Сладкий вкус огня - Андреотта Поль - Страница 21
- Предыдущая
- 21/30
- Следующая
Иногда вдруг наступало затишье. Можно было подумать: наконец-то буря улеглась, пора поднимать паруса и плыть дальше. Но столь же внезапно все начиналось вновь, еще яростнее, чем прежде. Прошло двадцать минут, а Тереза не возвращалась. Я решил поискать ее внизу.
В гостиной все было спокойно. Последние красные угольки тлели в камине. Тихо тикали часы. Но я заметил, что затвор на окне был выдвинут. Мы запирали его каждую ночь. Я открыл дверь и, поеживаясь, вышел на террасу.
Полная луна — опять эта бестия — освещала парк. Сильно пахло озоном. Я вернулся в дом за теплой курткой и отважился на новую вылазку.
Сначала я решил сходить в оранжерею, полагая, что в подобную ночь ни одна живая душа не отважится разгуливать под открытым небом. Но в оранжерее Терезы не было, и я побежал к хижине. Там тоже никого не оказалось.
И все-таки она была где-то рядом, маленький островок тепла среди холода ночи. Я мог слышать, как она, словно крошечный маяк, зовет меня на той сокровенной волне, о существовании которой я до сих пор не подозревал. Мне почудилось, будто некий доброжелательный дух появился из-за куста, взял меня за руку и повел в конец парка, где кроны двух дубов слились, образовав свод высотой пятьдесят футов. И в этом месте — которое Тереза называла «часовней» — я наконец нашел ее. Она лежала в одной ночной рубашке и как будто спала.
Подойдя ближе, я увидел, что ее глаза открыты и закатились. Когда я попытался поднять ее, послышался хруст инея. С большим трудом я поднял ее и пошел к дому напрямик через кусты. Это была неудачная идея. Волосы Терезы цеплялись за ежевику, и мне то и дело приходилось их отцеплять чуть ли не по одной волосинке. Тогда я попробовал бежать. Но это оказалось невозможно. Мои ноги отказывались нести нас так быстро. Добравшись до дома, я увидел у нее вокруг глаз черные круги.
Уложив ее на диван, я придвинул его к камину и бросил на уголья новое полено, которое тут же вспыхнуло. Я прошел на кухню, поставил чайник, достал из шкафа бутылку бренди, потом сбегал наверх и принес пару одеял.
Разорвав ее ночную рубашку, я налил немного бренди в руку и принялся растирать безжизненное тело столь энергично, что через несколько минут обливался потом. Тогда я раскрыл ей рот и влил туда немного бренди. Сначала все текло по подбородку, потом Тереза сделала глоток, и ее веки задрожали.
Я вернулся на кухню, налил в чашку кипятка, добавил немного сахара и изрядную порцию бренди. Руки дрожали. Нечеловеческим усилием мне удалось донести этот напиток до дивана, не пролив ни капли. Я завернул Терезу в одеяла и, поддерживая ее голову, дал ей попить. После нескольких глотков она откинула голову назад — ее голова оказалась столь тяжелой, что я не смог удержать ее.
Через некоторое время Тереза пошевелила губами, пытаясь заговорить.
— Лежи спокойно, — приказал я. — Сейчас я схожу за доктором.
Ее «нет» донеслось откуда-то издалека, и ее рука вцепилась в мою.
— Не оставляй меня, — наконец сумела выговорить Тереза. Звук ее голоса заставил меня вздрогнул…
— Я поеду вечером.
Когда я прикоснулся к ее губам, они были еще как лед, но постепенно согревались. Потом она два раза тяжело вздохнула, закрыла глаза и заснула, все еще держа меня за руку, которую я осторожно высвободил.
Доктор Казаль жил совсем близко. Начинался день, и ветер немного улегся. Теперь шел однообразный, почти мирный дождь.
Казаль сам открыл мне дверь. Он был в пижаме. Я сказал, что Тереза вышла из дома среди ночи и сильно простудилась. Он не задал никаких вопросов, только попросил немного подождать. Вскоре он появился с саквояжем в одной руке и зонтиком в другой.
По дороге мы не разговаривали. Когда мы вошли в гостиную, Тереза лежала с открытыми глазами. Она с полным безразличием смотрела, как приближается доктор, и безропотно дала себя осмотреть. Все это было очень странно: сиплое дыхание Казаля, склонившегося над обнаженным телом Терезы, легкие удары молоточка по ее коленям и щиколоткам, звяканье инструментов, и особенно то, что все происходило в полной тишине.
Он встал и сделал мне знак пройти с ним в соседнюю комнату.
— Вы не сказали всю правду.
