Дело гастронома № 1 - Латий Евгений Александрович - Страница 35
- Предыдущая
- 35/89
- Следующая
Антон с Машей не спеша шли по лесной тропинке. Антон держал прутик в руках, помахивал им из стороны в сторону, сбивая пыльцу с почек. Маша волновалась, как в детстве, долгое время не знала, с чего начать разговор.
– Раз уж приехал, давай поговорим о твоей курсовой работе!
Это предложение особого энтузиазма у Антона, конечно, не вызвало. Но возражать он не стал. Не получив ответа, Маша пошла дальше, в прямом и переносном смысле.
– Мне понравилось, что ты раскопал много биографических сведений о Радищеве, хорошо показано отношение Екатерины к нему, ее реакция на книгу. Ты выразительно и сочно описываешь кнутобойные методы Степана Шешковского, но анализ самого текста «Путешествия из Петербурга в Москву», увы, поверхностный! Конечно, это не шедевр русской литературы, но язык повести, ее композиция, диалоги требуют более серьезного анализа! Ты согласен со мной?
Антон помолчал, а потом вдруг решился:
– Да ну его к шуту, этого Радищева. Нет, писатель он, конечно, хороший, правильный, с гражданской позицией, стремлением к правде и справедливости, но… скучный, как смерть. Давайте лучше я вам свои стихи почитаю! Можно?
Маша немного растерянно кивнула. И выжидательно смотрела на Антона.
Тот прочел ей сочиненное в поезде, а потом и продолжение:
Теперь уже Антон робко выжидательно смотрел на нее, страшась приговора.
– Знаешь, – пробормотала Маша. – Я не ожидала. Очень выразительно. Такая энергетика. Но не слишком ли трагично для столь молодого человека? Есть в этих стихах какая-то обреченность. И мне… нет, стихи понравились, даже очень, но стало грустно.
– Вы вообще грустная в последнее время, – прошептал Антон. – Почему?
– Я грустная? – она удивилась, пожала плечами.
– Со стороны виднее. Скажите честно, вы вышли замуж по любви?
Маша вспыхнула.
– Мне кажется, ты затронул тему, не подлежащую обсуждению, – холодно заметила она.
– А вам не кажется, что я уже взрослый мальчик! Отец рано нас оставил, я рос с матерью, мы никогда не говорили с ней на эту тему. Но мне всегда хотелось знать, почему он не с нами.
Она остановилась, взглянула на него.
– Я не хотела тебя обидеть. Но все же есть темы, которые обсуждать вот так нельзя… – тихо сказала она и смутилась. А потом быстро зашагала вперед по тропинке.
Антон нагнал ее:
– Почему?
– Это сугубо личное, понимаешь?!
– Вы тоже для меня сугубо личное, – отозвался он и взял ее за руку. Маша снова остановилась. Опустила голову, но он видел, как пылает ее лицо. Антон приблизился к ней вплотную, обнял за плечи. Пробормотал еле слышно: – Профиль той же головки склоненной…
Маша закрыла глаза, боясь шелохнуться. Антон наклонился и поцеловал ее в щеку. Маша не шелохнулась, потом открыла глаза. В них стояли слезы.
– Антон, я прошу тебя уехать, – шепотом выдохнула она. Но он не ответил. Тогда она продолжила: – Если ты хоть немного уважаешь меня, я прошу, уезжай сейчас же!
– Хорошо, – прошептал он и убрал руки с ее плеч. – Я не хотел вас обидеть! Я безумно люблю вас! Если б вы сказали мне «умри!», я бы покончил с собой, не задумываясь! Простите за дерзкие слова и мое появление здесь! – Он развернулся и стал уходить. Но потом вдруг вернулся, протянул Маше книгу, завернутую в газету. – Я подумал, вам на природе захочется что-то почитать! Это великий роман!
Маша молча взяла книгу. Антон развернулся и ушел.
