Искусительница - Ли Эйна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая

Поэтому сестры, договорившись одновременно открыть шкатулки, смогли собраться в гостиной только к обеду.

— Ты старшая. Бет, — произнесла Энджи, — поэтому открывай первая.

Бет взвесила сверток в руке.

— Очень тяжелая. Как по-вашему, что там такое?

— Будем надеяться, что там лежит золотой кирпич, — пошутила Синтия. — А вот мой сверток, наоборот, совсем легкий. Думаю, там перья.

— Не стоит сейчас шутить, Тия, — оборвала ее Энджи. — Ты же знаешь, что папа не сделал бы этого.

— Да, но у него было чувство юмора, Тыквочка. Энджелин оставалась серьезной.

— Мне кажется, что папины подарки — особенные. Давай же, Бет, не тяни!

— Хорошо.

Энджи и Синтия, замерев, смотрели, как старшая сестра развязывает шнурок и разворачивает обертку. Но, приподняв крышку, она быстро захлопнула ее.

— Пожалуй, лучше подождать до обеда, — поддразнила она сестер.

— Ну, Бет! — застонала Энджи.

— Скорее, Бет, а то я сама открою, — предупредила Синтия.

Захихикав, Бет подняла крышку шкатулки и вынула из нее маленький паровозик. Ее глаза сияли от радости.

— Да это же миниатюрная копия Бетси — первого папиного паровоза!

— Не понимаю только, отчего он не отдал тебе другую копию — побольше той, которая хранится у него на столе, — пожала плечами Синтия.

— Все так, как я говорила, — заявила Энджи. — Папа приказал сделать эту игрушку, потому что хотел передать тебе послание.

— Думаю, ты права, Энджи. Если бы он отдал мне другую копию Бетси, я бы не стала искать в этом скрытый смысл. Папа говорит мне что-то, и, кажется, я понимаю его. Он хочет, чтобы я продолжила начатое им дело.

— Ты не можешь знать это точно, — заявила Синтия. — Господи, Бет, я понимаю, сколько сил ты вложила в железную дорогу! Ни я, ни Энджи даже осознать это-то не можем. Но давай рассуждать логически: это дело бесперспективное. Зачем бросать деньги на ветер? Для того чтобы закончить дорогу, понадобится год, если не два. К тому времени мы разоримся.

— Папа верил, что нам удастся сделать это, — настаивала Бет.

— Мистер Рейберн сказал, что нам делают выгодное предложение. Полагаю, стоит обдумать его.

— Мы не можем так поступить, — перебила ее Бет. — Эта дорога — папина мечта. Мы не должны останавливаться, — Бет, мы не можем позволить себе этого, — спорила Синтия. — Мы можем потерять все, даже Раунд-Хаус.

— Мы должны рискнуть, — проговорила Бет, подходя к сестре и усаживаясь у ее ног. Взяв Синтию за руки, она умоляюще взглянула на нее. — Тия, папа все продумал. Он говорил мне, что дорога, когда строительство будет закончено, станет вроде Миссисипи: она свяжет Север с Югом, по ней техасский хлопок повезут в Денвер, а древесину из Колорадо и кукурузу из Небраски отправят в Техас. Именно поэтому он задумал связать дорогу с веткой Юнион-Пасифик. Мы не можем продать папину мечту. Между прочим, Майкл Каррингтон отлично понимает всю выгоду папиного проекта, поэтому он так жаждет купить у нас дорогу.

— У Майкла есть деньги и люди, способные вести дела. Боже мой, Бет, — ласково проговорила Синтия, — мы — три слабые женщины, которые понятия не имеют о строительстве железных дорог.

— Мы не имеем, а вот Дэйв Кинкейд все знает, — возразила Бет. — Папа полностью доверял этому человеку. Я уже поняла, что Дэйв тебе не понравился, Тия, но он — прекрасный инженер, который отлично знает свое дело.

— Я не говорила, что он мне не понравился, все как раз наоборот — это я не нравлюсь Дэйву Кинкейду. А что мы станем делать, если он решит перейти от нас к нашим конкурентам?

— Дэйв слишком честен, чтобы так поступить. К тому же ему выгоднее оставаться с нами. — В глазах Бет была мольба. — Ох, Тия, я знаю, ты любишь шикарные вещи и не привыкла к простому образу жизни, что мы ведем здесь, в Денвере, но папа мечтал об этой дороге, и я не могу предать его.

— А ты что скажешь, Энджи? — спросила Синтия, поворачиваясь к младшей сестре.

