Жизнь после смерти в изложении Джерома Эллисона - Форд Артур - Страница 29

«Есть только одна Вселенная». Как только я слышу этот рефрен Бетти, мне на память приходит случай из моей собственной практики. Однажды ко мне пришла недавно овдовевшая женщина в надежде установить контакт с покойным мужем. Контакт был успешно установлен, супруги вступили в беседу, и жена со слезами стала говорить о том, как она безутешна «с тех пор, как он ушёл». Последовал незамедлительный ответ: «Но я никуда и не уходил». В этом заключается и суть посланий Бетти. Наши скончавшиеся любимые и близкие никуда не уходят. Они живут в той же Вселенной, что и мы. Разница в том, что они в этой Вселенной гораздо более свободны. Именно в описании этой свободы и того, как человек чувствует себя при этом, и заключена особая сила свидетельств Бетти.

Бетти использовала живые аналогии, чтобы пояснить свои мысли: «Это всё равно что смотреть сквозь вращающиеся лопасти электрического вентилятора»; «Это всё равно что смотреть на рыбу в аквариуме»; «Это похоже на разницу между чёрно-белой и цветной фотографией».

В ответ на один из вопросов Дарби Бетти сказала так: «Вы верите в бессмертие. До тех пор пока в лабораториях таких исследований по-настоящему не ведётся, вы должны закладывать для них основу. Я хочу наметить в общих чертах курс, которым позже предстоит пройти, вооружившись научными средствами… попытаться представить в понятиях механики возможность того, что оба наших мира – это одно и то же».

Затем последовало сравнение со взглядом сквозь вращающиеся лопасти электрического вентилятора. Разница в частотах – одна из причин того, что общий мир кажется нам двумя разными вселенными. Когда вентилятор работает с большой скоростью, то есть когда его лопасти проходят каждую точку кругового пути с высокой частотой, мы смотрим прямо сквозь лопасти и не видим их. «Вы могли бы увидеть меня, если бы частота изменилась и подошла для человеческого глаза. А так вы смотрите сквозь меня». Один из участников сеанса предложил сравнить это с тем, когда смотришь на рыбок в аквариуме: «Мы можем видеть их, человек и рыба живут в одной Вселенной, но не могут существовать в одной среде». Бетти согласилась и предложила параллель с фотографией. Чёрнобелая фотография фиксирует реальность, но цветная фотография фиксирует ту же самую реальность как гораздо более многомерную, чем чёрно-белая. «Это помогло нам понять, – писал Уайт, – как одно и то же может выглядеть по-разному». Бетти подчёркивала: «Если вы сможете найти нужную частоту, вы сможете увидеть мой мир. Но это не значит, что вы сможете в нём жить. Вы просто убедитесь, что я живу в нём». Хотя Бетти и недолго ещё пробыла в новом мире, она подтвердила концепцию Майерса об уровнях сознания: «Образ существования определённых людей здесь ближе к высшему и единому».

Затем Бетти попыталась обрисовать наглядно своё существование. Она начала с того, что напоминала о неспособности наших органов чувств воспринимать многие на деле существующие явления, реальность которых подтверждается приборами. Различие между двумя состояниями жизни человека лежит в основном в «механизме осознанности». «Инструменты», или «чувства», тех, кто живёт «по ту сторону», более тонко настроены, чем наши. Среди откровений Бетти были и такие: «Я вас по-прежнему реально осязаю. Мы можем видеть вас… Ваш мир и наш – это одно и то же, только вы не осознаёте наше бытие. А я вижу оба мира – и свой, и ваш… Нам приходится много работать с людьми, внезапно оказавшимися у нас, за чертой земного мира, и не понимающими, что с ними происходит». Затем она стала говорить о том, как много это даст, если человек будет иметь представление о фазе перехода в другой мир – чистый, прекрасный и надёжный.

«Смерть много проще, чем рождение. Земля – это место, где рождаются, чтобы обрести индивидуальность».

