Я хочу рассказать вам о... - Букай Хорхе - Страница 9

С другой стороны, хотя она способна ускорить процесс установления связи с окружающей действительностью, опасность состоит в том, что у пациентов, пусть даже на короткий срок, появляется пофигистски легкое отношение к жизни, по принципу «один раз живем». А это не имеет ничего общего с выдвигаемой этими школами идеей «настоящего», которая зачастую включает в себя как опыт, так и планы на будущее.

Есть очень старый анекдот, могущий послужить иллюстрацией к этим трем течениям. Ситуация в этом анекдоте очень проста и не меняется, но я позволю себе посмеяться над всеми тремя направлениями психотерапевтической мысли и расскажу тебе три разные концовки.

Один человек страдает энкопрозом (проще говоря, какается). Он идет к врачу, тот не находит никаких физиологических причин его заболевания и советует ему обратиться к психотерапевту.

В первом случае это ортодоксальный психоаналитик.

Через пять лет этот человек встречается с другом.

— Привет! Как твоя психотерапия?

— Потрясающе! — отвечает человек в полном восторге.

— И ты больше не какаешься?

— Знаешь, какаться-то я какаюсь, но теперь я знаю, почему я это делаю!

Во втором случае это бихевиорист.

Через пять дней человек встречает своего друга.

— Привет! Как твоя психотерапия?

— Гениально! — отвечает человек в полном восторге.

— И ты больше не какаешься?

— Знаешь, какаться-то я какаюсь, но теперь я ношу резиновые трусы!

В третьем случае это гештальттерапевт[11].

Через пять месяцев человек встречает друга.

— Привет! Как твоя терапия?

— Чудесно! — отвечает человек в полном восторге.

— И ты больше не какаешься?

— Знаешь, какаться-то я какаюсь, но теперь мне на это наплевать!

— Но такая постановка вопроса мне кажется слишком апокалиптической, — попытался вступиться я.

— Возможно, но в любом случае это вполне реальный апокалипсис. Такой же реальный, как то, что время твоего сеанса вышло.

Мало кого в своей жизни я так проклинал!

Предыдущий сеанс привел меня в беспокойное, если не озабоченное, состояние. Этот бедняга продолжал какаться независимо от того, в руки какого психотерапевта он попадал. Это заставило меня пересмотреть свои взгляды на психотерапию: я не хотел посещать сеансы ни для того, чтобы понять причину, ни чтобы носить резиновые трусы, ни чтобы это стало мне безразлично. Следовательно, если подобные затраты времени и денег могли дать только такой результат, то пришла пора все бросить.

— Вот что, Толстяк, дело уже не в психотерапевтических школах. Я сформулирую вопрос по-другому: что я здесь делаю?

— К сожалению, ответа на этот вопрос у меня нет, но он есть у тебя.

— Я запутался, окончательно запутался. Вплоть до последнего сеанса я был уверен в пользе психотерапии. Я один из тех, кто отправляет всех своих друзей к психотерапевту. Но вдруг, на прошлом приеме, мой собственный врач говорит мне, что человек, обратившийся к психотерапевту, потому что он какается, хромает, в депрессии или сошел с ума, уйдет от него таким же обкаканным, хромым, печальным и чокнутым. Я ничего не понимаю. Это слишком для меня.

— Невозможно ничего добиться, борясь с путаницей. Тебя раздражает эта ситуация, так как ты считаешь, что должен все понимать, разбираться во всем, знать ответы на все вопросы, должен, должен… Расслабься, Демиан. Как я уже говорил, в гештальттерапии «должен» встречается всего один раз во фразе:

— Это правда. Но даже без «должен» у меня нет нескольких ответов, которые мне просто необходимы.

— Рассказать тебе сказку?

На этот раз я весь обратился в слух. Со мной так уже было, что рассказ, притча и даже анекдот Хорхе помогли мне прояснить непонятную ситуацию.

Жил-был в городе Кракове благочестивый и отзывчивый старик по имени Изи. Несколько раз ему снилось, что он едет в Прагу и находит мост через реку. На одном из берегов под мостом стоит раскидистое дерево. Он сам копает яму под деревом и достает клад — залог его достатка и спокойной жизни.

