Дорога любви - Ли Эйна - Страница 8
- Предыдущая
- 8/62
- Следующая
– Благодарю вас, доктор Грэхем. – Затем повернулась и медленно пошла от него прочь.
Томас последовал за ней и, догнав, взял за руку.
– Думаю, нам обоим не помешает глотнуть свежего воздуха, мисс Коллахен.
Роури позволила ему провести себя до ближайшей двери, но, оказавшись снаружи, поспешно выдернула руку и пошла вперед.
Томас не отставал, отметив про себя, как замечательно покачиваются при ходьбе ее бедра. Она остановилась у дерева и прислонилась к стволу.
Мягкий свет луны превратил ее рыжие волосы в серебристые. Томас тихо произнес:
– Не сердитесь на меня, Роури.
Этот глубокий, ровный, чарующий голос подействовал на нее опьяняюще. Вся ее обида растворилась с первым же его словом.
Она повернулась к нему. Ее ясные глаза вблизи были такими удивительными, что у Томаса перехватило дыхание.
– Почему я должна на вас сердиться, доктор?
– Вас трудно понять, мисс Коллахен, – выдавил Томас, как только к нему вернулась способность говорить.
Она подняла брови.
– Трудно? Почему?
– Я, наверное, не знаю настоящей Роури Коллахен. Я видел молодую даму в джинсах и ботинках, которая решительно лезла на гору. А теперь вдруг – поразительно красивая девушка, одетая по последней парижской моде, с веером вместо винчестера.
– Что особенного в том, что женщины принаряжаются для танцев, доктор Грэхем?
Он почувствовал знакомый дурманящий запах лаванды.
– Я говорю не о нарядах. Она мягко улыбнулась.
– Но вы наверняка знаете, что каждая женщина играет несколько ролей, доктор.
Томас предпочел неопределенно улыбнуться, вместо того чтобы говорить о своих знакомствах с женщинами, и сменил тему:
– Доктор. Доктор Грэхем. Как формально. А почему вы не зовете меня Ти Джей?
Роури эта мысль показалась абсурдной.
– Я не могу вас так называть. Это было бы как обращение к моему отцу. – Она опустила голову и искоса взглянула на него, уперев сложенный веер в щеку. – У вас же есть имя?
– Томас Джефферсон Грэхем к вашим услугам, мэм.
– О нет! – воскликнула она, округлив глаза. Томас поднял руку.
– Не говорите мне. Я догадаюсь сам. Вашего отца зовут Томас Джефферсон.
Роури медленно кивнула, и они оба рассмеялись.
– Похоже, у нас с вами из-за этого будут проблемы. Но вас, конечно, не всегда звали по инициалам? – спросила она.
– Ну, когда я был моложе и мать хотела меня наказать, она называла меня Томас.
– Томас. – На мгновение она замерла, как бы прислушиваясь, как звучит это имя. – Мне это нравится. Это имя подходит вам много лучше, чем Ти Джей. Могу я звать вас Томас?
– Был бы очень рад, мэм.
– Думаю, ваша мать скучает без вас, Томас.
– Моя мать умерла, мэм. Как и отец, двенадцать лет назад.
Она опустила глаза.
– О, прошу прощения. Я знаю, как тяжело об этом вспоминать. Моя мать умерла год назад.
– Очень жаль это слышать, мэм.
Она как бы почувствовала исходящее от него тепло.
– А где ваш дом, Томас?
– В Виргинии. Когда я вернулся из армии, я отправился туда и стал практиковать в Уильямсбурге.
– И что заставило вас покинуть Виргинию и отправиться на Запад? – Она снова двинулась вперед.
– Строительство трансконтинентальной дороги грех упустить. Это одно из величайших событий в истории. Всего несколько лет назад страна была разделена, шла гражданская война; сейчас же Восточное побережье соединяется с Западным, и теперь страна будет единой, как никогда.
Роури остановилась у дерева и прислонилась к нему.
– Это действительно для вас так важно?
– Для меня было гораздо легче съездить в Европу, чем на Западное побережье Америки. Железная дорога изменит все. – Он улыбнулся и добавил извиняющимся тоном: – Для вас, наверное, все это скучно?
– Нисколько. Я никогда не смотрела на дорогу с такой точки зрения. Мой отец относится к ней совсем иначе.
