Око вселенной - Экштейн Александр Валентинович - Страница 36

— Херня все это, жить будем, вот только не совсем понятно, в каком веке…

Контанио Джидо, конгрессмен и хозяин более половины солидных изданий США, а на самом деле дзог низшей, предварительной ступени, исподлобья взглянул на главного редактора «Вашингтон-Пост» и спросил у него:

— Так что, вы говорите, сумел добыть ваш самый пронырливый и талантливый корреспондент?

— Сенсация! — уже в который раз во время беседы возбудился главный редактор. — Секретный видеофильм об экстренном совещании в Национальном Аэрокосмическом Агентстве. Там говорилось о том, что на Марсе обнаружены сооружения искусственного происхождения. На мой взгляд, самое сенсационное то, что на этом совещании были продемонстрированы снимки, которые скрывают от общественности и прессы уже черт знает сколько времени. Это снимки 1994 года с межпланетного зонда «Клементино», выполнившего с близкого расстояния более миллиона изображений Луны с различным разрешением и в разных частях спектра, от ультрафиолетового до инфракрасного, и снимки с межпланетного зонда «Марс Патфиндер», доставившего в июле 1997 года вездеход «Содзорнер» на Марс. Но самое главное — последние снимки с межпланетного зонда «Марс Глобал Сервейр», который с сентября 1997 года и до сей поры продолжает работу на орбите по составлению карты марсианской поверхности…

— Знаете что, — возмутился Контанио Джидо, что-то стряхивая правой рукой с лацканов пиджака, — не брызгайте слюной, пожалуйста, к черту ваши эмоции. Луна, Марс, — пренебрежительно произнес он, — должны занимать ум американца лишь во время высоких темпов роста инфляции, безработицы и уличной преступности. Сейчас же в стране период экономического благополучия, и мы должны убеждать американцев в том, что если жизнь на Марсе и возможна, то лишь после того, как там побывает Ева с лейблом «Маде ин США» на заднице и точно такого же качества Адам. В общем, — вдруг резко успокоился Контанио Джидо, предварительный дзог Оул, — никаких сенсаций с Марса. Наши граждане будут оскорблены, что жизнь на других планетах возникла без их участия, тем более что Марс я хорошо знаю, регулярно просматриваю рекламные буклеты в журнале НАСА «Маринер Глобал». Сами посудите, какая там, к черту, жизнь и искусство архитектуры, если даже потухшие марсианские вулканы достигают высоты двадцать семь километров, а это, как-никак, самая высокая гора в Солнечной системе?

— Я понял, — огрызнулся главный редактор «Вашингтон-Пост», — что вы обнаглели и охамели. Пресса в Америке свободная, и я пока еще главный редактор, поэтому опубликую все подробности об этом совещании в НАСА.

— Успокойтесь, ради Бога, успокойтесь, Аллен, — засуетился Контанио Джидо. — Зачем так много злости и неповиновения? Сейчас мы все устроим, — он нажал кнопку вызова. — Как, вы говорите, зовут корреспондента, доставшего видеопленку? Надо его пригласить сюда для обсуждения формы подачи материала.

— Гай Джеффери Лин, — ответил главный редактор. — И не пытайтесь меня переубеждать, я профессиональный журналист, а вы всего лишь мешок с деньгами…

— Вот его, — предварительный дзог Оул указал пальцем двум возникшим в кабинете неприметным мужчинам на Аллена Гульотта, — оттащите в дальний конец этажа и выбросьте без лишнего шума из окна.

— Я… — стал приподниматься в кресле Аллен Гульотт, но тут же один из мужчин перекинул его через плечо, вынес из кабинета и в дальнем конце офисного комплекса выбросил из окна 94-го этажа далеко не самого высокого небоскреба Америки.

Гай Джеффери Лин, корреспондент «Вашингтон-Пост», был из той породы журналистов, у которых нюх на сенсацию, выпивку и опасность попадал под определение «гениальность». Он был уникальной личностью даже по той причине, что при виде его политики, бизнесмены и знаменитости пытались скрыться, а если им этого не удавалось, они чувствовали себя при общении с ним, как на приеме у врача-проктолога. Интервью Джеффери начинал с вопроса:

— А это правда, что сказал о вас ваш коллега (называлось имя конкурента), как будто бы вы утаиваете свои доходы от налогообложения, ваша жена спит с вашим продюсером (клиентом, телохранителем), и вы как бы законченный подлец? Лично я не верю всему этому, — на всякий случай уточнял он, хотя мог бы порыться в памяти и добавить к сказанному еще пару формулировок к характеристике собеседника, тянущих лет на пять тюрьмы в любом штате Америки.

