Обретенная любовь - Ли Эйна - Страница 50

• Предыдущая
• 50/67
• Следующая

— Как будто по мне прошло стадо буйволов. Голова кажется больше тела, а плечо горит, будто на нем разожгли костер.

— В нем все еще торчит пуля, Сэм. Они посмотрели друг на друга, понимая, что предстоит тяжелое испытание. — Тогда надо удалить ее.

— Ты потерял слишком много крови. Сначала хоть немного восстанови свои силы.

— Да эта проклятая пуля как раз и высасывает мои силы. Сейчас самое подходящее время удалить ее. Адам мрачно кивнул:

— Хорошо, в таком случае надо вскипятить воду. А тем временем выпей горячего кофе.

Адам посмотрел на Эви и, пока она ставила на огонь два котелка воды, порылся в своей седельной сумке и достал бутылку виски.

Сэм сел, прислонившись спиной к стене, и начал пить кофе из кружки, которую Симона подносила к его рту. Адам протянул ей бутылку, и она хотела налить спиртное в чашку.

— Дай мне бутылку, мышка, — сказал Сэм нетерпеливо.

— Нет, мой милый друг, сначала выпей кофе, — твердо потребовала Симона. Сэм подчинился, и она в конце концов дала ему бутылку, когда убедилась, что он выпил достаточно много из чашки.

Эви наблюдала за ними, ожидая, когда закипит вода. Она разорвала на бинты оставшуюся часть нижней юбки Симоны.

Когда вода была готова, Адам налил немного в таз.

— Ты не захватила с собой какие-нибудь ножницы? — спросил он. Эви покачала головой.

— Тогда придется воспользоваться моим охотничьим ножом. — Глаза Эви удивленно расширились, когда Адам вытащил из ножен на бедре нож длиной свыше фута. — Надо прокипятить лезвие.

Эви осторожно взялась за рукоятку, изумленная тем, что Адам владел таким оружием, и опустила лезвие в кипящую воду.

Адам намылил руки и начал усердно тереть их. Эви, глядя на кипящую воду, нарушила внушающую страх тишину:

— Ты действительно… пользуешься им, Адам?

— Нет, я ношу его только потому, что он очень подходит к моим штанам, — насмешливо сказал он, стараясь снять напряжение. — Это всего лишь нож, Эви. Без него нельзя ходить в горы.

Эви в замешательстве покачала головой.

Адам наклонился и прошептал:

— Знаешь, милая, у меня есть для тебя еще много сюрпризов, когда мы останемся наедине в постели.

Покраснев, она с негодованием посмотрела на него. Адам подмигнул ей с дьявольской улыбкой и отвернулся.

Сэм выпил почти целую бутылку виски к тому моменту, когда Адам опустился на колени рядом с ним.

— Я понял… у Инжун… не такой ликер. — Бессвязная речь Сэма и странная улыбка на лице ясно говорили о его состоянии.

Несмотря на тревогу, Симона не могла удержаться от улыбки, встретившись взглядом с Адамом.

— Это должно быть твоей белой кровью, Сэм, — согласился Адам.

Сэм сделал еще глоток.

— У… верен… ты будешь делать это… я ничего не почувствую.

— Думаю, ты очень скоро поправишься, Сэм. — Адам подмигнул Симоне.

Эви подошла к ним и ждала, чтобы передать Адаму нож. Симона взяла бутылку у Сэма. Адам приготовился к предстоящей работе, и, когда он склонился над Сэмом, взгляд его сделался очень серьезным.

— В таких случаях говорят: «Мне причиняет это боль больше, чем тебе». Понимаешь, старина?

Сэм взглянул на измученное лицо своей возлюбленной, взял ее руку и слегка пожал.

— Нет, больше всего страдает моя мышка. — Глаза его закрылись, и голова упала на грудь. Он отключился.

Симона осторожно уложила Сэма на тюфяк и дрожащими пальцами сняла компресс с его плеча. Рана была обширной. Ружейная пуля порвала значительную часть ткани. Пытаясь нащупать пулю, Адам начал зондировать отверстие кончиком ножа. Когда он обнаружил ее и вытащил нож, из раны полилась кровь. Эви вытирала ее, так что Адам мог продолжать свое дело. Он снова ввел кончик лезвия внутрь и попытался подцепить пулю, чтобы вытащить ее. Наконец после нескольких попыток ему удалось продвинуть кусок металла к отверстию раны. Затем с помощью лезвия ножа и пальцев Адам извлек пулю.

