Неизвестные приключения Шерлока Холмса - Карр Джон Диксон - Страница 39

• Предыдущая
• 39/65
• Следующая

Австралиец, слушавший Холмса с напряженным вниманием, откинулся теперь в своем кресле с кривой усмешкой.

— Повезло мне, нечего сказать, что они обратились за помощью именно к вам, мистер, — произнес он своим басовитым голосом. — Но я не из тех, кто отказывается от своих слов, и готов сейчас поведать то немногое, что вам пока не известно.

Вся эта каша заварилась в начале семидесятых во время «золотой лихорадки» в районе Калгурли. У меня был младший брат, который стал партнером англичанина, известного тогда под кличкой Задира Аддлтон. И, представьте себе, они вместе напали на золотую жилу. В те времена дороги, что вели к приискам, уже были далеко небезопасны. Вовсю орудовали бандиты из беглых каторжников. И вот всего неделю спустя после того, как мой брат и Аддлтон нашли свою жилу, кто-то совершил нападение на золотохранилище в Калгурли, убив охранника и одного из кучеров-перевозчиков.

По ложному доносу Задиры Аддлтона и из-за сфабрикованных им улик мой несчастный брат был арестован и предстал перед судом. А правосудие в тех краях скоро на расправу, и в ту же ночь брата вздернули на «древе каторжников». Аддлтон остался единственным хозяином всего золотоносного пласта.

Сам-то я в то время валил лес далеко в Голубых горах и узнал правду только два года спустя от одного старателя, которому поведал, как все случилось, умиравший поваренок, взявший тогда мзду за молчание.

Аддлтон уже успел разжиться кучей денег и вернулся в старушку Англию, а у меня не было ни гроша, чтобы последовать за ним. Но с того самого дня я брался за любую работу и экономил на всем, строя планы, как мне найти и поквитаться с убийцей — а он и был истинным убийцей, чтоб ему вечно гореть в аду! — моего братишки.

Прошло без малого двадцать лет, когда я наконец разыскал его, и один этот миг полностью вознаградил меня за столь долгое ожидание.

«Ну, здравствуй, Задира!» — сказал я. У него рожа вмиг посерела, и трубка вывалилась изо рта.

«Верзила Том Грирли, неужто это ты?»

Я думал, он концы отдаст от испуга. Но потом нам пришлось потолковать по душам, и я заставил его дать мне эту работу. Немного погодя я стал потихоньку доить его. Только не называйте это вымогательством, мистер. Нет! Он возвращал мне то, что остался должен покойному брату. Два дня назад я написал ему еще одно письмо, и в ту же ночь он прискакал сюда, ругался на чем свет стоит, проклинал меня за то, что я его разоряю. Я дал ему время до полуночи. Либо он платит, либо я обо всем доношу в полицию. И затем я пришел к нему за ответом.

Он дожидался меня в зале уже пьяный и переполненный злобой. Принялся орать на меня, что я могу идти хоть в полицию, хоть к дьяволу, ему, мол, плевать. Неужели я вбил себе в голову, что поверят какому-то грязному австралийскому дровосеку, а не благородному хозяину усадьбы и мировому судье? Кричал, что был дураком, когда согласился заплатить мне хоть пенни.

«Я разделаюсь с тобой, как убрал с дороги твоего никчемного брата!» — вопил он.

И вот этого я уже перенести не мог. Что-то словно щелкнуло у меня в башке, я сорвал со стены первое, что попалось под руку, и хватил его по нагло ухмылявшейся морде. На мгновение я задержался над его телом.

«За меня и за Джима!» — прошептал я, а потом повернулся и кинулся прочь из его дома во мрак ночи. Вот вам и вся моя история, мистер, а теперь прошу: уведите меня отсюда, пока мои парни не вернулись с делянок.

Лестрейд и его подконвойный уже подошли к двери, когда Холмс еще раз окликнул его.

— Последний вопрос, — сказал он. — Вы отдаете себе отчет, каким именно оружием убили сквайра Аддлтона?

— Я же сказал, что схватил первый попавшийся под руку предмет. По-моему, какой-то топор или бердыш.

— Это был старинный топор палача, — сообщил ему Холмс.

