Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев - Ли Танит - Страница 40

• Предыдущая
• 40/68
• Следующая

Он прошел вдоль шеренги коленопреклоненных слуг, и вся команда тоже торопливо склонилась ниц. Только Артия осталась стоять, держа руку на шпаге, откинув голову и уверенно глядя вперед.

Эбад Вумс, ныне Та Неве Амон, подошел к ней и промолвил, как будто со сцены. Однако говорил он на местном наречии.

— Приветствую тебя, дочь моя.

Артия ответила по-ангелийски:

— Здравствуй, Таневе. Вижу, ты выбился в большие люди.

Его губы изогнулись.

Слуги запели гимн на языке, которого Артия не знала — возможно, на древнеегиптийском.

Сквозь торжественные голоса фараон сказал ей:

— Я должен отправиться в путешествие к устью реки. Это обязанность каждого царя.

— Правитель должен делать то, что ему положено.

— Там будет на что посмотреть. Поедем со мной.

— Ну и ну! Ты уверен?

— Твой сарказм недостоин дочери Молли. И моей тоже. Но всё равно, поедем со мной.

— А что мне остается? Ты здесь олицетворяешь закон.

— В некоторой степени.

— А что будет с ними? — Она, не оборачиваясь, кивком указала на коленопреклоненных людей. Даже Дирк пал ниц. Даже Честный Лжец и Катберт. Она это чувствовала затылком.

— Пусть едут все. А где остальные? — величественно произнес он.

— Те, кого здесь нет, подхватили лилейную лихорадку. Сидят у прудов с лилиями и едят сладости. Прелестная картина.

Пение смолкло. Где-то зазвенели маленькие колокольчики.

Распахнулись огромные двери, покрытые резьбой в виде птиц с распростертыми крыльями. Снаружи весь город собрался приветствовать фараона. Сотни лиц, будто темные цветы, повернулись вверх, сияя радостными улыбками и блеском драгоценных камней. Покачивались опахала из листьев.

Из города на равнину спускались пологие дороги. Вокруг городских стен раскинулась пустыня. Высокие песчаные дюны лежали зернистыми складками, светлыми, густо припорошенными золотом, подобно юбке фараона.

— Они что, красят этот песок?

— Нет, Артия. Это золотой песок. Здесь золотые прииски, которым уже много сотен лет.

Фараон и его дочь ехали в колеснице, запряженной двумя черными конями, которыми правил возничий. Так что им оставалось только стоять да смотреть по сторонам, сначала на толпу, потом на дорогу, а теперь — на пустыню, полную золотого песка.

— Когда дует ветер, больно, наверное, если такой песок запорошит глаза.

— Да, Артия. Очень может быть.

На кулаке Артии, сжимавшем поручень колесницы, побелели костяшки. Фараон Та Неве Амон заметил это, но не произнес ни слова.

— Какие дела ждут тебя на реке? — небрежно спросила она.

— Они благословляют реку. Я благословляю реку.

Артия с чувством выругалась. По образности ее слова не уступали расписным стенам города.

С ними отправились только семеро из тех, кто был на корабле. Вкусный Джек шел сзади с Плинком. За ними шагали Кубрик Смит, Честный Лжец, Уолтер и Питер — он скрепя сердце пошел только потому, что не хотел выпускать брата из виду. Уолтер нес с собой цыпленка из спасенного курятника. (Остальные птицы уже давно разбежались по закоулкам дворца и время от времени показывались на глаза — то вспархивали на спинку кресла, то устраивали гнездо в занавесках.) Но эта курочка стала всеобщей любимицей. Самым последним, ворча, но не отставая, брел Стотт Дэббет.

Далеко над равниной, точно золотистый пирог, высилась пирамида.

— Артия, фараона здесь считают богом, — сказал Та Неве Амон. — Таким же, как Богиня Кошка, Бог Волк и другие. И поэтому здешний царь не может вести себя так, как прежние ангелийские правители или нынешний франкоспанский король. Те только берут у своей державы и ничего не отдают ей взамен. А здесь царь имеет бесчисленные обязанности, и если дело доходит до самого худшего, Артия, если это спасет страну, он обязан умереть за свой народ.

Артия резко обернулась.

