Чары Тьмы - Ли Танит - Страница 18
- Предыдущая
- 18/28
- Следующая
— Как бы там ни было, возьми его, — велела цапля и, захлопав огромный крыльями, издала громкий крик.
И тут же поднялся страшный шум. Тигры метнулись со своих лож, и олени шарахнулись, опрокидывая шахматы. Бык ринулся в стаю обезьян. Заметались гуси и закричали птицы. Гиены зашлись истерическим визгом. Все заголосили на разные лады. Отовсюду доносился рев, рычание, лай, писк и шипение.
Джайреш замер.
— Это же звери! — вскричал он. — Это же птицы! — И огромный удав подполз к его ногам. — И змеи! — И Джайреш выхватил нож.
И тут все исчезло, как дым, как утренний туман. Все растворилось, и он оказался один в тени старых деревьев на высоком утесе в лучах заходящего солнца. Сон кончился, и спящий пробудился. Хотя, в отличие от обычного сна, из которого возвращаешься лишь с собственной душой, в руках он по-прежнему сжимал коготь, шерсть и клык.
Блудный сын Джайреш возвращался домой, на запад, пересекая дороги и холмы, мимо голых пастбищ и пустых террас, вдыхая сверкающий весенний воздух.
Он не спешил, то и дело сходил с дороги и блуждал по полям и лесам, где временами встречал с себе подобных. Джайреш приветствовал их с невероятным интересом и заботой, словно они представляли чуждый, но крайне симпатичный ему род.
Таким образом, он то и дело сбивался с пути, но и это его не тревожило. Ибо по вечерам, когда солнце касалось окоема, он снова находил дорогу на запад.
К концу седьмого дня затянувшегося путешествия Джайреш, бродя в терпком вине сумерек, вышел к роще, за которой виднелось кладбище.
На фоне испепеляюще багрового заката виднелись темные деревья и надгробия, с них то и дело поднимались в небо крылатые сгустки тьмы.
Джайреш тут же нащупал дар ягуара на поясе. Со странными предчувствиями он двинулся между закрытыми и безмолвными домами усопших.
Наконец он увидел перед собой огромное надгробие, вырезанное из камня такой белизны, что оно блестело, словно смоченное водой. Сверху на нем сидела иссиня-черная ворона, она повернула голову и приветливо изрекла:
— Приветствую тебя, сын мой. Это здесь.
Джайреш взглянул на ворону и ответил:
— Я бы предпочел пройти мимо.
— Судьбой предписано тебе иное.
— Да и как я попаду туда? Не с помощью же этого ключа из меха?
— Дверь уже отперта.
— Так, значит, кто-то побывал тут до меня?
Но ворона вместо ответа взлетела и исчезла вдали. И в то же мгновение солнце село, и на остывающее небо высыпали звезды. Белое надгробие потемнело, словно всосав собственную тень.
«Ну что ж, — подумал юноша, — раз такова моя судьба, я должен избыть ее».
И он толкнул железную дверцу, которая тут же подалась под рукой.
Внутри царила кромешная тьма. И Джайреш сразу вспомнил все детские предрассудки, и все рассказы о привидениях, и все предостережения, которые существовали на Плоской Земле. Ему было страшно, и он оглядывался по сторонам, намереваясь сбежать. Следует заметить, что в этих краях, как и во многих других, был обычай хоронить усопших вместе со всеми их богатствами, особенно, если у них не было наследников. Кроме того, мавзолеи состояли из двух покоев — внутреннего и внешнего, который был обставлен как гостиная. Поэтому Джайреш, осторожно продвигаясь вперед, вскоре обнаружил и зажег лампаду.
Свет залил пространство, и Джайреш непроизвольно вскрикнул при виде пышного убранства комнаты и высоких сундуков с золотыми ручками, которые стояли вдоль расписных стен. Тяжелые занавеси скрывали вход во внутреннее помещение, где должен был находиться покойник. А перед входом в резном кресле восседала Смерть.
В этом не приходилось сомневаться, ибо Джайреш слышал много рассказов о ней. И все совпадало вплоть до малейших деталей. Она была такого же цвета, как ворона, и казалось, ее одеяние соткано из ее собственной кожи. Волосы клубились как кровавые аметисты. И из полупрозрачного сгустка бесплотного тела на Джайреша смотрели два жгуче-желтых неподвижных глаза.
Через несколько мгновений Джайреш пришел в себя и, дрожа, учтиво поклонился.
