Зигзаги судьбы - Ли Линда Фрэнсис - Страница 1

• 1/55
• Следующая

Джек Беренджер выбрался из постели и голым прошелся по комнате. Несмотря на холодную погоду – все же конец февраля, – ему было жарко. Джек испытывал тревогу, будто его заперли в клетке. Стрелки часов показывали почти час ночи, улицы Нью-Йорка затихли, однако Джек не мог уснуть.

Натянув потрепанные джинсы и оставив пуговицу на поясе незастегнутой, Джек подошел к столу, стоявшему возле окна. Он принес домой из больницы стопку историй болезней пациентов, сложные случаи, кое-что хотелось проанализировать еще раз. Но не успел он включить лампу, как рука замерла, потому что он выглянул в окно и увидел ее.

Молодая женщина сидела на деревянной скамейке перед церковью, расположенной на противоположной стороне узкой улицы. На ней было сверкающее белое свадебное платье, подол которого лежал на покрытом снегом асфальте. Джек никогда не видел ее раньше, однако при виде этой женщины его беспокойство несколько улеглось.

Он прищурился, подошел поближе к окну и уперся широкими ладонями в деревянный переплет рамы.

В свете уличных фонарей он разглядел, что волосы у нее темные, почти черные. Неизвестная сидела, наклонившись вперед и опершись локтями на колени, и теребила в ладонях букет белых роз. Медленно, задумчиво женщина отрывала от одного из цветков лепесток за лепестком.

Любит, не любит...

Джек почти услышал, как она произносит эти слова, хотя, если невеста сидела в одиночестве ночью у церкви, она знала ответ на этот вопрос.

Несколько часов назад, когда Джек почти закончил дежурство в приемном покое больницы Св. Луки, санитары прикатили носилки с очередной жертвой несчастного случая. День и так выдался нелегкий, а вид очередного пострадавшего, который был так близок к смерти, очень расстроил Беренджера.

Больница находилась к югу от Гарлема, а так как наиболее опасные районы Манхэттена обслуживала единственная травматологическая бригада, именно к ним везли самых тяжелых. Дежурство Джек сдал ординатору, который работал в больнице первый год, и сестра стала уговаривать Джека идти домой. Доктору необходимо отдохнуть, а они сами со всем справятся. Однако Джек отложил в сторону свой саквояж и облачился в хирургический костюм, ощущая прилив адреналина.

Так было всегда. Всегда возникала неотложная необходимость спасать кого-то. Джек словно вел постоянную битву за жизнь, не видя конца этому сражению. Сегодня вечером он спас пациента. Но, когда операция закончилась, Беренджер не произнес ни слова в ответ на поздравления коллег. Он молча разделся, тщательно вымыл руки. Ему хотелось поскорее уйти из больницы, ощутить кожей покалывание холодного зимнего ветра.

Тело ныло от усталости, голова просто отказывалась соображать. Когда Джек выходил из больницы, автоматические двери распахнулись с легким шипением, похожим на дыхание доктора, уставившегося на шпили расположенного по соседству собора Иоанна Богослова.

Джек уже было направился на квартиру, которую снимал по соседству, но вовремя вспомнил, что переехал в Верхний Вест-Сайд. Сунув руки в карманы пальто, он направился на юг по Амстердам-авеню, не желая воспользоваться ни метро, ни такси. Джек прошагал несколько длинных кварталов, но уже приближаясь к своему новому дому на Западной Шестьдесят девятой улице, Джек осознал, что ни прогулка, ни холод не принесли облегчения.

Поначалу у него возникла мысль позвонить одной из тех женщин, которые пытались завладеть его вниманием. Однако, подумав, он не стал этого делать – в данный момент не хотелось с ними общаться. Вместо этого Беренджер включил проигрыватель, и музыка Баха разлилась по двухэтажной квартире с высокими потолками. И все же тревога не ослабевала. Тогда Джек решил, что надо прокатиться на автомобиле. Уселся в свой черный «БМВ» с затененными стеклами, словно они могли отгородить его от окружающего мира, и влился в транспортный поток, сосредоточившись на управлении машиной.

