Мировая история и социальный интеллект - Кабанов Александр Борисович - Страница 12

чинили принятию закона разрешающего браки между ними и плебеями

(см. Т. Ливий. История Рима. Книга IV. 1). Я просто имею в виду, что

подавляющее большинство населения земного шара, возможно, за

исключением самых отсталых племен Тропической Африки, Амазонии и

Крайнего Севера, не настолько сильно генетически различно, чтобы

этот фактор оказывал первостепенное влияние на уровень социального

интеллекта и капитала, соответственно. Дело в том, что хотя индивиды

с высоким уровнем социального интеллекта, проживающие в развитых

странах, сегодня обладают большими способностями к абстрактному

мышлению необходимому для понимания действующих социальных

норм, однако эти способности оказывают ничтожно малое воздействие

на гены их потомков. Ибо, для того чтобы эти способности оказали в

ходе эволюции на них ощутимое влияние, нужны тысячи или, скорее

всего, десятки тысяч лет. Ничто не свидетельствует о том, что

нынешние жители запада генетически более предрасположены к

высокому уровню социального интеллекта, нежели в прошлом жители

лидийского царства, древние греки, карфагеняне или римляне.

Поэтому вероятнее всего повышение уровня социального интеллекта

членов племени или народности производило по причине внезапно

встающего перед ними вызова, требующего психического (умственного)

напряжения, позволяющего перестроить господствующие социальные

отношения и нормы поведения для адекватного и эффективного ответа.

Вызовом могли быть: во-первых, угроза завоевания, для

предотвращения которой народность резко объединялась,

устанавливая новые регуляторные нормы социальной жизни,

повышающие доверие и социальный капитал. Во-вторых, голод и

нависшая угроза вымирания, требующие объединения и

рациональности использования ограниченных продовольственных

ресурсов. В-третьих, похолодание климата, наводнение или

вынужденная миграция, со всей сложность обустройства на новом

месте в незнакомой среде. Во всех этих случаях резкое изменение

исторических условий существования племени, союза племен или

народности приводило к необходимости коренного пересмотра

действующих социальных норм и правил в течение одного или двух

поколений, к их усложнению и большей универсальности. Новые, более

сложные нормы требовали и более высокого уровня интеллекта и

служили его передаточным механизмом, о работе которого было

рассказано выше.

Кроме вызова для повышения уровня социального интеллекта, по всей

видимости, были необходимы некоторые сопутствующие условия,

например, возможно, наличие животных, которых можно приучить и

способных содействовать в обработке земли. (Известно, что в Южной

Америке до пришествия европейцев из крупных животных были только

ламы, а в Северной Америке местная популяция лошадей вымерла за

несколько тысяч лет до открытия Нового Света).

То, что повышение уровня социального интеллекта в результате

психического напряжения вероятнее всего было ответом на некий,

угрожающий существования сообщества, вызов, подтверждается и

тем, что психологи очень часто под интеллектом понимают способность

разрешать новые ранее неизвестные жизненные задачи.

Необходимость выживания – мотив, ответ на вызов – приоритетная

задача, разрешение которой абсолютно необходимо, в то время как

готового и привычного ответа на которую нет в наличии. Только такие

насущные и сложные задачи и их разрешение способны поднять

социальный интеллект племени, народности или нации на новый, более

высокий уровень.

Что касается важной роли вызовов и ответа на них в формировании

социально-исторических процессов, то она была отмечена, в частности,

известным британским цивилизационным историком Арнольдом

Тойнби. Он полагал, что развитие и существование крупных сообществ

(цивилизаций) определяется способностью (или отсутствием таковой)

ее элиты найти адекватный ответ на серьезный вызов природного мира

или человеческой среды. Тойнби правильно отмечает ключевую роль

фактора вызова в жизни человеческий сообществ; однако он, как я это

покажу позднее, не понимает причины образования цивилизаций и

чрезмерно преувеличивает роль элиты в социальных процессах (что,

правда, характерно и для многих других, например, Хайека и Ортеги-И-

Гассета). На мой взгляд, совершенно очевидно, что элиты не могут

изменять уровни социального интеллекта и капитала, от которых

зависит процветание. Ибо они порождение масс, которые неверно

представлять, как нетворческое большинство, так как они участвуют в

создании и функционировании нравственной системы (наиболее

важной из всех регуляторных систем), этой плоти и крови

общественной жизни.

Однако наиболее значимый период времени в определении будущего

уровня социального интеллекта – это период становления народности.

Когда в силу исторических причин – завоевания или миграции – на

территорию проживания некой народности прибывают представители

другой в таком числе, что они не способны ни ассимилировать местное

население, тем самым, изменить его уровень социального интеллекта

до уровня своего, ни сами раствориться в нем, его культуре и нравах.

Причем предсказать заранее исход такого смешения, - будет ли

уровень социального интеллекта новой народности усредненным

уровнем социального интеллекта образующих его общностей или

принципиально иным, - по всей видимости, не представляется

возможным. Самые великие народы образовывались самым

неожиданным образом – вот, что говорит Саллюстий о зарождении

римского народа. “Город Рим, насколько мне известно, основали и

вначале населяли троянцы, которые, бежав под водительством Энея из

своей страны, скитались с места на место, а с ними и аборигены, дикие

племена, не знавшие ни законов, ни государственной власти,

свободные и никем не управляемые. Когда они объединились в

пределах городских стен, то они хотя и были неодинакового

происхождения, говорили на разных языках, жили каждый по своим

обычаям, все слились воедино с легкостью, какую трудно себе

представить: так в короткое время разнородная, и притом бродячая,

толпа благодаря согласию стала гражданской общиной” (О заговоре

Катилины. 6).

Это еще раз подтверждает, что социальный прогресс –

многофакторный процесс, о котором нам на сегодня известно очень

немногое. Поэтому данный раздел будет уместнее всего закончить

следующими словами Дарвина: “Прогресс зависит, по-видимому, от

стечения многих благоприятных обстоятельств, и этот комплекс

слишком сложен, чтобы можно было проследить его составные части в

отдельности” (Ч. Дарвин. Происхождение человека. Часть первая.

Глава V. 1872).

ГЛАВА I I

СОЦИАЛЬНЫЕ ИЗДЕРЖКИ, НОРМЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

В этой главе будет рассказано: о социальных издержках, возникающих

при обмене между индивидами разного рода ценностных благ

(товарами, информацией, и т.д.). О том, что регламентирующие

общественную деятельность социальные нормы и правила имеют

целью снижение таких издержек, а сущность и природа политической

деятельности отдельных индивидуумов, разнообразных социальных

групп заключается в создании и последующей трансформации,

содержащих такие нормы, социальных систем.

Глава I

Социальные издержки

Как правило, люди живут в тесном контакте с другими людьми – этого

требует как продолжение рода, так и желание жить в более

благоприятных условиях, которых невозможно добиться без

регулярного взаимодействия с окружающими в самых различных

сферах. Сфер человеческой деятельности, в которых субъекты