Конфликт чести - Ли Шарон - Страница 8

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая

— Откуда вы… — Тут Горди оборвал свой вопрос и поднял взгляд к лицу капитана. — Я не лиадиец, кэп.

— Я сумел заметить этот факт самостоятельно. Несомненно, ты считаешь, будто это имеет какое-то отношение к данному вопросу.

Он взял рюмку и откинулся на спинку стула.

— Да, сэр.

— Ты меня заинтриговал. Будь любезен объясниться.

— Да, сэр. — Горди сделал глубокий вдох и расправил сутулые плечи. — Лиадийцы считают лицо… э-э… центром сосредоточения характера. Из-за этого лиадийцы не пользуются косметикой, как это могут делать земляне — чтобы… выглядеть наряднее или казаться более привлекательными.

Он сделал паузу. Капитан поднял рюмку и помахал ею, приглашая его продолжать. Горди кивнул.

— Кроме того, лицо имеет для лиадийцев… эротическое… значение. Существуют определенные социальные ситуации, когда между лиадийцами допускаются такие прикосновения, которые запрещают земные правила поведения. Но только очень близкие люди — такие как члены семьи — прикасаются рукой к лицу или лицом к лицу. — Он сделал новый вдох. — Из этого следует, что лиадийцы должны особенно стараться держать лицо чистым. Земляне, чья культура не имеет сильного табу в отношении лица, не столь строги.

Наступило короткое молчание, во время которого Шан йос-Галан поднес рюмку к губам.

— «Табу» — это слишком сильно сказано, — заметил он. — Думаю, больше подошло бы слово «традиция». И если ты уж занялся обобщениями, Горди, то лиадийцы обожают традиции.

Он снова поднес рюмку к губам и на этот раз, как показалось Присцилле, даже сделал небольшой глоток.

— Как бы то ни было, ты, похоже, неплохо овладел фактами, — глубокомысленно продолжил он. — Однако я не уверен, что твои выводы верны. Это часто случается, когда экстраполяция проводится на основе общего, а не конкретного. В любом случае я обнаружил — опять-таки с помощью самостоятельных наблюдений, чтобы не сказать на опыте, — что быть чистым приятнее, чем быть грязным. Кроме того, я заметил, что предпочитаю смотреть на чистые лица, а не на грязные. Это, полагаю, мое личное предпочтение. Я могу и ошибаться. Однако поскольку я капитан этого корабля, то, полагаю, обладаю достаточным весом, чтобы позволить себе некоторые безобидные причуды. Так что повторяю в четвертый раз: Гордон, я предпочитаю, чтобы ты приложил усилия содержать себя по возможности в незапятнанном состоянии. — Он снова поднял рюмку. — В следующий раз мне придется тебя оштрафовать. Какую сумму ты счел бы разумной?

Мальчик опустил глаза. Он потер грязный рукав, а потом поднял взгляд.

— Десятку?

— Вполне справедливо. — Капитан ухмыльнулся. — Я замечаю в тебе задатки игрока. Или купца. Мы сядем за ленч примерно через полчаса.

Горди моргнул:

— Ленч?

— Да, ленч. Я употребил не то слово? Сыр, фрукты, рогалики — всякое такое. Поговори с Билли Джо: я полагаюсь на ее способность помочь разобраться с этим вопросом. А теперь лети.

— Есть, сэр.

И он исчез. Дверь за ним с тихим шелестом закрылась. Шан йос-Галан покачал головой.

— Моя судьба — воспитывать мальчишек. — Он поднял рюмку. — Вы готовы перейти к собеседованию, госпожа Мендоса? Или вы передумали?

Присцилла отпила глоток вина и посмотрела прямо ему в глаза.

— Я готова перейти к собеседованию, капитан.

— Отважное создание. — Он вытянул руку и повернул два рычажка, установленных на крышке стола. — Назовите, пожалуйста, ваше имя и родную планету.

— Мое имя — Присцилла Делакруа и Мендоса. Я родилась на Синтии. Я гражданка Земли.

— Значит, вы почитаете Богиню? — На его лице отразился острый интерес. — Следуете исключительно ее учению?

— Я это делала, — осторожно ответила она. — В конце концов, Она составляет часть повседневной жизни… Но я летаю на торговых кораблях с шестнадцати лет. А в галактике Богиня не имеет такой власти, как на Синтии.