Но не помогла и езда на автомобиле. И вот теперь, спустя несколько часов, от стоял перед окном с раздвинутыми шторами. Тело Джека оцепенело, но вид молодой женщины, сидевшей внизу, расшевелил его воображение, потребовал совсем иного внимания – не того, которое было необходимо в приемном покое или во время операций.

Наверное, незнакомка почувствовала, что кто-то наблюдает за ней, потому что ее пальцы замерли на лепестках розы. Женщина подняла голову, и Джек понял, что она увидела его в темном окне.

Неизвестная продолжала смотреть в его направлении, задумчиво склонив голову набок. Она не выглядела ни встревоженной, ни смущенной и через несколько секунд продолжила выщипывать лепестки.

Джек не знал точно, почему сделал это, но он отвернулся от окна и надел массивные ботинки и кожаную куртку, не став тратить время на поиски рубашки. Уже выходя из квартиры, прихватил еще и пальто. Однако к тому времени, когда он спустился по лестнице на первый этаж, толкнул входную дверь и вышел на улицу, жадно глотая кристально чистый ночной воздух, женщина уже исчезла.

Улица была пуста, никого. Единственным доказательством того, что все это ему не привиделось, являлись несколько белых лепестков розы, разметаемых ветром, да отпечаток на снегу подола ее белого атласного платья.

Джек стоял на тротуаре, держа в опущенной руке пальто и чувствуя, как тяжело колотится сердце. Он вздохнул, не понимая, что с ним происходит. Всегда старался держать себя в руках, и вот раскис.

Налетевший порыв ветра заставил его почувствовать прохладу. Проклиная свой идиотский порыв выйти на улицу, Джек сказал себе, что ему нет никакого дела до женщины, которая сидела ночью на скамейке и обрывала лепестки розы, занимаясь старинным любовным гаданием. Однако едва он повернулся к дому, как эта мысль тут же вылетела из головы.

Потому что незнакомка стояла на тротуаре, шагах в пяти от него.

– Вы искали меня? – спросила она тихо, едва слышно.

Женщина была красива, как фарфоровая куколка, с пухлыми красными губками и голубыми глазами – большими и необычайно выразительными. Джек не сомневался, что не знает ее, никогда не видел раньше.

Оба стояли, обдуваемые холодным ветром, однако от этой женщины исходило какое-то тепло, которое Джек ощущал своим телом. По какой-то необъяснимой причине захотелось дотронуться до нее, поцеловать, раствориться в ней.

Не думая о том, что делает, Джек преодолел те несколько шагов, что разделяли их. Ростом эта чужая невеста едва доставала ему до подбородка. Вблизи Джек услышал, как постукивают ее зубы, и обратил внимание на то, какая у нее бледная, словно прозрачная кожа. Но самое главное – он увидел слезы на ее глазах.

Джек понял, что должен поймать такси, укутать незнакомку в пальто и проводить домой. Но вместо этого он медленно протянул руку и осторожно провел пальцами по ее подбородку. Ее губы разомкнулись, она прерывисто вздохнула. Тревога мелькнула в глазах женщины, словно та подумала: а что я делаю здесь, на улице, в обществе этого мужчины? И тут же тревога исчезла, уступив место чему-то другому, чему-то вроде отчаяния и усталости. А затем она оказалась в объятиях Джека.

До конца своей жизни он так и не смог объяснить, почему это произошло и каким образом. Однако его губы коснулись губ незнакомки, подчиняясь примитивному, всепоглощающему инстинкту. Женщина прильнула к нему, ее губы были столь же жадными, как и его, они никак не могли насытиться поцелуем. Незнакомка дышала прерывисто, ее влажные щеки касались щек Джека, и в какой-то момент он понял, что она снова плачет. Однако, когда он попытался отстранить ее, та всхлипнула и прижалась еще крепче.

В темном стекле входной двери Джек на миг уловил их смутное отражение. Теперь оба этих силуэта казались Джеку чужими. Но он не смог сдержать себя.

Не выпуская незнакомку из своих объятий и продолжая жадно целовать ее, Джек нашарил в кармане ключ, отпер входную дверь и почти втащил в тесный вестибюль, стукнувшись при этом о почтовые ящики. Бросив на пол пальто, Джек положил ладони на бедра женщины, затем поднял ее и забросил ее ноги себе на талию. Длинный шлейф белого платья закрыл его грубые черные ботинки.

• 1/55
• Следующая