Любовные хроники: Люк Маккензи - Ли Эйна - Страница 56

• Предыдущая
• 56/74
• Следующая

И вдруг Хани почувствовала странное опустошение, у нее больше не было сил спорить.

— Я согласна, что была не права, не сказав тебе всей правды, но… Знаешь, Люк! Не думаю, что мой рассказ хоть как-то помог бы делу. Что случилось — то случилось. Если ты полагаешь, что это я убила Петерса, арестуй меня. А если не веришь — проваливай отсюда к черту и оставь меня в покое.

Девушка не обернулась, услышав, как хлопнула дверь. Она решила, что не будет плакать. «Песочный замок все равно должен рассыпаться, — подумала она. — И почему это я решила, что все может быть иначе?»

И, глядя перед собой невидящим взором, она продолжала одеваться.

А Люк тем временем вернулся в тюрьму. Разрываемый на части сомнениями, он уселся за стол и опустил голову на руки.

— Господи, какая неразбериха! — пробормотал он.

Конечно, Маккензи верил в невиновность Хани. Но почему она не была честной с ним? Этого шериф понять не мог. Неужто она думала, что он останется спокойным, узнав, что ее подозревают в самом тяжком преступлении? Как могла она сказать, что ничего бы не изменилось, если бы она поведала ему правду? Дьявол! Большая разница — узнать все от нее или из этого чертового плаката! Если бы она ничего не утаила, они бы смогли полностью доверять друг другу.

Люк вскочил из-за стола и принялся мерить шагами комнату, проклиная все на свете. Потом он яростно скомкал злополучный плакат и швырнул его в мусорную корзину.

— Черт бы тебя побрал, Хани! — выругался Маккензи, снова усаживаясь на стул. Перебирая в уме их недавнюю размолвку, он все больше убеждался, что был не прав.

Всю неделю шериф Маккензи старательно обходил «Лонг-Бранч» стороной, но к субботе понял, что не может больше без Хани. Взяв со стола небольшой сверток, он направился в салун.

В баре девушки не было, и Люк поднялся наверх.

— Привет, — радостно поздоровался он, когда Хани появилась на пороге комнаты.

Хани не ответила и, отвернувшись от него, села за туалетный столик. Люк вошел в комнату и запер дверь.

Девушка по одной вынимала шпильки из волос, и наконец они рассыпались по ее плечам золотистым шатром. Ему нестерпимо хотелось погладить ее шелковые кудри, запустить в них пальцы, вдохнуть их аромат.

— Ты все еще сердишься на меня? — спросил он. Хани по-прежнему молчала. Тогда Маккензи шагнул к ней и протянул девушке сверток.

— Это тебе.

Хани посмотрела на коробку в яркой обертке.

— Бойся шерифов, дары приносящих, — усмехнулась она.

— Ты откроешь ее?

Рука Хани на мгновение застыла в воздухе, а затем она развернула бумагу и подняла крышку коробки. Внутри лежал тот самый черный пеньюар, которым она когда-то так восторгалась.

— Как красиво, — тихо проговорила она.

— Тебе очень пойдет.

Девушка молча встала и повернулась к окну. Скрестив на груди руки, она смотрела на улицу. Маккензи подошел к ней сзади и обнял ее за плечи — по ее телу пробежала дрожь.

— Я знаю, что обидел тебя, — прошептал Люк ей на ухо. — Прости меня, сойка.

Слегка откинувшись назад, Хани наслаждалась исходящим от него теплом. С трудом проглотив застрявший в горле комок, она прерывисто вздохнула.

— В ту ночь шел сильный дождь… Гремел гром, сверкали молнии… — невыразительным голосом заговорила она. — Петерс сказал мне, что работает детективом пароходной компании и идет за капитаном, чтобы арестовать меня.

— Не объясняй ничего, сойка.

— Но я хочу. — Сделав несколько глубоких вздохов, она почувствовала, что обрела силы для того, чтобы продолжить рассказ. — Я была в состоянии думать лишь о том, что мне надо скрыться до его возвращения. Выглянув из каюты, я увидела, что Симмонс спорит о чем-то с Петерсом. Петерс хотел уйти, но тут Джейк вынул нож и перерезал ему горло. Я оцепенела от страха, даже кричать не могла. Когда я немного успокоилась и смогла двигаться, Симмонс уже успел перебросить тело через поручни. Тут-то он увидел меня и понял, что убийство совершено на моих глазах. Я поняла, что стану очередной жертвой убийцы, и это повергло меня в ужас. Он бросился за мной, но мне удалось спрятаться. Я так перепугалась, что не знала, куда убежать. Как только Симмонс скрылся из виду, я покинула пароход.

