Капитан «Аль-Джезаира» - Лежер Вернер - Страница 46

• Предыдущая
• 46/84
• Следующая

«Англичанин хочет командовать? Вах! Приходи, гордый властелин морей, и я плюну тебе в бороду. Столетиями все посягательства на господство турок и турецкого дея в Алжире заканчивались поражением европейцев. Вспомнить только: десять тысяч человек Франческо де Веро в 1517 году; несколько позже — еще десять тысяч под командой маркиза Гомареда, атаки французского адмирала Дюкена, разрушившего в 1682 и 1683 годах большую часть города Алжира. Однако и француз, как и все остальные, не смог сломить турецкое господство. И ты, лорд Эксмут, тоже решил попытаться? Напрасные хлопоты: Алжир — неприступная крепость».

Турки еще вели переговоры с посредником адмирала в своей касбе высоко над городом, а английский флотоводец решился на отчаянный шаг. Он приказал своим кораблям подойти к береговым батареям на расстояние примерно в половину дальности пушечного выстрела. Он не сомневался, что его приказ будет выполнен. Разве отважатся мелкие разбойники бросить перчатку могущественной Англии? Ну, а случись все же такая невероятность, лорд готов был биться не на жизнь, а на смерть. Хладнокровный британец высчитал все возможности и пушек Алжира не боялся, тем более что, благодаря его маневру, часть их стала для него безвредна.

— Нет!

Было ли решение дея столь кратко и категорично, неизвестно, но думал-то он именно так. Переговоры не удались.

Впрочем, и то, что известно, показывает, что слова свои в цветастые одежды Востока он отнюдь не облачал. На требования лорда Эксмута и Европы он ответил приказом:

— Огонь по христианским собакам! 226

Ах, так! Из двух тысяч стволов по кораблям дея и городу ударили двадцатичетырех-, тридцатишести-, сорокавосьми— и шестидесятичетырехфунтовые ядра.

Любопытные на молу встретили адмиральское предупреждение лишь пренебрежительным смехом. Он сразу утих, однако, едва смерть начала собирать свою страшную жатву.

Алжир стал кромешным адом. Дома, мечети, синагоги, уличные лавки — все обратилось в щебень. Алжир пылал.

Орудийную прислугу в казематах и батареях рвали в клочья английские ядра и картечь.

Люди? Их у Омар-паши сколько угодно. Новые расчеты сюда! Стволы раскалились? Продолжать огонь! Аллах нас не оставит. Во имя Аллаха — против неверных!

Несколько часов длилась канонада.

Английский адмирал рассчитал правильно. Лишь часть крепостных верков представляла опасность для его флота. Он подошел так близко к берегу, что фланговые батареи не могли его достать.

Омар-паша, появившийся в казематах во время самого плотного огня, хвалил и поносил своих людей; пытаясь усилить их рвение, сулил им награды и наказания.

В укреплениях появились бреши. Паша обернулся к своему спутнику и указал на них. Мустафа кивнул. Он и сам видел эти слабые места. Но ничего не поделаешь, заделать их удастся, только когда англичане уйдут. Все равно им нас не одолеть!

Позиция лорда Эксмута была весьма благоприятной. С нижних палуб батареи палили ядрами, с верхних — картечью, чтобы вывести из строя турецкую орудийную прислугу.

Европейцы тоже несли тяжелые потери, однако по сравнению с потерями противника они были незначительны.

Лорд самолично управлял боем. Рядом с ним стоял капитан «Королевы Шарлотты». Пуля свалила капитана Брисбэйна с ног. Адмирал бросил беглый взгляд на старого соратники и кивком подозвал молодого офицера:

— Лейтенант, принимайте команду! Бедный Брисбэйн!

Лицо офицера стало пунцовым, он отдал честь и хотел удалиться. И тут мнимый покойник вскочил на ноги.

— Еще рано, милорд, еще рано! Старину Брисбэйна корсарской пулей не уложить!

После контузии морской волк не мог твердо держаться на ногах, однако приказы отдавал, как всегда, кратко, резко и четко.

Несколько мгновений спустя был дважды ранен и сам адмирал.

Несмотря на огромные бреши, пробитые ядрами объединенной эскадры в крепостных стенах Алжира, несмотря на колоссальные потери, понесенные городом в людях и жилищах от убийственного огня двух тысяч орудий, дей и не думал просить пардона.

