Лови день - Ли Шарон - Страница 5

• Предыдущая
• 5/82
• Следующая

В одном из тайников обнаружилось единственное платиновое колье с двенадцатью идеально подобранными по цвету и размеру изумрудами. Вал Кон вручил его ей с изящным поклоном и улыбкой:

— Это тебе. Ручная работа.

— Оставь себе, — велела ему Мири. — Подходит к твоим глазам.

Однако он настоял на своем, и теперь колье лежало у нее в кошеле вместе с выщербленным сапфиром, гарнитуром из кольца и колье, диском с эмалью, губной гармошкой и парой батончиков сухого пайка. Она бы все это променяла на горсть хороших пищевых добавок.

— Дьявол! — буркнула она и привалилась спиной к прохладной стене, гневно глядя на окружавший ее украденный комфорт.

Вал Кон отметил, что яхта великолепно оснащена, указав на новейшую систему очистки воды, подсвеченные потолки и стены и даже тип и мощность аккумуляторов, которые они разнесли на куски в том отчаянном прыжке от икстранцев.

Абордажная команда пиратов вымела яхту дочиста. На камбузе было пусто — даже поварской пульт демонтировали и унесли. Им просто крупно повезло, что икстранцы не поискали тайников, иначе ей с Вал Коном не осталось бы и семги с солеными крендельками.

«И какого черта ты вообще здесь делаешь?» — неожиданно спросила она себя.

Все происходило так стремительно. Она замужем. Как, во имя всего святого, она оказалась замужем?

— Чертов лиадиец меня охмурил, — сообщила она пустому переходу.

А потом негромко засмеялась. Ее обошли три раза: она стала женой и напарницей лиадийца, сестрой огромной бутылочно-зеленой черепахи, имя которой было длиннее самой Мири, застряла на испорченной прогулочной яхте на орбите планеты, которая, по уверениям ее нового мужа, наверняка находится под запретом.

— Скучала, а, Робертсон? Жизнь была недостаточно интересной, когда за тобой охотились одни только Хунтавас?

Она снова рассмеялась и покачала головой, а потом оттолкнулась от стены и отправилась обратно на мостик. Жизнь…

На мостике верещало радио и мелодично позванивал компьютер, а посреди этого шума тихо сидел стройный темноволосый мужчина. Мири застыла в дверях, и у нее екнуло сердце. Она пристально посмотрела на его неподвижную фигуру, вспомнив тот случай, который произошел всего несколько дней назад: тогда он был вот так же неподвижен — и смертельно опасен для них обоих.

Она неслышно прошла к креслу пилота, с облегчением отметив, что в его плечах заметно только обычное напряжение, вызванное усталостью и полной включенностью — ничего похожего на шок или неадекватную попытку обрести свободу.

Тем не менее, стоя незамеченной у него за спиной и глядя, с каким сосредоточенным лицом он протягивает свою изящную руку, чтобы чуть-чуть повернуть тумблер, Мири ощутила прилив страха. Похолодев, она импульсивно прикоснулась к его запястью, помешав отладке.

— Прекрати! — рявкнул он, быстро подняв голову.

— По-прежнему здесь, а, босс? — Она убрала руку. — Пора сделать перерыв.

— Позже.

Он снова повернулся к пульту, сосредоточиваясь на бессмысленной болтовне, которая летела с поверхности планеты.

— Я сказала — сию минуту, космолетчик!

В ее голосе звучала вся властность сержанта-наемника, и она приготовилась к ответному удару.

Его яркие зеленые глаза были снова устремлены на нее, губы сжались, и все его выражение говорило о том, что он намерен поступать по-своему, и к черту последствия… И вдруг он улыбнулся, отбрасывая прядь волос со лба.

— Шатрез, прости меня. Я ушел в работу, и хотел только сказать, что пытаюсь…

— Устроить себе неприятности, — перебила его Мири. — Ты не слезал с этого кресла уже десять часов. Тебе надо поесть, тебе надо пройтись, тебе надо отдохнуть. Не так уж давно между тобой и Последней Прогулкой стояли только автоврач и напуганный наемник.

Наступило долгое молчание: зеленые глаза мерились с серыми. Вал Кон первым вздохнул и отвел взгляд.

— Хорошо, Мири.

Она посмотрела на него с подозрением:

— Что это значит?