Само собой, респондент моментально возбуждался, хватал Лина за грудки и выпаливал ему в лицо всю правду и неправду о своем конкуренте, в гневе не замечая микрофон, подсоединенный к замаскированному диктофону на теле журналиста. Сразу же после этого Джеффери Лин мчался к противной стороне, давал ей прослушать пленку и взамен получал запись другой пленки с данными о только что покинутой стороне. Так что во лжи его никто не мог упрекнуть. Репортажи Лина были великолепны, интервью остроумны. Он умел остановиться именно на том мгновении, после которого кончается стиль «Вашингтон-Пост» и начинается стиль желто-политической «Либерасьон», газетного приложения к журналу «Плейбой», с которыми Джеффери Лин тоже сотрудничал, подписывая материалы псевдонимом Генри Фокс. Само собой, его постоянно разыскивали какие-то люди, с целью причинить какое-нибудь физическое увечье, но он всегда избегал встречи с ними, хотя за минуту до их появления пил виски в дружеской компании, ужинал в ресторане, правил материал за столиком в шахматном клубе, покупал цветы своей подружке, заключал пари или убеждал главу мормонской общины сняться в ролике, рекламирующем красно-желтое нижнее белье.

Тело главного редактора «Вашингтон-Пост» с раскинутыми в сторону руками Лин увидел по телевизору в дневной сводке городских происшествий и почти мгновенно связал это событие с видеозаписью, которую вчера вечером продемонстрировал Аллену Гульотту. Ему понадобилось три секунды, чтобы принять решение. Через два часа после этого Гай Джеффери Лин находился в штате Виргиния, Лэнгли, и входил в гостевой холл штаб-квартиры ЦРУ. Кассета была при нем, прикрепленная к внутренней стороне бедра липкой лентой.

— Лин, — вошел в холл Ким Клитвуд, специалист ЦРУ по контактам с прессой, — сегодня для тебя уже нет работы, весь мусор вывезли, унитазы почистили, если желаешь, можешь постирать мои носки.

— Ким, — Джеффери Лин чувствовал себя испуганным и поэтому не стал отвечать на сомнительные шутки своего бывшего друга детства, — убили Аллена, моего шефа, убили сразу же после того, как я его ознакомил с информацией из НАСА.

— Информация из НАСА? — Киму Клитвуду было наплевать на детство и юность, проведенные в районе Озонового парка Куинса в дружбе с Джеффери Лином. — Ты ее, конечно, почерпнул из официального пресс-релиза, да, Лин?

— Нет, — Гай Джеффери Лин наплевал на детство и юность в Куинсе гораздо раньше Кима Клитвуда, но делал вид, что это не так. — Информация секретная, девятый допуск.

— Это меняет дело. — Лицо Клитвуда стало беспристрастным. — Ты не должен знать о девятом допуске, значит, информация действительно серьезная. Я не буду спрашивать, как ты ее добыл, девятым допуском у нас занимается сектор «Экстрем». Спасибо, что пришел к нам.

Неожиданно Джеффери Лин почувствовал озноб, первый признак того, что приближается опасность и нужно срочно покинуть это место.

— Ну ты даешь, старик, — весело расхохотался Лин, хлопая Кима Клитвуда по плечу, — это же розыгрыш. Я, вообще-то, пришел узнать, не собираются ли США вывезти из Афганистана «бактрийские шары», найденные неделю назад под ступнями разрушенных моджахедами будд. Что это за шары, черт побери, растолкуй мне, старина?

— Я понимаю, — вежливо улыбнулся Ким Клитвуд, и Лин заметил, как два полицейских ЦРУ встали на выходе из холла, — но девятый допуск не в моей компетенции. Придется вам немного задержаться у нас.

«Задержаться у нас» означало необходимость пересечь мраморный холл с символикой ЦРУ, орлом над розой ветров на полу и, пройдя через обычный турникет под бдительным оком внутренней полиции, войти в святая святых американской политики…