Люк крепче сжал ее плечи:

— Я все понимаю, Хани.

Девушка повернулась и испытующе заглянула ему в глаза.

— Ты правда понимаешь? Ты понимаешь, на что способен отчаявшийся человек?

— Все позади, сойка. Я послал в Индепенденс телеграмму, в которой сообщил, что Симмонса застрелили, уличив в шулерстве. Все позади, — повторил он.

— Но между нами еще ничего не ясно, Люк. Теперь-то я понимаю, что должна была все рассказать тебе в тот вечер, когда проводился благотворительный базар. Но я собиралась через пару дней уехать из Стоктона и не хотела омрачать оставшиеся часы.

— Я ни на секунду не усомнился в тебе, Хани, и не думал даже, что ты можешь иметь дело с убийцей. Я был лишь огорчен тем, что ты мне не доверяешь.

— Я тоже.

— Что? — не понял Люк.

— Я тоже была расстроена тем, что ты не доверяешь мне, — печально улыбнулась девушка.

Он взял ее лицо в свои ладони, и сердце Хани упало.

— Ты наденешь его для меня? Девушка смутилась, но шериф взял ее за руку и подвел к туалетному столику.

— Пеньюар, — пояснил он.

Теплая волна возбуждения окатила ее. Дрожащими пальцами девушка вынула пеньюар из коробки и робко улыбнулась.

— У меня в жизни не было такой красивой вещи, — прошептала она.

Пока она переодевалась, Люк присел на край кровати, снял с себя ремень с кобурой, сапоги и расстегнул рубашку.

Хани как завороженная смотрела на него. Последние ночи, проведенные в одиночестве, стали для девушки сущим адом.

Охваченные желанием, они приблизились друг к другу.

— Я такой и представлял тебя в нем, — хрипло прошептал Маккензи.

Хани заглянула ему в глаза и тут же, будто ослепленная, отвернулась. Взяв ее за плечи, Люк повернул девушку к себе лицом и поднял ее подбородок.

— Что тебя тревожит, сойка? — ласково спросил он. — Ты все еще сердишься?

— Нет, Люк, не сержусь. Знаешь, у меня такое чувство, словно мы впервые вместе.

— А меня это ощущение преследует каждый раз в твоих объятиях. — От его низкого голоса мурашки поползли по спине девушки.

Когда его губы накрыли ее рот, она закрыла глаза, наслаждаясь поцелуем. Открыв глаза, она встретилась с ним взглядом.

— Я не стану торопить тебя, — прошептал он, поглаживая ее спину. — Хочешь, просто посидим и поговорим, пока ты не почувствуешь, что готова?

— Пожалуй, так и поступим, Люк, — зардевшись, пробормотала Хани. Она чувствовала себя как девственница, впервые оказавшаяся с мужчиной.

— Мы даже можем сразиться в карты, — предложил шериф.

Хани удивленно приподняла брови:

— Что ты имеешь в виду?

— Как это что? Хочешь — поиграем в карты.

— Неужто ты надеешься обыграть меня?

— Не знаю, надо попробовать, мисс Хани.

— Что ж, мистер Маккензи, карты так карты.

Люк уселся на пол посреди комнаты, а девушка достала колоду карт. Опустившись перед ним, она грациозно перетасовала карты.

— Итак, во что играем? Назови свою любимую игру, Люк.

— Тебе и так известна моя любимая игра, — многозначительно промолвил он. Вдруг в его глазах загорелся озорной огонек. — Давай сыграем в покер на раздевание.

Девушка опустила глаза на пеньюар.

— Мне кажется, на тебе одежды больше, как ты считаешь?

Люк пожал плечами.

— Ты разве не говорила, что тебя не обыграть? — с вызовом спросил он. — Или берешь свои слова обратно?

— И ты не боишься проиграть? Маккензи дерзко посмотрел на ее грудь, едва прикрытую тонкой тканью.

— Проиграть? — переспросил он. — Да я в любом случае выиграю.

Хани медленно раздала по пять карт, потом они перевернули их «рубашкой» вниз. Две его восьмерки оказались побитыми ее тузами.

— Кажется, мне не повезло, — заметил шериф.

— Снимай рубашку, Маккензи.

• Предыдущая
• 56/74
• Следующая