— Это значит, что я сделаю перерыв сейчас: немного похожу и поем с тобой. — Он устало улыбнулся и нежно провел пальцами по ее щеке. — Я иногда зацикливаюсь на чем-то одном, несмотря на все усилия моих близких. — Его улыбка стала ярче. — Мне не хочется, чтобы ты решила, будто я плохо воспитан.

— Конечно, — неуверенно ответила она, почувствовав в его словах какую-то шутку. Она указала на пульт. — Ты все еще вылавливаешь информацию? Потому что я могу немного послушать, пока ты будешь отдыхать.

— Это было бы полезно, — сказал он, вставая и потягиваясь. Мири улыбнулась ему. Приятно было глядеть на подтянутое ловкое тело и безбородое золотистое лицо. Подняв руку, она прикоснулась к его правой щеке, а он повернул голову и поцеловал кончики ее пальцев. — Скоро, — пообещал он и бесшумно скользнул к двери. Укоризненно качая головой в адрес своего отчаянно забившегося сердца, Мири уселась в кресло пилота и взяла наушники.

На обед была первоклассная миловийская лососина, булийские закусочные крендельки и вода. Они обедали, сидя на ковре посреди разгрома, который воцарился, по-видимому, на месте личной каюты владельца яхты.

Вал Кон поглощал свою порцию быстро и сосредоточенно. Вид у него был такой, будто он загружает в топку белковое горючее, а вкус и разнообразие не имеют никакого отношения к приему пищи.

Она ела медленнее — надоела однообразная еда, — но заставила себя прикончить всю свою порцию. Когда она наконец подняла голову, то обнаружила, что Вал Кон пристально смотрит на нее.

— Весь этот корабль — просто психушка, — проворчала она. — Лососина лучшей марки, телескопы, куклы, драгоценности, тайники и страничка координат, полная Запретных миров. Что это значит?

— Предметы роскоши — это взятки, — тихо проговорил Вал Кон. — А тайники — для того, чтобы их прятать. Все очень просто.

— Вот как? — Она заморгала. — Кто-то торгует с карантинными мирами? Но это…

— Незаконно? — Вал Кон пожал плечами. — Это незаконно только в том случае, если тебя поймают.

— Ничего себе взгляды для Разведчика!

Он засмеялся:

— Я тебе еще не рассказывал о моей бабке?

— Не знаю, когда ты мог успеть это сделать. А что?

Он улыбнулся:

— Она была контрабандистка.

— Да что ты говоришь? — спокойно отозвалась Мири. — А чем старушка занимается сейчас?

— Прости, — пробормотал он. — Мне следовало бы сказать — моя далекая прабабка, Кантра йос-Фелиум, одна из основательниц Клана Корвал.

Она ухмыльнулась.

— Ну, тогда она вряд ли придет, чтобы ставить всех родственников в неловкое положение, так? — Тут до нее дошло. — Кантра? Как деньги?

— Вот именно, — ответил Вал Кон, неожиданно зевая. — Кантра, как деньги.

— Поспи-ка лучше, босс, — посоветовала она, без особой надежды на то, что он вдруг забудет о болтливом радио и цепочках сигналов, которые надо наложить друг на друга и записать.

— Неплохая мысль.

Он снова вздохнул и, не колеблясь, растянулся на ковре, положив голову ей на колени.

— Это что ты еще придумал?

— Я устал, Мири.

Она возмущенно посмотрела на его замкнутое лицо:

— И ты решил пристроить голову прямо сюда?

Один зеленый глаз приоткрылся.

— Мне положить ее на пол?

— Положить… Знаешь, что я тебе скажу? Ты донельзя избалован.

Глаз закрылся.

— Несомненно.

— Богатенький мальчик из преуспевающей семьи. Никогда не знал неприятностей. Никогда не сталкивался с трудностями. У тебя всегда было что-то мягкое, куда пристроить голову…

— Несомненно. Однозначно. Монеты и кареты. Шелка и жемчуга. Малчеты и фельдофины.

Мири тревожно посмотрела на него, невольно отметив длинные темные ресницы и четко очерченные нежные губы.

— А что такое малчет и фельдофин?

Оба глаза широко открылись и посмотрели на нее из странного, перевернутого положения.

— Не знаю, Мири. Но что-то эти слова должны значить.

— Пора бы мне уже к тебе привыкнуть. — Она тяжело вздохнула и подняла руку, чтобы убрать прядь волос у него со лба. — Но я не умею спать сидя.

• Предыдущая
• 5/82
• Следующая