Девушка из бара - Ли Линда Фрэнсис - Страница 39

• Предыдущая
• 39/70
• Следующая

– Что случилось на этот раз? – спросил Бобби.

– Да ничего. Все в порядке. – Лейси улыбнулась, стараясь казаться беспечной, потом бросила взгляд внутрь, чтобы удостовериться, что он один. Но там было темно.

– Там никого нет.

– Это меня не волнует. Я здесь только для того, чтобы извиниться.

Бобби удивленно изогнул бровь и оглянулся, чтобы посмотреть на часы.

– В три часа утра?

– Для извинений время такое же подходящее, как и любое другое.

Бобби пожал плечами и отступил в сторону.

– Заходи.

Лейси в нерешительности остановилась на пороге.

– Что? Тебе лучше говорить об этом в коридоре? – спросил он с недоброй усмешкой. – Или ты не можешь решить, какое из извинений принести первым?

– Ты о чем? – спросила Лейси, делая шаг внутрь и захлопывая дверь.

Бобби тихо засмеялся и включил одну из ламп, которая наполнила мрак золотистым сиянием.

– Хочешь кофе?

– Нет, спасибо. Я ненадолго, – строго объявила Лейси, и это при том, что она оказалась в его квартире глубокой ночью, а из одежды на ней были только ночная рубашка, халат да тапочки.

– Как тебе угодно, пончик. Так что ты хотела сказать?

Лейси стиснула кулаки и почувствовала, как напряглись ее скулы.

– Это обязательно – называть меня пончиком?

– Извини, забыл. Ведь ты предпочитаешь пирожные.

Зачем ей это было нужно? Как могло случиться, что мысленно она превратила его в некое подобие рыцаря в сверкающих доспехах?

– Я хотела только сказать, что была грубой в разговоре о машине.

– Это правда, – сказал Бобби, запустив пятерню в волосы, отчего его рубашка распахнулась еще больше и обнажила мышцы на груди и на животе. – Но с тех пор, как я встретил тебя, ты грубишь постоянно.

Лейси пришлось заставить себя отвести взгляд от тела Бобби. Но она заметила дразнящий блеск в его глазах, что только усилило ее раздражение.

– Ты самый несносный мужчина из всех, кого я встречала. Неудивительно, что ты был сбит каким-то грубым верзилой, поскольку ты, вероятно, вместо того чтобы следить за игрой, заигрывал с какой-нибудь стоявшей на трибуне женщиной и не заметил приближения соперника.

В тот же миг веселое настроение Бобби улетучилось. Но еще прежде чем он ответил ей резкостью, Лейси пожалела о сказанном:

– Извини, извини! Просто ты снова вынуждаешь меня говорить вещи, которые я не сказала бы никому другому.

Их взгляды встретились, и Лейси вделала глубокий вдох.

– Я признаю свою вину, и я действительно ценю все то, что ты сделал для моей дочери и для меня.

– Не стоит. Тем более что все это сделала Бет.

– Машину купила не она.

– Да, но...

– А в тот день в «Каса-Гранде» не Бет же меня не уволила. Ты позволил мне остаться, хотя было ясно, что, несмотря на контракт, ты ничем мне не был обязан. Ты мог уволить меня.

– А надо было бы.

– Но ты не уволил. В этом суть. Как бы ты ни злился на меня, в глубине души ты все равно остаешься добрым. И все же я не могу принять твой подарок.

– Только не заводи опять эту шарманку. Я же сказал тебе, что твоя машина ушла.

– Я помню об этом, поэтому и пришла со своим предложением.

– Почему-то у меня такое чувство, что оно мне не понравится.

– Оно не может тебе не понравиться. Я собираюсь выплачивать тебе ее стоимость.

Бобби застонал:

– Мне не нужны твои деньги.

– Хорошо, я буду платить Бет.

– Не вмешивай в это мою сестру.

– Тогда я не могу принять машину.

Бобби вымученно вздохнул:

– Насколько я понимаю, по-другому это дело уладить нельзя.

– Никак.

– Хорошо, – раздраженно согласился он. – Выплачивай.

– Правда, поначалу, вероятно, суммы будут небольшими. Но я обещаю вернуть тебе все до цента, даже если для этого понадобится вся моя жизнь.

Бобби хмыкнул:

– Побереги свои обещания в стиле Скарлетт О'Хара для того, кому это понравится.

– Ты невыносим.

