веера взяли под наблюдение доки, — сказал Желтый Дракон. — Но им трудно выполнять чужие обязанности. Потрудитесь освободить их от этого.

— Да, экселенц.

Игрушечный меч лег на свое прежнее место Красный Жезл смотрел на него как завороженный.

— Я рассчитываю, что в будущем мы будем застрахованы от подобных неожиданностей, не так ли, Красный Жезл? — услышал он откуда-то издалека голос Желтого Дракона.

— Вы можете быть в этом уверены, экселенц.

— Благодарю за обнадеживающий ответ.

Желтый Дракон перевел свой пронизывающий взгляд на Белого Бумажного Веера — Теперь по поводу девчонки. Вы виделись с филиппинцем?

— Да, экселенц, — поспешно ответил тот. — Филиппинец предлагает за нее двадцать тысяч долларов.

— Сингапурских?

— Американских, экселенц.

— Она ему так понравилась? Что ж, девчонка будет неплохим украшением для его заведения. Сумма плевая, но больше мы из него вряд ли выудим. Пусть забирает.

— Слушаю, экселенц.

— Когда вы должны с ним встретиться?

— Послезавтра, экселенц.

— Завтра девчонка должна быть у меня… — Желтый Дракон взглянул на небольшой настольный календарь со своими пометками, — …после обеда. Вечером ее можно будет забрать.

Белый Бумажный Веер понимающе улыбнулся:

— Будет исполнено, экселенц. У вас прекрасный вкус. Эта…

— В ближайшее время вам предстоит серьезное дело, — снова обращаясь к Красному Жезлу, сказал Желтый Дракон, — подробно вы будете информированы через Соломенную Сандалию. Поэтому «товар», отобранный у Лима, нужно передать Белому Бумажному Вееру. Когда и где — решите сами. И чем скорее, тем лучше.

— Да, экселенц.

Желтый Дракон откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Аудиенция была окончена. Белый Бумажный Веер и Красный Жезл поднялись и застыли в угодливом поклоне, предназначавшемся скорее не главе «Анг Сун Тонг», а друг другу и потайному отверстию в стене. Затем они бесшумно вышли из комнаты.

На пересечении Нассим и Танглин роуд, рядом с белоснежным фамильным особняком братьев О, шло представление китайской уличной оперы — вайянг.

Вокруг деревянной, наспех сколоченной сцены толпились зрители. Уличные торговцы с тележками проворно шныряли в толпе, наперебой предлагая сахарный тростник, охлажденное кокосовое молоко, кока-колу и миринду.

В темноте наступившего вечера ярко освещенная сцена казалась огромной прямоугольной дырой на огромном черном холсте. В верхней части сцены одно за другим были натянуты несколько узких, с выцветшей зеленой бахромой красных полотнищ, исписанных черными и желтыми иероглифами. По бокам и в глубине висели большие панно из папье-маше с рисунками в красно-желто-зеленых тонах. Не очень искусная рука доморощенного художника набросала вперемешку фрагменты из жизни древних китайских императоров, изображения богов, драконов, иероглифы, витиеватые узоры.

На фоне этой аляповато-примитивной декорации несколько артистов разыгрывали сцену из какого-то средневекового китайского произведения. Лица артистов были так обильно покрыты белым, красным, желтым гримом, что его характерный резкий запах витал над толпой. Каждый цвет по многовековой традиции уличной оперы обозначал определенную черту характера.

Действие сопровождалось заунывной музыкой небольшого оркестра и гулкими ударами барабана, отделявшими один акт от другого.

Представление подходило к концу. На сцене появился высокий мужчина — вероятно, плавное действующее лицо постановки, — и остальные артисты уважительно склонили перед ним головы. Мужчина был одет в узорчатый пурпурный халат с огромными рукавами. На голове возвышалась золотистая корона, в руках он держал меч. Все лицо актера было в румянах — символ смелости, честности и верности. Широкие у краев и сужающиеся к переносице наклеенные брови также имели прямое отношение к символике: они подчеркивали положительный характер героя, многие его добродетели. Негустая, но длинная — до пояса — борода свидетельствовала не столько о его преклонных годах, сколько о мудрости.

Мужчина сделал несколько больших шагов по подмосткам, остановился, взмахнул мечом и, обращаясь к стоящим на сцене, громовым голосом начал:

— С тех пор, как герои Ляньшаньбо изъявили свою покорность Сунской династии, разбили на севере войска Ляо и пошли на юг, им пришлось выполнять нелегкий труд!.. Теперь я хочу вернуться домой одетым в парчу, мечтаю дать титул жене и передать его сыновьям. Но что ожидает меня дома? Мой повелитель, который все отнимет у меня Урожай, деньги, жену.

Артист повернулся к зрителям и, глядя поверх их голов в темноту, продекламировал:

Раздалась барабанная дробь. Зрители бешено зааплодировали. Спектакль кончился.

Главный герой раскланялся и удалился в каморку, которая в приличных театрах называется артистической. Он снял брови, бороду, корону, начал расстегивать халат. В каморку вошел один из артистов.

— Там пришел какой-то человек. Говорит, что он из литературно-драматического общества.

Мужчина удивленно выпятил нижнюю губу.

— И что ему нужно?

— Он хочет видеть тебя.

— Пусть войдет.

Актер исчез в проеме дверей, и через несколько секунд в помещении появился китаец лет тридцати — тридцати двух в безукоризненно сшитом голубом костюме, накрахмаленной сорочке и цветастом галстуке.

— Я попадаю на второе выступление этой труппы, — сказал он, поздоровавшись, — и не могу не выразить восхищения вашей игрой Сидящий молча наклонил голову в знак благодарности.

— Меня зовут Гун, — продолжал гость. — Я представляю литературно-драматическое общество и от его имени хочу сделать вам, как руководителю труппы, выгодное предложение.

— Я слушаю вас — Простите, я не знаю вашего имени…

— Фонг.

— Быть может, господин Фонг, мы перенесем нашу беседу в более подходящее место? Какую кухню вы предпочитаете? Европейскую? Китайскую? Японскую?

— Гм, я не очень уверен, что смогу..

— О, нет. Прошу вас, не отказывайтесь. За столом легче говорится. К тому же я считаю своим долгом отблагодарить вас за доставленное мне удовольствие. Вы выбираете ресторан — я заказываю ужин.

— Хорошо, — согласился хозяин каморки после некоторого колебания. — В таком случае я предпочел бы «Син Леон».

— Если не ошибаюсь, это на Макферсон роуд, с красной аркой над входом?

— Да.

— У вас прекрасный вкус. Я не бывал в этом ресторане, но слышал от знакомых самые лестные отзывы о нем. Говорят, там изумительная кантонская кухня. Итак, мы встречаемся?..

• Предыдущая
• 17/50
• Следующая