Она тут же закрыла глаза, постояла несколько минут, выжидая, пока, по ее расчетам, он скроется за деревьями. Открыла и вновь увидела его, затем вновь закрыла и еще плотнее сомкнула веки, словно от этого зависело его отдаление. Сколько времени она так простояла, Маша не знала, да и не хотела знать. Она вдруг поймала себя на мысли о том, что боится открыть глаза и не увидеть его. Так и произошло, деревья стояли стеной, Антона видно не было.
Маша почувствовала, что словно осиротела, чуть не выкрикнула его имя, бросилась вперед по тропинке в надежде догнать его. Вскоре выбралась из густых зарослей кустарника на поляну у края деревни, сплошь заросшей веселыми одуванчиками. И увидела остановку, небольшой рейсовый автобус как раз подошел, и в него садились люди. Маша сразу заметила среди пассажиров Антона. Хотела крикнуть, остановить его, но что-то мешало. И тогда она присела на лавочку, примостившуюся у забора крайнего дома. Ветки рябины прикрывали ее. Антон оглянулся, но Маши не увидел, вошел в автобус. Двери с шипением сомкнулись, автобус медленно тронулся с места. Маша проводила его долгим взглядом, потом поднялась и пошла к своему дому.
Когда Маша вернулась на дачу и вошла во двор, она поняла, что домой идти ей совсем не хочется. Она присела на ступеньку крыльца, открыла книгу и сразу же наткнулась на записку, написанную Антоном. Она тут же скомкала ее в ладони, но выбросить почему-то не решилась. Развернула, разгладила пальцами и стала читать, беззвучно шевеля губами. Ей казалось, она слышит его голос.
«Я дочитал роман к утру, и меня словно накрыло чистой прохладной волной! Возникли твои нежные глаза, лицо, слезы, и так захотелось увидеть тебя, просто увидеть, просто подойти и взять за руку, что я с трудом дождался утра, позвонил на вокзал, узнал расписание поездов, выпил кофе, потому как не спал ни минуты, да и не хотелось! Я понимал, что заявляться незваным гостем, да еще ранним утром, глупо, неприлично, но нетерпение просто сжигало, и я вышел из дома и пошел на вокзал пешком, чтоб хоть немного протянуть время. И одновременно это ожидание встречи с тобой наполняло такой радостью, таким светлым чувством, сравнимым разве что с послевкусием романа! И я подумал: есть что-то общее между тобой и настоящей большой литературой, хотя большинству людей эта мысль может показаться просто абсурдной! Быть может, именно эта литература избрала тебя своим проводником в другие души, и потому твоя душа наполнена ее светом? Одно я знаю совершенно точно: я уже не могу без большой литературы и тебя…»
Записка была не закончена и не подписана, но она так взволновала Машу, что щеки запылали. Маша приложила к ним ладони тыльной стороной, но это не помогло. Она сунула записку в карман, выскочила за калитку, словно автобус еще не ушел. Но тут же опомнилась – ведь сама видела, как от остановки отошел автобус, и Антон уже был в нем. Она остановилась, прислонилась к столбу у ворот и закрыла глаза. Ей хотелось увидеть все, что могло произойти между ней и Антоном, если бы он не уехал. Представила и увидела со всей живостью и откровенностью. И испугалась той силы, которая неудержимо влекла ее к этому пылкому и романтичному влюбленному мальчику… Она и сама совсем недавно была такой…
Беркутов нашел Лиду на складе. Та вдвоем с заведующей проверяла накладные. Он услышал еще издалека ее голос и понял, что жена все еще раздражена до крайности. По тому, как она себя повела после увиденного в кабинете, можно было подумать, что из-за него. Хотя говорили эти две женщины сейчас по делу. И конфликт, похоже, разгорался нешуточный.
– Почему цифры разные? На коробке двадцать два килограмма, а в накладной шестнадцать? На самом-то деле что, чему верить?! Разве вы не проверяли эту коробку? – сурово вопрошала она, и широкое некрасивое лицо кладовщицы пошло красными пятнами.
- Предыдущая
- 35/89
- Следующая
