Дело гастронома № 1 - Латий Евгений Александрович - Страница 17
- Предыдущая
- 17/89
- Следующая
Зоя закивала, автоматически строча в блокнот. Беркутов продолжил:
– Опять тетя Нюра напортачила? Если не справляется, возьмите другую! Я устал повторять!
Беркутов на мгновение нахмурился, но, подходя к другому отделу, колбасному, заулыбался, поздоровался с продавщицей, полюбовался витриной, где были выставлены такие соблазнительные, бледно-розовые на срезе, вареные колбасы с мелкими вкраплениями жира, гирляндами развешанные сосиски и сардельки всех размеров и мастей, округлые аппетитные окорока, бежевых оттенков буженина, словно подзагоревшая на южном солнце, толстые ломти белоснежного и розоватого сала. И настроение у него сразу улучшилось. Ни в одном магазине страны такого изобилия не увидишь. Затем Беркутов оглядел кассы, в которых, застыв в напряженном ожидании, сидели в бело-голубой униформе кассирши. Пройдя еще несколько шагов, он остановился в центре величественного и нарядного торгового зала, особый шик которому придавали парные резные колонны, роскошные каскады светильников из мелких ламп, позолоченная лепнина на потолке, мерцание до блеска отполированного дерева. Он еще раз огляделся. Взглянул на свои наручные часы, затем – на старинные настенные. Вот большая и секундная стрелки совместились, показывая восемь часов утра. Напряженная тишина повисла в зале, и директор громко возвестил:
– Открыть гастроном! Начинаем работать!
Тетя Нюра, стоявшая у входа, с приветливой улыбкой тут же отперла двери в «Елисей». Первые покупатели, теснясь и толкаясь, стали входить в торговый зал. Довольный тем, что и сегодня все прошло по установленному им несколько лет назад ритуалу, Беркутов направился к себе в кабинет. За ним удалилась и «свита короля», Зоя и Лида. Гастроном загудел, бойко затрещали кассовые аппараты.
Боков, неловко свернувшись калачиком, спал в кресле, Скачко, вытянувшись во весь рост, посапывал на диване. Затрещали часы-будильник на руке Бокова, он открыл глаза, поморщился, потянулся, зевнул и сел. Но полковник от этого верещания не проснулся. Боков поднялся, подошел к дивану, поднес будильник поближе к уху Скачко и включил его. Тот заверещал снова, но полковник, не открывая глаз, прорычал:
– Выключи и отвали!
Боков пожал плечами и выключил будильник. Но грубость полковника его задела.
– У твоей жены день рождения! Мне-то лично все равно!
Полковник тут же подскочил как ошпаренный, сел на диване, протер рукой лоб, взглянул на часы.
– Черт! У нее же первая пара! Где телефон?
– Перед тобой, где ж еще! – меланхолично заметил Боков.
Скачко лихорадочно стал набирать домашний номер и, обернувшись к подчиненному, бросил:
– Ну извини, не дуйся! Давай помогай! Что я должен ей сказать?! Давай, давай, а то я еще сплю! – потребовал он. И опустил трубку.
– Скажи, что тебя оставили на дежурстве…
– Нет! Сначала надо поздравить, про дежурство в конце! Как вообще любимых жен поздравляют?!
Боков вспомнил, что уже несколько раз рассказывал шефу про свои отношения с бывшей женой, хотел было промолчать, но все же ответил:
– Повторяю… Я давно развелся…
Скачко недовольно нахмурился:
– Тогда вспомни, как это делалось до развода! Для меня это очень важно! Ну, говори! Последний шанс! – настаивал Скачко и снова принялся накручивать диск. Боков наморщил лоб.
– Скажи: «Птенчик мой, с днем рождения!»
– Какой, к черту, птенчик?! Она мастер спорта по волейболу! Я потому и влюбился! Классно рубилась на первой линии! Думай, Боков, думай!.. Все, пошел вызов! Ну?!
Полковника, конечно, было жалко. Надо же, железный мужик, а тут вдруг психанул. Такого прежде за ним не водилось. Но все это порядком надоело Бокову, тем более что никакой вины он за собой не чувствовал. И тут он разразился:
– Скажи: я думаю о тебе каждую секунду! И счастлив лишь потому, что ты однажды ворвалась в мою жизнь, как удар с задней линии! Если ты не вернешься ко мне, я умру, ибо ты единственная, кто в силах сделать меня счастливым! Я люблю тебя! Я схожу с ума от любви к тебе! Я умираю без тебя!