— И ты, и Бет по-своему правы, но… Мне кажется, мы должны сделать все возможное, чтобы осуществить папину мечту. — Она опустилась на колени рядом с Бет и обняла сестру за плечи. — Поэтому я тоже считаю, что мы не должны продавать железную дорогу.

— Спасибо тебе, Энджи, — проговорила Бет. В ее глазах заблестели слезы, и она с надеждой посмотрела на Синтию. — Но что скажешь ты, Синтия? Мы должны все решить вместе, чтобы не сердиться друг на друга.

Синтия покачала головой.

— И про тебя еще говорили, что ты — деловая женщина. Да ты просто сентиментальная девчонка, у которой нет и капли здравого смысла. — Соскользнув со стула, Синтия присоединилась к сестрам. — Но я люблю вас обеих, так что согласна: ссориться мы не должны. Решено: дорогу продавать не будем.

Элизабет и Энджелин закричали от радости. Смеясь и плача, сестры обнялись. Когда они немного успокоились, Синтия отпрянула назад и погрозила сестрам пальцем.

— Но запомните: когда мы состаримся, поседеем и будем прозябать в нищете, потому что ни один джентльмен, в котором есть хоть капля голубой крови, не захочет связать с кем-либо из нас свою жизнь, я постоянно буду напоминать вам эти слова.

— Хорошо. Ну а теперь, когда мы приняли решение, надо открыть остальные шкатулки. Твоя очередь, Тия.

Синтия раскрыла свою шкатулку и увидела там маленькую расписную капсулку в форме желудя, в которой был серебряный наперсток. Синтия надела наперсток на палец.

— Мне еще не доводилось носить таких украшений — я предпочитаю кольца. Как ты думаешь, что папа хотел сказать этим подарком?

Бет пожала плечами.

— Может, он имел в виду, чтобы ты занялась шитьем? — предположила она.

— Но что ты должна шить? — удивленно спросила Энджи. — Это непонятно, просто головоломка какая-то.

— Может, папа намекал на то, чтобы я заштопала дыры в моей жизни? — Она понимала, что подарки отца имели какой-то смысл.

— Ладно, подумаем еще, а теперь ты, Энджи, открывай шкатулку, ведь скоро обед, — сказала Бет.

Энджелин получила от отца музыкальную шкатулку в марокканской кожаной коробочке. Когда механизм заводили, играла музыка, а крышка шкатулки начинала вращаться и вместе с ней вращалась крохотная балерина, стоящая на спине черного скакуна.

— Ой, послушайте, это же «Лондондерри-Эйр» — папина любимая мелодия! — воскликнула Энджелин.

— Тия, помнишь, как мама играла ее на фортепьяно, а папа слушал? — напомнила сестре Бет.

— Да, мама играла, мы пели, а папа слушал нас, сидя в кресле у камина, — грустно улыбнулась Энджи.

Она поставила шкатулку на табуретку и, когда мелодия заиграла, запела тоненьким сопрано:

Есть в мире милый сердцу уголок,

Любовь царит там, счастье и веселье,

То место — дом, что даровал мне Бог,

Там чувствую, что все вокруг — Творца творенье…

Элизабет и Синтия подхватили песню, и их голоса зазвучали стройным хором.

Услышав пение, Дэйв Кинкейд и Пит Гиффорд тихо проскользнули в гостиную. Через мгновение в дверях комнаты появился и Майкл Каррингтон — он был в плаще, а в руках держал шляпу.

Три сестры продолжали петь, а мужчины завороженно слушали их.

Когда песня закончилась, Синтия отвернулась от пианино и вздрогнула от неожиданности. Увидев Майкла Каррингтона со шляпой в руках, она проговорила:

— Простите нас, мистер Каррингтон, мы не заметили, что вы вошли в комнату. Вы долго ждете?

— К сожалению, не очень долго, мисс Маккензи. Я бы с удовольствием послушал вас.

— Благодарю вас, — кивнула Синтия, от внимания которой не ускользнуло, что Дэйв прислушивается к их разговору. — Позвольте мне взять ваши плащ и шляпу. Мы скоро будем обедать, и я надеюсь, вы присоединитесь к нам.

В обмен любезностями вмешалась Бет.

— Уверена, что у мистера Каррингтона другие планы, Тия, — резко произнесла она.

— Вовсе нет, мисс Маккензи, — ответил ей Майкл. — Если я и правда не буду лишним, то с удовольствием останусь.

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая