Опасные удовольствия - Левитина Наталия Станиславовна - Страница 39
- Предыдущая
- 39/89
- Следующая
– Чуешь, – удовлетворенно констатировал Леонид Матвеевич. – А мне опять донесли доброжелатели, что капитан налоговой полиции Константин Смирнов замечен в казино «Сан-Паулу», где с диким огнем в глазах просаживал сентябрьскую зарплату. Сегодня зарплату, завтра что? Завтра деньги кончатся, придется искать источники, правильно? Для налогового полицейского это очень скользкая дорожка, ты понимаешь..
Костя взвился:
– Леонид Матвеевич, я…
– Знаю, знаю, тебя не в чем упрекнуть, твоя честность известна всем. Ты на хорошем счету. Но хватит, Константин, хватит. Не балансируй на грани. Игра в казино – занятие не совместимое с твоей должностью. Ты азартен, я знаю. Когда это касается работы – отлично. Но когда речь идет об игре – уволь. Я повторю, если в тебе бушуют страсти, найди другой способ разряжаться. Есть, в конце концов, девочки, ими займись. А казино… Бросай, слышишь?
Костя мрачно ковырял ногтем деревянный подлокотник.
– И не надо портить мебель. Все, свободен. Капитан поплелся к выходу, взрезая сизую дымку своей понурой фигурой.
В кабинете Костя собрал в объемный файл все документы, касающиеся Глеба Николаевича Батурского, посмотрел на себя в зеркало, пробормотал: «Ну и рожа!» – и отправился в путь. Он собирался навестить своего нового знакомого – Андрея Пряжникова.
***
Солнечные лучи, проникшие на кухню утром нового дня, осветили голого детектива, изогнувшегося, словно дискобол, возле морозильной камеры. Детектив, орудуя долотом, пытался извлечь кусок окаменевшей говядины себе на завтрак: прекрасная, бурная ночь закончилась ощущением дикого голода. При температуре минус двадцать вожделенный кусок мяса намертво врос в лед и не желал покидать холодильник отдельно от гигантской глыбы замороженных куриных окорочков и всей внутренней обшивки камеры. Андрей напряженно колотил по долоту камнем для заточки ножей, успокаивая нервы мыслью, как он похож сейчас на Родена, создающего очередной шедевр, когда на кухне появилась утренняя Дирли-Ду в мужской (Андрея) рубашке.
– О, милый! На завтрак будет бифштекс? – спросила Дирли-Ду, обнимая голого сыщика за талию. – Я голодна, как первобытная женщина.
В этот момент ледяной булыжник мяса вылетел из камеры и очень удачно приземлился на ногу Андрея.
– Да ну, блин! – тихо выругался он.
Пока зловредный бифштекс размораживался в микроволновой печи, Андрей уделил некоторое внимание Дирли-Ду. Она сидела на кухонном столе, болтала в воздухе голыми ногами и задавала уйму вопросов – и выглядела в этой рубашке как маленькая девчонка, в которой невозможно было угадать недоступную богатую даму из ресторана «Энрике».
– Ты уже знаешь, кто убил банкира?
– Все указывает на одну милую, несчастную девушку по имени Алена, – осторожно ответил Андрей.
– Неужели! – изумилась Дирли-Ду. Несколько минут она молчала.
– Должно быть, ее просто использовали. И потом тоже убили, – объяснил себе и Дирли-Ду Пряжников.
– О! Она симпатичная? У тебя есть ее фотография?
– Довольно симпатичная.
– Покажи мне ее фотографию.
– Зачем?
– Мне интересно. Ну, зайчик! Покажи! А я за это сделаю тебе массаж четвертого позвонка.
Подобное заманчивое обещание заставило Андрея сдаться. Он покинул кухню и вскоре вернулся с фотографией в руке.
Дирли-Ду некоторое время рассматривала снимок, презрительно морщила носик, гримасничала.
– И это ты называешь «симпатичная»?
– Разве нет? – ревниво спросил Андрей, обнимая Дирли-Ду за плечи и в тысячный раз всматриваясь в фотокарточку.
– Мечта режиссера, специалиста по триллерам. – Невероятный рубильничек!
– Ты ничего не понимаешь в девочках, – обиделся Андрей. За неделю расследования Алена Дмитриева вплелась в его жизнь побегом плюща, и, несмотря ни на что, Пряжников почему-то ей симпатизировал.
– Зато я отлично разбираюсь в мужчинах, – весело парировала Дирли-Ду, спрыгивая со стола в объятия Пряжникова. – Ты мой чудесный! Не будем расставаться, хорошо? Или нет, будем расставаться, чтобы снова пережить восторг встречи. Ты счастлив сейчас?
– Вполне, – согласился Андрей и поцеловал Дирли-Ду в шею. – Я ухватил за хвост райскую птичку. – Для идеального варианта, для полного, абсолютного счастья мне не хватает Алены Дмитриевой.
– Негодяй!
– Ты мой ночной фейерверк. Она – дневная греза. Держать тебя в объятиях, а ее – приковать к моей руке наручниками… Вот высшее наслаждение.
– Негодяй! Далась тебе эта носатая Алена!
– Если бы я узнал, почему она стреляла в банкира!
– Я вижу, она всецело поглотила твои мысли.
– Но не мое тело. Если бы я нашел ее!
– Живьем она наверняка еще страшнее!
– Жестокая, вредная девчонка.
– Зато красивая.
– Согласен. Очень красивая, – послушно кивнул Андрей.
– Неотразимая!
– Неотразимая.
– Восхитительная!
– Восхитительная.
– И очень голодная. К моменту, когда созреет твой бифштекс, я уже не буду в нем нуждаться. Умру.
– Да! К вопросу о мясе…
Андрей открыл микроволновку и с удивлением вытащил оттуда абсолютно ледяной кубик говядины.
– Чудеса!
– Да у тебя печка сломалась! – воскликнула Дирли-Ду. – Знаешь, пойдем купим внизу пару готовых отбивных – я видела там экспресс-ресторан.
– Действительно! – быстро согласился Пряжников. – Как здорово ты придумала! Силы распределим таким образом. Ты бежишь за отбивными, а я звоню на работу, мне надо дать несколько указаний.
Дирли-Ду с улыбкой посмотрела на коварного сыщика, ничего не сказала и отправилась одеваться.
Глава 23
На принтере лежала полосатая тень от приоткрытых жалюзи, и из него медленно выползали страницы отпечатанного текста. Рядом на столе, уронив голову на руки, спал Максим Колотов. Его, видимо, совсем не беспокоил треск принтера.
Свежая, утренняя Саша появилась в кабинете. В одной руке она держала сегодняшний номер газеты «Выстрел в упор», влажный от типографской краски, в другой – распечатанный пакет кефира.
Саша неслышно прокралась мимо стола Максима, посмотрела на монитор компьютера и, оттопырив мизинчик, несколько раз стукнула по клавишам. Удобно устроившись в кресле «Командор», она три минуты булькала кефиром, потом достала из сумки прозрачную объемную косметичку и принялась работать над собой. Саша не любила краситься утром у себя дома, где всегда была очередь в ванную и сутолока. Она выскакивала на улицу, дожевывая на ходу сандвич и взбивая волосы, ныряла в метро в своей первозданной красоте, не замаскированная до неузнаваемости дорогой американской и французской косметикой. А приехав в редакцию, Саша неторопливо и основательно начинала создавать свой облик.
К тому моменту, когда сонный Макс оторвал, наконец, голову от стола, Александра успела покрыть все лицо, включая губы, сначала сывороткой для подтягивания кожи «Кларинс», потом слоем тонального крема. Едва пробудившийся Колотов заорал от ужаса:
– Как ты меня напугала! Б-р-р-р! Предупреждать надо!
Саша подвела перламутровым карандашом нижнее веко правого глаза.
– Ты что, здесь ночевал?
Максим с хрустом потянулся, пошевелил плечами, разминаясь.
– Нет. Пришел сюда в семь, чтобы распечатать текст. Дома сломался принтер.
Саша орудовала маленькой кисточкой. На верхнее веко она нанесла три оттенка теней – «Карамель», «Мягкий вельвет» и «Черная смородина», под бровями искусно напылила «Морозное сияние».
– А что ты печатаешь?
– Так. Детектив.
– О! Сам написал? – Александра слегка подрисовала левую бровь, заставив ее очаровательно изогнуться.
– Сам.
– Ну ты, Макс, даешь! Я всегда тобой восхищаюсь. Роман?
– Роман. Хотя сейчас модно называть романом все, что занимает больше ста страниц.
Саша расчесала брови специальной расчесочкой и достала тушь «Объем-экспресс» от «Мэйбеллин».
– А сколько у тебя страниц?
– Пятьсот восемьдесят.
– Ого! Обалдеть! – Саша присвистнула. – Мне в жизни столько не написать. – Она покончила с ресницами и теперь осторожно румянила скулы. – И что ты будешь делать со своим шедевром?
- Предыдущая
- 39/89
- Следующая