— Боже мой, Эбад, они что, собираются тебя убить? Мы должны…

— Нет, Артия. Успокойся, девочка моя. До этого дело не дойдет. Сейчас времена благополучные. Еда в изобилии, нет ни мора, ни войны… Они не причинят мне зла. Но, видишь ли, они возвели меня на трон самым серьезным образом. На коронацию ушло девять дней и девять ночей. В прошлом эта церемония занимала намного, намного больше времени. Теперь я настоящий царь. А он, по местным обычаям, должен быть слугой страны, а не тираном.

Артия сдержала навернувшиеся слезы, но глаза защипало, как будто ветер запорошил их золотым песком. Она никогда не плакала.

— Эбад, ты хочешь сказать, что ты…

— Еще нет. Сначала мы должны поехать к реке. Они называют ее Лилейной. И считают истоком Найла.

Артия вскинула голову.

«Хорошо бы здесь был Феликс, — подумала она. — Он бы сумел образумить Эбада. — И в тоске подумала: — Или Молли. Но их тут нет. Только я. А мне это не по зубам».

Реку обрамляли скалистые берега, кое-где зеленели пальмовые рощи. Течение было быстрое, но ширина русла не превышала сотни футов.

— Не слишком впечатляюще для истока. Если это и вправду он.

— К северу река расширяется. Говорят, в нее вливаются другие воды. Но начинается она здесь.

Колесницы и пешие паломники свернули влево, в сторону, противоположную течению. Впереди темнела буйная зелень джунглей. Откуда-то доносился тихий гул, и когда колесница остановилась, Артия уловила подошвами содрогание почвы.

Не прошло и получаса, как они въехали в лес.

Деревья росли вплотную к воде, местами грозя удушить реку корнями, лианами и пышными цветами, похожими на гиацинты. На растениях виднелись следы недавней рубки. Видимо, многочисленные трудолюбивые руки расчищали берег.

Они спустились с колесниц. Первыми пошли жрецы, следом Эбад, за ним — Артия и семеро ее спутников, в том числе Уолтер с курочкой.

Вскоре тропа превратилась в лестницу, выложенную из каменных ступеней. Она вилась по склону горы, поросшей деревьями и папоротником. Рокот стал громче, потом превратился в мягкий шелест водопада.

Деревья расступились. Глазам людей открылся исток Найла — или, по крайней мере, Лилейной реки.

А над густым лесом возвышалось чудо из чудес, равного которому не было на всем свете. От неба до земли громоздились зубчатые скалы, поверх крон деревьев, под вершиной утеса зияли отверстые пещеры. Из каждой вытекал водопад. Одни потоки больше напоминали тонкие струйки, другие — узкие ручейки, и только пять срединных были полноводные, пенистые. А в основании самого могучего из них, в окружении белых струй, искрилось и сияло резное существо. Огромного роста, со свернутым кольцами рыбьим хвостом и благородной козлиной головой, увенчанной двумя витыми рогами. В руках оно держало перевернутую чашу, из которой вытекала река.

Жрецы опять запели.

— Они говорят, — перевел Артии Эбад, — приветствуем тебя, Кнум, повелитель вод, бог речного истока.

Артия поежилась. Ей показалось, что вдалеке за деревьями едва заметно темнеет до странности знакомый силуэт.

— Великолепная театральная постановка, — ответила она.

Но Эбад уже неторопливо шел прочь — подносить дары реке. Жрецы протянули корзины, и Эбад — Та Неве — достал из них хлеб, цветы, фляги с вином и, что-то шепча, опустил в волны. Потом место корзин заняли золотые украшения и драгоценные камни — уж наверняка не стеклянные. Они тоже предназначались реке и ее богу.

И вдруг коричневые воды расступились, взмыли в воздух — и сложились в громадную хищную голову с вытянутыми, как щипцы для колки орехов, челюстями. Сверкнули желтоватые зубы…

— Ай! — взвизгнул Уолтер, пряча лицо в цыпленка. — Опять чудовища!

— Тише, мистер Уолтер, — успокоил его Вкусный. — Это всего лишь крокодил.

— Кто-кто?

— Крокодил.

— Ага, — добродушно подтвердил Катберт, хотя его лицо не выражало особой радости. — Видал я таких. То ли змея, то ли рыба, зато с ногами — знаете, как он по земле бегает! А уж клыки!..

Уолтер поморщился.

Крокодилов в протоке становилось всё больше и больше. Они выползали из расщелин под берегами, расталкивали друг друга, заглатывали огромные куски сырого мяса прямо из корзин.

• Предыдущая
• 40/68
• Следующая