Австралиец никак на это не отреагировал, но, когда он выходил вслед за Лестрейдом, мне показалось, что его грубое бородатое лицо впервые за долгое время озарила искренняя улыбка.

Когда Лестрейд и арестованный уже скрылись из виду, мы с моим другом тоже медленно пошли обратно через лес и по краю торфяника в сторону Фоулкс-Рэта. Шерлок Холмс был не в духе и пребывал в состоянии глубокой задумчивости, что для меня являлось его привычной реакций, наступавшей всякий раз по завершении очередного расследования.

— Как странно, — заметил я, — что ненависть и ярость в человеке не находят успокоения даже спустя двадцать лет.

— Мой дорогой Уотсон, — сказал Холмс. — Здесь уместно припомнить старую сицилийскую поговорку, что месть — это блюдо, которое надо подавать холодным.

Он приложил ладонь козырьком к глазам.

— Однако же та молодая леди, что спешит сейчас нам навстречу, это, несомненно, миссис Верзитон. Нельзя сказать, чтобы я уж совсем был лишен тщеславия, но сейчас мне вовсе не до бурных изъявлений женской благодарности, и потому, с вашего разрешения, давайте-ка свернем чуть в сторону и пройдем другой тропой, мимо тех густых зарослей утесника. А если чуть прибавим шагу, то вполне сможем успеть к дневному поезду до Лондона.

Кората поет сегодня вечером в «Ковент-Гардене», а после наших коротких, но таких бодрящих каникул в сельской глуши, мне кажется, вы должны согласиться со мной, Уотсон, в том, что наилучшим возвращением домой для нас с вами будет час-другой, проведенный в магическом мире «Манон Леско», с завершением вечера холодным ужином в нашей квартире на Бейкер-стрит.

Из рассказа «Пенсне в золотой оправе» (сборник «Возвращение Шерлока Холмса»):

«Здесь же я обнаружил и свой отчет о трагедии в семье Аддлтонов».

Загадка рубина «Аббас»[15]

Просматривая свои записи, я обнаружил, что в них отмечено: вечером десятого ноября началась первая метель зимы 1886 года. Тот день был темным и холодным, с жестоким пронизывающим ветром, завывающим за окнами; а когда ранние сумерки превратились в ночь, уличные фонари, мерцающие сквозь мрак Бейкер-стрит, осветили пустые тротуары, сверкающие от внезапно упавшего снега.

Едва три недели минуло с того дня, как мы с моим другом Шерлоком Холмсом вернулись из Дартмура, завершив то необычное дело, подробности которого я уже описывал под названием «Собака Баскервилей», и, хотя с тех пор случилось несколько преступлений, привлекших внимание моего друга, ни одно не могло удовлетворить его страсть к необычному или родить ту вдохновенную вспышку гения логики и дедукции, которая возникала лишь при виде сложной, запутанной проблемы.

В камине весело потрескивал огонь, и, удобно откинувшись в кресле и лениво оглядывая нашу несколько неаккуратную, но уютную гостиную, я должен был признать, что бьющий в оконные стекла снег с градом лишь усиливает чувство спокойствия и довольства. По другую сторону камина в мягком кресле расположился Шерлок Холмс, вяло перелистывающий страницы справочника в черной обложке — на букву «Б»; Холмс только что сделал какие-то пометки возле «Баскервиля», и теперь, блуждая взглядом по именам и заметкам, покрывающим страницы тома, он время от времени посмеивался и издавал неразборчивые восклицания. Я отбросил свою книгу — «Ланцет», решив поддержать дух моего друга, задав ему вопрос относительно одного-двух незнакомых мне имен… когда вдруг сквозь завывания ветра я различил звяканье колокольчика у входной двери.

— К нам гость, — сказал я.

— Скорее это клиент, Уотсон, — заметил Холмс, откладывая книгу. — И по неотложному делу, — добавил он, взглянув на оконное стекло, залепленное снегом. — Погода слишком сурова, а это возвещает нам…

Холмс не успел договорить — мы услышали стремительные шаги на лестнице, дверь резко распахнулась, и наш гость, споткнувшись, ввалился в гостиную.

• Предыдущая
• 39/65
• Следующая