Проверив, чтобы в ране не осталось ни одной ниточки от рубашки Сэма, он кивнул Симоне. Она вылила в рану остатки виски, после чего Адам приложил компресс, чтобы остановить кровотечение.

— Хорошо бы еще сделать несколько стежков, чтобы закрыть отверстие. — Он вопросительно поднял бровь. — Кто из вас, леди, хочет заняться шитьем?

Эви достала иголку с ниткой.

— У меня чистые руки, я сделаю это.

В ее руках несколько раз мелькнула тонкая стальная игла, когда она делала аккуратные стежки, соединяя разорванную кожу.

Наконец Эви подняла голову и улыбнулась Симоне, которая, не проронив ни звука, следила за каждым ее движением. Взгляды женщин встретились, и Симона облегченно улыбнулась.

Трудное дело было успешно завершено.

Прошло несколько часов. Адам в конце концов убедил Симону, что Сэм не потерял сознание, а просто спит под действием виски. Несмотря на то что голова его все еще была горячей, он не бредил.

Беспокоясь о Сэме, Симона уже два дня ничего не ела и почти не спала. После долгих уговоров Эви удалось увести подругу от постели Сэма, убедив ее, что он будет очень голоден, когда проснется.

Симона всегда любила готовить, с того самого момента, когда впервые взбила тесто. Кухня была ее святая святых, местом, где она могла проявить свое мастерство и где чувствовала себя равной девушкам с хорошенькими личиками. Новый рецепт волновал Симону так же сильно, как и новое платье или драгоценная безделушка.

А теперь в ее жизнь вошел Сэм Монтгомери, и искусство Симоны наполнилось новым смыслом. Оно стало проявлением любви.

Напоминание о том, что Сэм скоро проснется и захочет есть, превратило робкую, застенчивую мадемуазель Симону Лиль в активную, уверенную, энергичную женщину, у которой появилось дело.

— Адам, иди и подстрели оленя, — приказала она командирским голосом.

Бедный Адам, который в этот момент поднес ко рту чашку кофе, закашлялся и пролил значительную часть горячей жидкости себе на рубашку.

— «Иди и подстрели оленя»! Моя дорогая Симона, никто не может так вот просто выйти и «подстрелить оленя». Сначала надо выследить его. Олени не стоят около хижины и не ждут, когда их подстрелят.

— Сколько времени это займет? — нетерпеливо спросила она.

Адам неопределенно пожал плечами:

— Может быть, две или три недели.

Симона начала что-то очень быстро говорить по-французски, так что даже Эви не могла уследить за ней. Наконец женщина замедлила свою тираду, когда Адам предложил:

— А как насчет пары форелей?

— Пойдет. — Она быстро совершила маневр и бросилась в атаку.

Симона взбивала, снимала пену, помешивала и жарила с такой скоростью, что Эви с открытым ртом едва успевала следить за ней. За Симоной в воздух поднимались клубы мучной пыли, когда она возбужденно двигалась по комнате. Хотя Адаму удалось поймать только одну рыбину, форель была мгновенно очищена и приготовлена. К вечеру, когда Сэм проснулся, его ждал королевский ужин.

Он был слишком слаб с похмелья, чтобы есть.

Возможно это привело бы в уныние менее твердую женщину, но не Симону Лиль. Облегчение от того, что ее любимый жив и проснулся, затмило разочарование, которое она испытала, когда он отверг плоды ее труда. Ничего, она приготовит еду завтра, когда он будет чувствовать себя лучше.

Симона вернулась к своему дежурству у постели раненого.

В этот вечер Эви и Адама, уже привыкших питаться бобами и солониной, угостили вкуснейшим луковым супом и жареной форелью под белым соусом.

На следующее утро Сэм выглядел гораздо лучше. Он поел немного горячего бульона и выпил чашку кофе. Напряжение Симоны несколько спало вместе с лихорадкой Сэма. Взглянув на них в середине дня, Эви обнаружила, что они оба умиротворенно спят рядышком.

Улыбнувшись, Эви вышла из хижины. Впервые после нападения бандитов она почувствовала себя совершенно расслабленной. Эви спустилась к Адаму, который сидел на берегу реки под большим дубом.

— Они оба спят, как младенцы, — весело сказала она.

• Предыдущая
• 50/67
• Следующая