— С шестнадцати… — повторил он, неожиданно прекратив расспросы о Богине. — Что вы знаете?

Она подняла брови:

— Я знаю, как готовить на команду из двадцати человек, как мыть посуду для команды из тридцати трех человек, как шифровать сообщения, как расшифровывать сообщения. Я умею водить тележку, рассчитывать распределение веса груза, определять вместимость трюмов. Когда у меня была такая возможность, я училась пилотировать. С расстояния в двести шагов моя точность стрельбы из стандартного пулевого оружия составляет девяносто процентов. Я говорю на торговом, земном, кренском и синтийском языках. По-лиадийски я понимаю лучше, чем говорю. В случае необходимости могу браться за навигацию.

Он кивнул.

— Ваша последняя должность?

— Суперкарго на «Даксфлане», приписанном к Чонселте.

— И сколько вы занимали эту должность?

— Четыре месяца, — ответила она, усилием воли сохраняя спокойствие. — Я заключила контракт на Тулоне.

— Вот как? — Он поднес рюмку к губам. — И почему вы пожелали получить работу на «Долге»?

— У меня не было выбора.

Разлетающиеся к вискам брови нахмурились.

— Неужели мистер Сондерсон все еще занимается насильственной вербовкой? Я его просил прекратить это дело, госпожа Мендоса, даю вам слово.

Уже в третий раз за час Присцилла почувствовала, что вот-вот рассмеется. На этот раз она утопила смешок в глотке вина.

— Извините, это было невежливо. Я имела ввиду, что я… была уволена с «Даксфлана». Ваш корабль на Джанкалиме сейчас единственный, так что я обратилась к вам.

— Понятно. — Он отпил вина. — Похоже, ваше увольнение оказалось неожиданным.

— В высшей степени.

Он снова кивнул, сел поудобнее и положил ладони на крышку стола.

— Госпожа Мендоса, у меня здесь имеется копия вашего послужного списка…

Он развернул монитор к ней.

Присцилла нахмурилась. Ее взгляд механически заскользил по строчкам записей. «Божья коровка»… «Как вам это понравится»… «Тайбег»… «Зельда»… «Данте»… «Даксфлан».

— Бесстыдный, наглый сукин… — Тут она осознала всю чудовищность увиденного и, ахнув, замолчала. Это была полная гибель. Она встретилась взглядом с Шаном йос-Галаном. — Это ложь.

— Вы хотите заявить это официально? — Он повернул экран обратно к себе. — Выглядит довольно плохо, правда? «Подозревалась в воровстве. Сбежала с корабля на Джанкалиме, 1385 год по стандартному календарю». — Он откинулся на спинку стула и пригубил вино, пристально наблюдая за ней. — Я не знаю ни одного честного капитана, который принял бы на корабль человека, в послужном списке которого есть такие слова, даже если принять во внимание превосходные отзывы в остальных записях. Что случилось с вашими серьгами?

— Второй помощник ударила меня по голове, — бесцветным голосом ответила она, пытаясь справиться с потрясением. — Когда я пришла в себя, их уже не было.

— Странное поведение со стороны второго помощника, — заметил он. — Но, возможно, тут были смягчающие обстоятельства. Вы плохо относились друг к другу?

— Я плохо относилась к ней. А ей я нравилась даже слишком.

Капитан играл с ней, заставлял говорить, когда говорить было совершенно бессмысленно. Присцилла крепче сжала рюмку, стараясь сохранять внешнее спокойствие. Она на его корабле, в его власти… И кто хватится женщины, заподозренной в воровстве и сбежавшей со своего последнего корабля? Кто поверит возможной воровке, если она пожелает выдвинуть неправдоподобные обвинения против мастер-купца? Должно быть, он вызвал ее послужной список во время разговора с Сондерсоном и увидел эту ужасную запись. Сидящий напротив нее человек резко выпрямился.

— И все же, — продолжал допытываться он, требуя, чтобы она не отвлекалась, — при том, что вы ей так нравились, она бьет вас по голове и крадет ваши серьги. — Он сделал глоток. — Простите меня, госпожа Мендоса, но это звучит еще более странно.

— Так приказал купец, — ответила Присцилла, цепляясь за спокойствие с таким упорством, словно в нем была ее последняя надежда на спасение.

«Пусть он услышит меня, Богиня! — мысленно молила она. — Пусть он поверит правде».

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая