Мировая история и социальный интеллект - Кабанов Александр Борисович - Страница 18

человека не действует в огромном множестве стран?

Как я показал ранее, выбор нацией конкретного политического режима

в долгосрочной перспективе определяется социально-экономическим

максимумом и не зависит от воли отдельного лица или политической

группировки. При этом, как правило, в странах с низким уровнем

социального интеллекта населения этот максимум соответствует одной

из форм автократии, а в странах с высоким уровнем социального

интеллекта – демократическому правлению. При чем, что важно,

вместе с тем различные уровни социального интеллекта одновременно

порождают столь же различные этические системы; а, как мы уже

знаем, при высокой степени дифференциации этических систем

народов социальные издержки их сотрудничества по широкому спектру

вопросов будут велики, а взаимоотношения в различных сферах

деятельности – ненадежны и ограничены. Таким образом, в сущности,

за политикой демократизации и защиты прав человека скрывается,

часто неосознанное, стремление западных стран трансформировать

этическую систему не-западных народов в целях обеспечения

собственной военной и энергетической безопасности и расширения

связей с ними в экономической и других сферах.

Однако, как нам известно, самая главная (постоянная) часть этических

систем народов, от которой зависит воспроизводство культурных

феноменов, в том числе, отношения к власти и т.д., чрезвычайно

устойчива во времени благодаря механизму воспроизводства культуры.

Поэтому политика по демократизации очень часто терпит крах – после

свержения, ухода или смерти диктатора следуют демократические

выборы, приносящие политический хаос и нищету, после чего вновь

появляется очередной посланный свыше и захватывающий власть

«спаситель народа».

То, что истинной причиной политики демократизации является

стремление модифицировать общественные институты для снижения

социальных издержек, подтверждается историческими фактами,

свидетельствующими, что и на западные народы оказывается

аналогичное воздействие. Известно, что персы регулярно укрывали у

себя изгнанных из Эллады тиранов и пытались вновь усадить их на

престол против воли эллинов. Персидские цари за оказанные им услуги

назначали служивших у них эллинов тиранами на завоеванных и

подконтрольных им греческих землях. В свою очередь, взятия Афин

персидский царь восстановил там тиранию писсистратидов (см.

Геродот. История. Книга VIII). По сути, тем же самым занимались и

русские цари на протяжении большей части девятнадцатого века,

препятствуя распространению в Европе парламентаризма, всячески

поддерживая самодержавие и наиболее реакционные политические

круги, утверждая, что демократия чрезвычайно вредная и опасная

форма правления.

При таком понимании причин происхождения политики по

демократизации и распространению прав человека все становится на

свои места, расставляя разнородные (особые) элементы

международной политической деятельности по отдельным полкам на

стеллаже, где размещается вся совокупность последних. Одни

элементы (усилия) направлены на установление и трансформацию

норм международного права, в то время как другие – на модификацию

других регуляторных систем – морали и законодательства прочих

стран.

Раздел I I

Влияние мировой политики на социально-экономические

максимумы

Как было установлено в четвертой главе при отсутствии внешнего

политического влияния на какое-либо государство при прежнем уровне

ресурсов, научных знаний и ценностей населения всякие пертурбации,

сопровождающие поиск политического оптимума и социально-

политического максимума рано или поздно прекратятся – социальная

система придет в состояние равновесия. Однако, очевидно, что

внешнеполитическое влияние иностранных держав, к примеру,

посредством политики по демократизации и соблюдения прав человека,

по крайней мере, в целом ряде стран третьего мира (На Ближнем

Востоке, в Азии и Африке), будет воздействовать на их политическое

устройство и нравственные системы, препятствуя им достигнуть

максимума своего социально-экономического развития (который там,

как правило, соответствует одной из форм автократии). Западные

державы, часто говоря языком санкций, вынуждают власти таких стран

устанавливать демократическое и либеральное законодательство,

прекратить оказывать давление на прессу и оппозицию, отменить

смертную казнь, улучшить условия содержания заключенных,

пропагандировать среди населения эгалитаризм, справедливость и

толерантность. Хотя в некоторых случаях лидеры отсталой страны

сами, убежденные успехами развиты государств запада, добровольно

проводят в жизнь многое из перечисленного, как это было, скажем, в

России после краха коммунистической автаркии.

К требованиям по демократизации очень часто добавляются и

рекомендации экономического характера, выдвигаемые,

контролируемыми США и Европейским Союзом, Мировым банком и

Международным валютным фондом, когда странам третьего мира

требуется финансовая помощь в виде государственных займов, а

экономическая ситуация в стране не позволяет занять деньги по

приемлемой ставке на открытом рынке. Обыкновенно, получение

кредита обуславливается выполнением стандартного неоклассического

пакета мер: снижения инфляции, сокращения бюджетного дефицита,

приватизации государственных предприятий, отказа от регулирования

рыночных цен и курса национальной валюты, снижения пошлин и

открытия национального рынка.

Результатом внешнего вмешательства в политику, экономику и этику,

как правило, оказываются: политический хаос и безвластие, развал

приватизированных предприятий и рост безработицы, рост

преступности и насилия, вызванного религиозными или этническими

конфликтами, а в отдельных случаях гражданская война, голод и

эпидемии. Все перечисленное в особенности касается исламского мира

и восточной части посткоммунистического пространства.

Вот что говорят некоторые уважаемые на Западе представители

исламского мира: “Запад подрывает наш потенциал к развитию и

вторгается в нашу жизнь, ввозя продукты своего промышленного

производства, фильмы. Он та сила, которая ломает нас, наши рынки,

контролирует наши природные ресурсы, наши инициативы и наши

потенциальные возможности”. “Основной итог, - как сформулировал

шейх Гануши, - состоит в том, что наше общество базируется на

ценностях отличных от тех, которые лежат в основе Запада. Египетский

правительственный чиновник: американцы заявились сюда и хотят,

чтобы мы стали как они. А сами ничего не понимают в нашей культуре”

(цит. по С. Хантингтон. Столкновение цивилизаций. 1996). Мусульмане

рассматривают западную культуру как материалистическую, порочную,

упадническую и аморальную, преисполненную греховных соблазнов.

Говорят, что на Западе не следуют никакой религии даже ложной –

«Безбожный Запад». Индивидуализм – «источник все бедствий» (см.

Фатима Мернисси. Ислам и демократия).

Одной из ответных реакций исламского общества на западное влияние

во второй половине двадцатого столетия стало, так называемое,

«исламское возрождение». О его причинах историк цивилизаций

Уильям Макнил пишет: “Чаще всего повторное утверждение ислама, в

какой бы конкретной сектантской форме оно не проявлялось, означает

отрицание европейского и американского влияния на местное

общество, политику и мораль”.

Все сказанное об исламских странах абсолютно точно отображает

ситуацию в сегодняшней посткоммунистической и авторитарной России,