Боков не просто завелся. Произнося эти слова, он представил себе ту, которую он некогда любил. У Скачко даже глаза округлились, сила и страсть звучали в этих словах. Он недоуменно взглянул на майора.
– А зачем это моей жене возвращаться, если она от меня еще не уходила?
Боков тут же выкрутился:
– Ну, это я так… образно!
– Странная какая-то образность у тебя! – ответил ему Скачко, продолжая прижимать трубку к уху. Послушав еще несколько секунд раздражающе долгие гудки, полковник медленно опустил трубку на рычаг.
– Опоздали! – Скачко сокрушенно покачал головой. – Мы опоздали, – повторил он снова, добавив еще одно слово – «мы».
Боков понял, что его тем самым записали в соучастники, хотел было возразить шефу, но, понимая его положение, промолчал.
– Она уже ушла, Ватсон! Понимаешь? Уш… ла… – И Скачко с убитым видом тяжело опустился на стул.
Маша поздно легла, к тому же плохо спала. Утром торопливо привела себя в порядок, вышла из дома и поспешила на занятия. Шагала быстро, ноги так и мелькали, а про себя она, как попугай, повторяла по слогам короткие фразы: «По-че-му не по-зво-нил? Ис-пор-тил мне жизнь, ис-пор-тил мне день. Ис-по-ртил мне ут-ро…» Где-то на десятом повторе она не заметила, что начала произносить эти слова уже вслух, хоть и не слишком громко:
– Ис-пор-тил мне день, ис-пор-тил мне ут-ро, ис-пор-тил мне день, ис-пор-тил мне ут-ро…
И тут вдруг неожиданно для себя она услышала опровержение того, что утро не задалось:
– Доброе утро, Мария Ивановна! – поздоровался с ней Антон.
Откуда он взялся, она не заметила. Но теперь вышагивал рядом, снова, как и на первом свидании, стараясь попадать в такт ее шагам. Антон же, увидев, как она вздрогнула, разволновался. Дрожащими руками вытащил из портфеля белую коробочку с духами «Шанель № 5», неловко протянул ей.
– С днем рождения, Ма… Разрешите вас по… поздравить и преподнести скромный подарок!
Маша улыбнулась, взяла духи, но, увидев французскую надпись, пришла в смятение.
– Но это же «Шанель», знаменитые французские духи и очень дорогие! Нет, я не могу их принять! – И она стала совать ему коробочку обратно.
Антон демонстративно убрал руки за спину.
– Вы меня обидите! Я так мечтал сделать вам приятное! Если не возьмете, я обижусь!
Он сделал вид, что страшно обижен, даже отвернулся. Маша вспыхнула.
– Хорошо-хорошо, спасибо тебе! Просто у меня никогда не было таких дорогих духов! Где ты их достал?!
Антон обрадовался – подарок принят.
– Неважно! Не составило особого труда! Всю ночь не спал, боялся вас пропустить! Главное, чтоб вам запах понравился.
Маша растрогалась окончательно. Подошла, обняла его.
– Спасибо тебе, Антоша! Ты первый, кто поздравил меня с днем рождения! Да еще такой подарок! Спасибо! – Она сунула духи в сумочку, потом взглянула на часы. – Господи! Через пятнадцать минут начало лекции! Мы опаздываем! Побежали!
И они оба бросились бежать по залитой солнцем улице, где уже вовсю буйствовала весна.
8
Гастроном бурлил, трещали кассовые аппараты, повизгивала кофемолка, стучали топоры в мясном отделе. И среди этой выверенной механики звуков и суеты лишь один человек, в старомодном плаще и шляпе, не спеша двигался от отдела к отделу, подробно изучал витрины и что-то записывал в блокнот. Катя из кондитерского не выдержала, побежала в подсобку, где находился кабинет Зои.
Зоя сидела за столом и, нацепив очки, громко щелкала костяшками, что-то подсчитывая на счетах. Вбежала Катя.
– Зоя Сергеевна, у нас вроде ревизор объявился!
– Какой ревизор? – не поняла Зоя. Катя пожала плечами.
– Ходит, все высматривает, записывает в блокнот!
Зоя в тревоге поднялась и поспешила в зал. Увидев странного клиента, несколько секунд наблюдала за ним. Это был мужчина лет сорока – сорока пяти, одет бедновато, не по-московски. Его поведение насторожило и ее, она решила не тянуть и подошла.
- Предыдущая
- 17/89
- Следующая