Даже и тогда, когда его флот объяло пламенем.

Два британских офицера обратились к адмиралу за разрешением забросать заблокированные у входа в гавань алжирские корабли пропитанной серой ветошью Вероятность вернуться целыми из этого безумного предприятия была один к девяноста девяти.

Лорд кивнул в знак согласия.

Вскоре языки пламени уже лизали фрегаты, огонь побежал вверх по парусам, взметнулись в воздух пороховые камеры Горящие корабли дрейфовало к другим, вовлекая и те в огненный смерч. Пять фрегатов, четыре корвета и тридцать канонерских лодок потерял дей, все корабли, что находились тогда в гавани.

Наступила ночь. Над Алжиром извивались огненные змеи. Повсюду целыми снопами взлетали искры. От воды к городу, от города к воде. Все еще бесновалось сражение, все еще не утихала ярость бойцов.

Склянки пробили половину одиннадцатого. «Королева Шарлотта» получила тяжелую пробоину, однако оставалась еще в строю. Палубу адмиральского корабля устилали трупы. К нему дрейфовало горящий алжирский фрегат

— Брисбэйн!

— Милорд?

— Приказ по соединенному флоту: отход на внешний рейд!

«Королева Шарлотта» подала световой сигнал. Флот на время прервал бой.

Весь город был в руинах. Повсюду огромные дымящиеся, чадящие ямы, все улицы, ларьки, склады, половина крепостных сооружений разрушены. Множество орудий выведено из строя. Лучшие воины дея ушли во славу Аллаха в райские кущи. Город пылал во всех уголках, со всех концов.

Но Омар-паша и его турки о перемирии все еще не просили.

За ночь ущерб, нанесенный кораблям лорда Эксмута, был устранен.

Наступил новый день.

Дей собрал Диван. [17] Ни слова о сдаче, только о дальнейшей борьбе. Нас не разбили, не победили. С резервами, которыми располагает Алжир, отдаваться на милость христиан было бы преступлением.

— Посол Англии, — доложили дею.

Омар-паша шевельнул рукой. Пусть войдет.

Взять в руки письмо адмирала великий властитель счел для себя унизительным. Пусть прочтут вслух.

Как истуканы сидели министры: молчал Баш-ага, военный министр; молчал Векиль-хардж, морской министр; молчал Бейт-эль-Маль, верховный судья и министр юстиции; молчал Ходжия, тайный советник; молчал, смежив веки, «ученый» Мустафа. Он лихорадочно обдумывал выход из положения. Молчали все остальные сподвижники Омара. Посланец лорда и все, связанное с ним, их как бы и не касалось, по крайней мере по лицам их никак нельзя было бы заключить, будто они боятся.

Письмо было краткое, но предельно ясное:

"В оплату за Вашу бесчеловечность в Боне и Ваше непочтительное пренебрежение сделанными Англией пропозициями, мой флот достойно Вас наказал.

Извещаю, что, не прими Вы условий, которые отвергли вчера, через два часа я снова начну обстрел".

— Хорошо.

Посол откланялся.

Мустафа, казалось, все еще дремал. Пока остальные пыжились, не желая и слышать о переговорах, он взвешивал все возможности, как достойнее сдаться. В конце концов, условия англичан более чем сдержанны.

Омар-паша категорически не желал идти на уступки. Властителю Средиземного моря (а кто другой этот властитель, как не он, дей?) унизиться перед христианином? Никогда! Пусть все начнется сызнова, Аллах нас не оставит!

Министры всячески поддерживали властителя.

Мустафа молчал. Его раздражала воинственность остальных, и он великолепно обосновал бы свои доводы, но время пока еще не настало, пусть-ка подождут его совета.

В городе о посланце лорда Эксмута узнали.

Дей условия англичан принимать отказывался.

А жители возобновления обстрела боялись. Они уже пережили десять часов ада, потеряли родных и близких, дома, добро. А теперь — снова? Пойди так дальше, того и гляди — сам лишишься жизни! Нет!

Народ вынудил дея согласиться на требования христиан.

— Проклятье! — сердито выругался Мустафа. — Народ сильнее самого сильного на троне!

• Предыдущая
• 46/84
• Следующая