– Пытаюсь. – Бобби отвел взгляд в сторону. – Эй, посмотри, снег пошел.

Лейси повернулась к окну. Они стояли рядом и смотрели, как крупные снежные хлопья, кружась в дивном танце, падали на автостоянку.

– Как красиво, – восхитилась Лейси, – и так необычно видеть это в пустыне.

– Помню, мальчишкой я молил Бога, чтобы выпал снег. Мне нравилось, что он отбеливает, совершенствует окружающее, как в сказке.

Лейси посмотрела искоса на его мужественный профиль.

– Робин говорит о снеге то же самое.

– Она прекрасный ребенок.

– Да, это так. Она хорошо себя чувствует здесь, и я очень рада за нее. Она сказала мне сегодня, что впервые получила приглашение на вечеринку с ночевкой по случаю дня рождения одной из учениц. Я с трудом представляю себе, как можно провести ночь в обществе множества девчонок. Но ей хочется пойти, и это главное.

– Друзья – это важно.

– Могу поспорить, что у тебя их было полно. Мальчики и девочки. Представляю твои дни рождения с кучей приглашенных друзей.

Бобби хмуро смотрел в ночную темноту и молчал. Когда Лейси уже решила, что он не ответит, он сказал:

– Я только раз отмечал день рождения.

Лейси наморщила лоб в ожидании продолжения сказанного.

– Мне было семь, и я устроил его себе сам. – Бобби гордо выставил вперед литой подбородок. – Я целый год экономил центы и пятицентовики, а потом написал приглашения, вырезал из цветной бумаги праздничные шляпы, купил лучший по моим деньгам торт и стал ждать прихода гостей.

По спине Лейси пробежал холодок, когда она вдруг поняла, что последует за этим.

– Никто не пришел, – сказал Бобби так тихо, что она едва расслышала.

– Почему? – спросила Лейси. – Не могу представить тебя без множества друзей.

– Да, сверстники любили меня. Но никто не захотел идти в приют на мой день рождения. Думаю, детей пугают места, подобные приюту «Сестры причастия». Им кажется, что если они попадут туда, то уже не выйдут.

– Ты был сиротой? – Лейси с трудом верилось в это.

– Ага.

– Но я не понимаю. Ведь я так много прочитала о тебе, и нигде не говорится, что ты рос сиротой.

– Не многие знают об этом. И если сейчас репортеры любят сообщать перед играми всякую чепуху личного характера, то когда я начинал играть в профессиональной лиге, личное считалось личным. Люди не совались в чужие дела.

Лейси была ошеломлена. Она повернулась к нему.

– Я не знала, – тупо повторяла она.

Бобби сунул руки в карманы, натянув рубашку на мощных плечах. Лейси всегда изумляла и непонятно почему притягивала мощь его тела.

– Ничего особенного, – сказал он, пожав плечами.

– Что случилось с твоими родителями?

– Я не знал своего отца. И думаю, материнство оказалось слишком тяжким бременем для Черил, – ответил он.

Черил, а не мать. Лейси отметила холодную бесстрастность в голосе Бобби, как будто он не позволял себе никаких эмоций по отношению к женщине, давшей ему жизнь.

– Она оставила нас в приюте, когда мне было пять лет, а Бет шесть, и я ее никогда больше не видел.

Лейси едва могла дышать из-за веявшей от его слов пустоты. Она ведь понимала, что только по милости Божьей ей удалось сохранить Робин.

В первые годы было так тяжело заботиться о ребенке и взрослеть самой, что бывали моменты, когда Лейси казалось, что она не выдержит. Но любовь и чувство ответственности не позволяли ей упасть духом.

– Иногда, – сказала она, – отказаться от ребенка – это единственное, что может сделать мать.

Бобби пронзил ее тяжелым, холодным взглядом.

– Да, иногда такое случается.

– А когда тебя усыновили?

– Никогда. – Только это. Никаких эмоций.

– Но тебе ведь было всего пять!

– Да, кто-то пытался усыновить меня, но мне было пять и ворох проблем вдобавок. Пять и необузданность. Пять и злость на весь мир. – Он уткнулся лбом в мокрое от его дыхания стекло. – Пять и уверенность, что моя мать вернется.

У Лейси разрывалось сердце от жалости к маленькому мальчику, теперь она лучше, чем раньше, понимала этого взрослого мужчину. Одиночество. Боязнь довериться кому-то.

• Предыдущая
• 39/70
• Следующая