– Я это заметил. – Он помолчал. – Когда мне предложили участвовать в этом деле, я согласился. – Томас взял ее за руку. – Но я уже много рассказал про себя. Расскажите мне о Роури Коллахен. Что она хочет от жизни?
Роури улыбнулась и снова пошла вперед.
– Ну, особо много я об этом не думала. Мне всегда было хорошо здесь. Я очень люблю наше ранчо и не могу себе представить, что буду жить где-нибудь еще. – Она рассмеялась. – И в Европе я не была, не то что вы, Томас. Всю свою жизнь я прожила здесь, в штате Юта, кроме двух лет, когда мама отправила меня в Миссури, чтобы я окончила там школу. Я с большим нетерпением ждала возвращения в «Округ Си». – Они остановились у дуба. – Моя мама до замужества была учительницей, и она учила нас дома – и меня, и Кина.
– Кина? – с удивлением переспросил Томас. Роури кивнула.
– Мать Кина была нашей кухаркой. Мы выросли вместе в «Округе Си». – И она тихо добавила: – Я, наверное, выросла очень избалованной.
– В самом деле? Я этого не заметил, – произнес он, улыбнувшись.
– Это не моя вина, – быстро проговорила она. – Мне всегда давали то, что я хотела.
Он взглянул на нее, и она почувствовала, как забилось ее сердце.
– А что, к примеру, вы хотели, мэм? В ее глазах появилось удивление.
– Мэм? Так формально? Скажите еще – мисс Коллахен, – упрекнула она его, уходя от ответа на вопрос. – А почему не Роури?
– Роури. – В его устах это имя звучало как музыка. – А сколько вам лет, Роури?
Ее сердце забилось сильнее от теплого взгляда его карих глаз, но она продолжала смело глядеть в них.
– Мне двадцать один.
– И вам до сих пор не приходила мысль выйти замуж?
– Приходила, но вместе с мыслью, что это можно сделать лишь по любви. – Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. – А любви у меня никогда не было.
В свете луны ее глаза поблескивали, как изумруды. Глубоко вздохнув, она спросила:
– А как вы, Томас? Не могу поверить, что вы не были женаты. – И она задержала дыхание, со страхом ожидая ответа.
– Нет, я не был женат, – медленно проговорил он. – Я тоже думаю, что это должно быть только по любви. – Он наклонился ближе.
Она почувствовала, что его мужское обаяние захватывает ее целиком, как ветер былинку. Томас поднял руку, медленно провел пальцем по нежной коже ее щеки и остановил его у губ.
– Вы так удивительно красивы, Роури, – произнес он тихо. Голос его глубоко проник в нее и заставил напрячься каждую клеточку. Она вдруг поняла, что неосознанно тянется к нему.
Томас взял ее лицо в ладони.
– Роури, Роури. – Это прозвучало как стон. – От вас зажигается кровь, Роури Коллахен.
Было видно, каких сил ему стоит отпустить ее. Он отступил на шаг. – Доброй ночи, рыжее искушение.
Глава 4
Палаточный городок переезжал по крайней мере раз в неделю. Время его нахождения на одном месте определялось тем, насколько успешно шла прокладка железной дороги.
В его центре всегда стояли три громадных вагона, один из которых был спальным, а в двух других располагались контора, кухня и столовая.
Эти три вагона как бы формировали узкую черную голову серебристой змеи железной дороги, медленно ползущей через весь континент.
На некотором расстоянии от вагонов, но достаточно близко к ним, чтобы иметь защиту от индейцев и диких животных, были разбиты палатки рабочих, которые предпочли, несмотря на опасность, жизнь за пределами спального вагона с его теснотой и духотой.
На одном конце городка неизменно огораживался большой загон для нескольких дюжин лошадей и мулов – главной тягловой силы при сооружении дороги. В другом конце выстраивалось множество повозок со съестными припасами и необходимыми дорожникам материалами.
Сами обитатели городка считали его центром палатку, в которой разместился салун. Стойка бара в нем представляла собой одну-единственную длинную доску, опирающуюся на бочки, но именно здесь строители могли собраться вечером, пропустить по стаканчику и потолковать.
В конце каждой недели хозяин салуна Джек О'Брайен привозил из города около дюжины разряженных дам, которые оставались здесь с субботнего вечера до утра понедельника. За небольшую мзду прораб разрешал пользоваться койками спального вагона, и дамы получали возможность развлечь строителей после тяжелой недели.
- Предыдущая
- 8/62
- Следующая