Сначала Изи не придал сну никакого значения. Но после того, как сон повторялся в течение нескольких недель, старик решил, что это послание свыше или еще неизвестно откуда и что он не должен оставаться глухим к этой информации, передаваемой ему во сне.

Поэтому, доверившись своей интуиции, он приготовил поклажу для мула в расчете на долгое путешествие и отправился в Прагу.

После шести дней пути старик приехал в Прагу и стал искать мост над рекой в окрестностях города.

Рек и мостов было немного, и он быстро нашел место, которое искал. Все было точно как в его сне: река, мост и на одном берегу реки дерево, где он должен был копать.

Но было одно обстоятельство, о котором сон умалчивал: мост день и ночь сторожил солдат императорской гвардии.

Изи не осмеливался копать при солдате, поэтому он разбил лагерь рядом с мостом и стал ждать. На вторую ночь солдат начал подозревать человека, стоявшего лагерем у моста, и подошел, чтобы допросить его.

У старика не было причин лгать. Поэтому он рассказал, что приехал издалека, увидев во сне, что в Праге под таким же мостом, как этот, был клад в земле.

Гвардеец расхохотался.

— Ты так долго ехал из-за такой ерунды, — сказал он. — Вот уже три года, как каждую ночь мне снится, что в Кракове у старого дурака по имени Изи на кухне под плитой закопан клад. Ха-ха-ха! Так, по-твоему, я должен ехать в Краков, искать этого Изи и копать у него под плитой? Ха-ха-ха!

Изи вежливо поблагодарил гвардейца и вернулся домой.

Там он выкопал яму под плитой и нашел клад, который всегда там лежал.

Закончив сказку' Толстяк долго молчал, пока не раздался звонок в дверь. Пришел его следующий пациент. Хорхе подошел ко мне, обнял, поцеловал в лоб, и я ушел.

Потом я снова прокрутил в памяти весь сеанс. В начале разговора Толстяк сказал мне то, что хотел объяснить этой сказкой: «Ответа на твои вопросы у меня нет, но он есть у тебя».

Ответы я найду в себе самом. Ни у Хорхе, ни в книгах, ни в психотерапии, ни у друзей. В себе! Только в себе!

Как Изи. Клад, который он искал, был здесь, у него, а не в каком-то другом месте.

«Ни в каком другом месте, — все время повторял я. — Ни в каком другом месте».

И тогда я понял: никто не может мне сказать, «полезна» терапия или нет. Только мне решать, «полезна ли она для меня», и этот ответ годится только для меня (и только сейчас, в данный момент). Теперь я понимал, что большую часть жизни я искал того, кто мне скажет, что хорошо, а что плохо. Искал других, чтобы посмотреть на себя их глазами. Искал вовне то, что всегда было внутри, под плитой на моей собственной кухне.

Теперь стало ясно, что психотерапия — это всего лишь инструмент, чтобы копать в нужном месте и вырыть из земли спрятанный там клад. Психотерапевт — это всего-навсего тот солдат, который по-своему говорит тебе каждый раз, где ты должен искать, и неустанно повторяет, что глупо искать вне тебя.

Путаница прояснилась, и, как Изи, я почувствовал себя счастливым и спокойным, поняв, что клад — у меня, и всегда был у меня, и что невозможно потерять его.

В то время казалось, что каждый сеанс был связан с предыдущим, как звенья одной цепи. Я был так доволен, что даже не мог поверить, что столько всего я понимаю сам.

Я учился переживать свои открытия с радостью или грустью, плача или хохоча, но всегда с удовлетворением от того, что я все ближе к миру в душе, к спокойствию, к максимальной вере в свои собственные силы, к тому, что сегодня я назвал бы счастьем.

Все шло хорошо. Но вдруг я подумал, что бесполезно искать ответы на вопросы, если остальное человечество пребывает в полном неведении и не хочет из него выходить. Я почувствовал полнейшее бессилие и начал злиться. И уже не переставал.