Рисуя для нас свою картину потустороннего мира, Бетти не полагалась на одну себя. Часто она могла сказать: «Я не знаю. Одну минуту, я сейчас спрошу». Чаще всего она спрашивала у леди Энн, чей опыт измерялся не одним столетием. «Сознание – единственная реальность, ум и материя всего лишь его аспекты». Земное сознание, пояснила она, приспособлено к миру, в котором существует множество структур ума и материи, в которые мы всё время и упираемся. «Вы натыкаетесь на стену. Вы сталкиваетесь с космосом, – и здесь пространство является для вас препятствием, которое вы должны преодолеть. Вы упираетесь во время. Вы говорите: «У меня нет времени», и этим хотите сказать, что строго фиксированная длительность дня и года служит для вас препятствием. Вы упираетесь в мысль: человеческие мысли и представления вам мешают и ограничивают вас».

Позже Эммит Файнли, комментируя послания Бетти, так выразил свои впечатления: «В нашем мире существует такая вещь, как электричество. Мы не знаем его сути; всё, что мы знаем о нём, – это то, как оно себя ведёт, если ему препятствуют, если его ограничивают. В неограничивающей Вселенной, где нет препятствий, суть вещей становится известна, и с ней-mo непосредственно и имеют дело. Поэтому когда мы спрашивали Бетти, есть ли там электричество, кислород, кирпичи, палки и камни, она отвечала: «Да». Но к этому она всегда добавляла, что знает эти вещи и пользуется ими не в их ограниченных возможностях, как поступаем мы на земле, а в их сути».

Нам будет легче всё это понять, продолжал Файнли, если мы вспомним, что нам уже не первый год говорят физики: на самом деле на свете не существует материальной субстанции в том смысле слова, в каком мы понимали это прежде. Есть только сгустки энергии, и конечно, существуют определённые формы восприятия этой энергии. «Войдите в тёмную комнату – вы будете блуждать по ней и ничего не увидите. Это один аспект. А теперь найдите электрический выключатель и зажгите свет. Вам уже не придётся блуждать, вы увидите мебель, картины, цвет, форму предметов. Это уже другой аспект. И всё же это два аспекта восприятия одной и той же комнаты. И это именно та комната, в которой вы всё время находились».

Заключение сделал Стюарт: «Мы знаем прекрасно, что ваш мир, забывший, как важно знать о бессмертии, забывший мудрость, позволявшую понимать реальное единство сознания, вновь обретёт эти знания». А это, делает вывод Уайт, означает веру в бессмертие личности и расширение наших взглядов во всём, что этой верой подразумевается.

Я должен снова вернуться к Рут Файнли, с рассказа о которой и начиналась эта глава. В том случае, с которого я начал её, именно Рут – Джоан – говорила из потустороннего мира с одним из участников моего сеанса, с доктором Шервудом Эдди. Но говорила она не о великих принципах созидания, а об обычных, земных вещах. «Я слушала ваше выступление в Оберлинском колледже много лет назад, – сказала она доктору Эдди. – Вас представил доктор Ликок, и вам почти удалось уговорить меня встать на путь добровольца-миссионера. Но я разбила ваши чары, когда пошла работать в “Кливленд ньюс”».

В предыдущих главах рассказывалось в основном о людях, которые, хотя и жили в нашем столетии и, возможно, какое-то время вместе с нами, сейчас уже не являются нашими современниками в земной жизни. Так было задумано. Жизнь за смертью – это одна из двух фаз существования. Наиболее убедительно это рассказано теми, кто сам прошёл весь путь: наш физический мир, опыт перехода, который мы называем «смертью», и жизнь за ней. Читателей, которых интересуют непосредственные свидетельства современников, я отсылаю к другим своим книгам. В этой работе главное внимание уделяется не этому миру, а тому, который в нашем физическом существовании называют «будущим» миром.

И тем не менее, для того чтобы сделать наше свидетельство завершённым, нам необходимо как можно больше приблизиться к нашему времени и ко времени живых авторитетов. Некоторые довольно часто задаваемые вопросы всё ещё витают в воздухе, поэтому цель данной главы – «связать свободные концы», дать ответы на вопросы, которые задаются сейчас и задавались в предыдущих поколениях. Например, в чём разница между гипнотическим трансом и трансом, в котором находится медиум?