— Ваше величество, — промолвил он, — мне было приказано явиться сюда. Я не хотел тревожить вас.
Смерть не шелохнулась. Глаза горели.
— А поэтому, если вы считаете, что я поступил невежливо, я сейчас же уйду, — добавил Джайреш.
— Нет, — ответила Смерть, — ты останешься здесь, раз пришел.
Джайреш побледнел.
— Надолго ли, ваше величество?
И королева Смерть рассмеялась. Ее смех не предвещал ничего хорошего. Она выпростала руку из-под одеяния и принялась играть своим аметистовым локоном; и эта рука, как и утверждали легенды, состояла из одних костей.
— Посмотрим, на сколько тебе придется остаться, — рекла она. — Что до меня, то мои владения лежат в глубине земли, а рядом с тобой лишь мой образ. И все же мыслями и делами своими я нахожусь здесь. Я явилась, чтобы отобрать сокровища с помощью чар, дарованных мне моим королевским положением и моими познаниями. В этой усыпальнице находятся очень нужные мне вещи. Похоже, они нужны и тебе.
— Это не так, — возразил Джайреш. — Я не хочу утомлять вас своей историей, достаточно сказать, что я служил волшебнику, и он в награду дал мне вещь, которую назвал ключом, и послал меня в этот мавзолей.
Смерть нахмурилась.
— Да. От тебя разит волшебством. Покажи ключ.
Джайреш поспешил найти коготь, мех и клык.
Однако достать не успел. Вся усыпальница задрожала от страшного гула. Послышалось жуткое рычание, глаза королевы расширились, и в комнату влетел вихрь, вырвавший из рук Джайреша и швырнувший на пол дар ягуара.
А затем произошло настоящее чудо. Из-под земли полезла какая-то тварь, она росла все выше и выше, пока голова не достигла потолка. Этот некто был невидимым, но вся гробница заполнилась его резким запахом, плотоядным и кровожадным и в то же время чистым, как звездный свет. Тварь была повсюду, так что Джайреш оказался вжат в крохотное углубление в стене. Но и этого было мало животному духу — казалось, он заполнил всю землю.
Джайреш уже не видел Смерть. Даже ее оттеснили, и ее призрачное земное тело сморщилось, искривилось, как выжатое белье.
И наконец Существо заговорило человеческим голосом, низким и глубоким, словно отдаленный гром, и невесомым, как пыль. И от этого гласа гробница содрогнулась до самого основания.
— Смерть, — произнесло оно, — когда-то выглядела иначе. Когда-то ты была смертной женщиной и охотилась на леопардов. Ты носила леопардовые шкуры, и за это тебя прозвали Леопардовой королевой. До сих пор твои глаза горят их огнем, и до сих пор ты держишь при себе этих огромных кошек и забавляешься охотой на них в своем призрачном подземном чертоге. И потому ты ощущаешь меня. Ибо я кровь и плоть, сердце и душа всех леопардов. Ибо я их бог. Я — бог всех кошачьих от крохотного котенка, греющегося у деревенского очага, до золотисто-черных и жгуче-рыжих гигантов, полосатых, крапчатых и пятнистых хищников, чьи гривы развеваются, как подсолнухи на ветру. Я — бог обитателей ночи, оставляющих кровавые лепестки следов. И по этому праву, и в силу талисмана, данного мною этому человеку, я говорю тебе, королева Смерть, Смерть леопардов: на этот раз уйди. Тебе придется уступить свои сокровища. Они принадлежат ему. Я их отдал ему. Повинуйся.
И Смерть задрожала, и образ ее проступил явственней. Она поднялась со своего кресла и кивнула Кошачьему Богу.
— Немногие помнят о том, что когда-то я охотилась на леопардов и сама была леопардом в душе, — промолвила она. — Сейчас люди говорят: «Смерть как леопард», но они не знают меня. — Она посмотрела на Джайреша сквозь пульсирующий сгусток, разделявший их. — Ну что ж, бери сокровища гробницы.
— Госпожа, я все равно не хотел бы ссориться с вами, — невозмутимо ответил Джайреш.
— Я все равно враг тебе, как и всем остальным, — парировала Смерть. — И к тому же непобедимый враг. Но похоже, у тебя есть могущественные друзья. Так что можешь не бояться меня до конца своей жизни, да и тогда не слишком бойся. — И, произнеся это, она исчезла, как исчезает свет затухающей лампады.
- Предыдущая
- 18/28
- Следующая