— Она встала среди ночи и вышла в парк.
— Зачем?
— Понятия не имею. Я нашел ее спящей под деревом.
— Спящей?
— Без сознания. Глаза закатились. Тело задеревенело. Что-то вроде каталепсии.
Тогда он задал мне странный вопрос:
— Под каким деревом она лежала?
— Не знаю… В дальнем конце парка… Где небольшая поляна. А что?
Казалось, он то ли размышлял, то ли погрузился в грезы. Мой вопрос остался без ответа.
— В подобных случаях обычно умирают от переохлаждения. Но, насколько я могу судить, с ней все в порядке. Никаких признаков гиперемии. Нет даже простуды. Ничего. Я могу только дать успокаивающее, чтобы она могла поспать.
Он вернулся в гостиную и приготовил шприц. Я не знал, согласится ли на это Тереза. У нее был совершенно отсутствующий вид. Она даже не вздрогнула, когда игла вошла ей в вену. Доктор быстро собрал инструменты.
— Держите меня в курсе, — сказал он, — зайдите ко мне сегодня вечером.
Я проводил его до ворот. Когда я вернулся, Тереза спала глубоким сном, но на лице ее светилась улыбка — признак того, что она ощущала мое приближение, где бы ни была. Она издала слабый звук, как будто спрашивала: «Ты здесь?»
— Я здесь, — сказал я, — и всегда буду здесь.
После этого она погрузилась в беспамятство.
Мне хотелось есть. Я пошел на кухню и приготовил себе кофе. Макая кусок хлеба в чашку, я слушал, как дождь барабанит в окно. Произошло нечто странное: я был зачарован, — как бывает зачарована змея, — причудливым, беспрерывно меняющимся ритмом. И мне никак не удавалось найти в нем закономерность. Я с трудом оторвался от этого магического танца и тщательно прополоскал чашку с ложкой. Потом вспомнил про пару старых резиновых сапог, которые валялись в подвале. Надев куртку, я спустился в подвал, переобулся и вышел из дома.
Земля сильно промокла, и когда я пришел на поляну, оказалось, что следы ночного происшествия исчезли. Однако после тщательного осмотра каждого квадратного дюйма грязи мне наконец удалось отыскать то, что выглядело как часть круга, очерченного на земле палкой. Это была довольно правильная кривая длиной около метра. Мысленно продолжив ее, я увидел, что центр круга, — если тут действительно был круг, находится точно под тем местом, где соединились ветви двух деревьев. Но, может, это просто моя фантазия? Я продолжал поиски еще около часа. Где-то в пределах воображаемого круга я нашел буроватую, почти черную лужицу. Я провел по ней пальцем, положил немного на ладонь, понюхал и попробовал на вкус, но так и не смог установить, грязь ли это была или кровь — или я сошел с ума. И тем не менее рядом лежало черное перо. Я вспомнил, что видел в курятнике одну черную курицу. Интересно, там ли она. Потом я подумал: «Продолжай в том же духе, и сам рехнешься».
Но зачем она пришла на поляну? Этот вопрос продолжал волновать меня, когда я покинул парк и направился к пологим склонам холмов. Я знал, что ответа нет. Для меня, во всяком случае. Что она сказала, когда мы гуляли здесь в первый раз? Я остановился и напряг память. Она говорила, что есть одна звезда, которую можно видеть только с этого места И еще она однажды сказала: «Иногда ночью я становлюсь двумя людьми». Чушь! Я пошел дальше и пересек ручей, прыгая с камня на камень. Проходя мимо загона, я увидел коня, который не раз попадался мне на глаза Большую часть времени хозяева держали его в этом загоне. Бесполезный старый конь. Когда я огибал угол поля, сзади внезапно послышался грозный топот копыт. Я пригнулся, убежденный, что животное собирается перепрыгнуть забор и задавить меня. Но нет. Столь же внезапно он остановился, посмотрел на меня, потом закинул голову назад и на некоторое время застыл в этой напряженной позе. После этого он во весь опор поскакал обратно.
Когда я продолжил свой путь, сердце бешено колотилось. Я шел, обходя распаханные участки и проклиная грязь, которая налипала на подошвы моих сапог. Я чувствовал себя как турист в чужой стране, который постепенно начинает понимать местный язык. «Иди дальше, иди дальше!» — внушал я себе. Откуда-то прилетела пчела и несколько раз с жужжанием облетела вокруг моей головы. Что делала пчела во время бури? Но тут я заметил, что буря кончилась. Дождь прекратился, ветер утих. Только высоко в небе чернели облака, тесня друг друга, мчались наперегонки к, востоку.
- Предыдущая
- 21/30
- Следующая
