Очаровательная незнакомка - Ли Эйна - Страница 65

• Предыдущая
• 65/86
• Следующая

– Да, конечно, – рассеянно ответила она на его последнюю реплику, в то время как сердце молодой женщины разрывалось при мысли о том, что она никогда больше его не увидит.

Как только Руарк уехал на скачки, Энджелин уложила небольшой саквояжик, не взяв ничего из дорогих нарядов и роскошных украшений, которые он подарил ей когда-то. Она была уверена, что если он начнет разыскивать ее, то наверняка подумает, что она вернулась в Англию. На самом же деле у Энджелин были совсем иные намерения – изучив расписание, она обнаружила, что есть пароход, который завтра утром отплывает из Гавра в Америку.

Оставалось последнее – оставить прощальную записку. В ней Энджелин благодарила Руарка за все, что он для нее сделал, и писала, что устала вести такую жизнь. Вложив записку в конверт, она оставила его на ночном столике рядом с колокольчиком.

Затем, призвав на помощь все свое мужество – которого, надо признаться, ей всегда было не занимать, – Энджелин подхватила свой саквояжик, на мгновение остановилась, чтобы бросить прощальный взгляд на все, что она оставляла, и вышла из номера.

В тот день вечером Руарк, возвращаясь со скачек, замешкался перед дверью – ему захотелось еще раз полюбоваться кольцом с сапфирами и бриллиантами, которое он намеревался преподнести Энджелин в знак их помолвки. Он всегда каким-то шестым чувством умел угадать как ее присутствие, так и отсутствие, вот почему, войдя в номер, он сразу понял, что Энджелин здесь нет.

Охваченный беспокойством, Руарк прошел в спальню…

У Энджелин было достаточно времени для размышлений – ведь она возвращалась на родину в одиночестве. Она избегала общества, стремясь как можно меньше привлекать к себе внимания. Тошнота по утрам, отравившая ей предыдущее путешествие через Атлантику, на этот раз сменилась сердечной болью и тоской по Руарку.

Как только пароход бросил якорь в Нью-Йорке, Энджелин поспешила отправить Роберту письмо, в котором сообщала, что с ней все в порядке и что в скором времени они увидятся. Она знала, что брат – единственный человек, которому она может довериться. Как только Руарк вернется из Европы, он первым делом начнет искать ее в Сент-Луисе.

По здравом размышлении Энджелин пришла к следующим выводам: она не может оставаться в Нью-Йорке, не может поехать в Сент-Луис и уж, разумеется, ни за что не вернется в Луизиану.

Однако, будучи на пятом месяце беременности и располагая очень скудными денежными средствами, Энджелин понимала и то, что ей как можно скорее нужно найти безопасное место, где она спокойно будет ожидать, рождения ребенка.

За долгое время путешествия лишь одно имя приходило ей на ум в этой связи – имя человека, который обеспечит ей надежный кров и необходимую медицинскую помощь, когда в ней возникнет нужда. Томас Джефферсон Грэм. Значит, она должна ехать в Виргинию. Безнадежная тоска по Руарку и воспоминания о счастливых днях, проведенных вместе, не оставили Энджелин и тогда, когда она пересела с парохода на поезд. Даже в веселом постукивании колес ей чудилось его имя. Неопределенность денежных обстоятельств не пугала Энджелин – во время войны она побывала в тисках нужды и все же сумела выжить. Близящееся материнство тоже не страшило ее – ведь ребенок, рожденный от Руарка, будет живым воплощением любви к его отцу. Главное, от чего страдала в эти дни Энджелин, была постоянная внутренняя борьба с собой, точнее, со своими воспоминаниями. Ежеминутно ее мысли витали вокруг того, чем занят сейчас Руарк. То ей представлялось, как он победителем возвращается домой со скачек, то она воображала, что сидит напротив него за завтраком, а то – что расстегивает его рубашку и целует… У нее в ушах постоянно звучал его смех, а ноздри неизменно чувствовали запах его туалетной воды. Но самым дорогим и в то же время самым жестоким воспоминанием было воспоминание о том, как губы Руарка касаются ее рта, а руки гладят ее тело.

Откинувшись на сиденье, Энджелин закрыла глаза, но все равно колеса продолжали безжалостно выстукивать одно и то же: «Руарк… Руарк… Руарк…»

На следующий день, окончив медицинский осмотр Энджелин, Ти Джей недоверчиво покачал головой.

– Итак, вы уехали от Руарка, и он даже не подозревает, что вы носите его дитя.

– Более того – вы должны поклясться, Ти Джей, что он не узнает об этом от вас, – предупредила Энджелин, застегивая платье.

Огорченный Ти Джей с досадой бросил в угол полотенце:

– Черт побери, Энджел, вы требуете от меня невозможного! Ведь Руарк – мой лучший друг… И потом, имеет право мужчина знать, что скоро станет отцом, или нет?

– Мне казалось, что вы и мой друг, Ти Джей. Клянусь – если вы не пообещаете хранить тайну, я сейчас же уеду отсюда и никогда не вернусь!

– Ну, хорошо, а на какие средства вы собираетесь содержать ребенка? – спросил он, чувствуя, что настаивать нет смысла.

– На первое время у меня есть немного денег, а потом я собираюсь найти работу.

– И вы воображаете, что найдется осел, который захочет нанять на работу беременную женщину? – воскликнул Ти Джей, с грохотом отодвигая стоявшее перед столом кресло и садясь в него. – А ведь Руарк мог бы, по крайней мере, обеспечить и вас, и ребенка…

Заметив, что спор снова вернулся к исходной точке; он сокрушенно покачал головой.

Энджелин подошла и села рядом с ним.

– Я не собираюсь с вами спорить, Ти Джей. Пообещайте только одно: что ничего не расскажете Руарку.

Он с безнадежным видом пожал плечами:

– Ну, хорошо, Энджел. В конце концов, я ведь ваш врач и обязан хранить врачебную тайну!..

Энджелин облегченно вздохнула:

– Спасибо, Ти Джей! Я знала, что могу на вас рассчитывать и как на друга, и как на врача.

Он встал из-за стола, подошел к Энджелин и обнял ее за плечи, так что ее доверчивые улыбающиеся глаза оказались совсем близко.

– А теперь скажите-ка мне, ангелочек, где вы намерены жить?

– Я надеялась найти в городе меблированную комнату.

Ти Джей на мгновение задумался. Похоже, что можно сделать и по-другому…

– На мой взгляд, есть гораздо более разумное решение. Одна из моих пациенток недавно овдовела и теперь собирается вернуться на родину, в Висконсин. У нее есть маленький домик в нескольких милях от города, и она будет рада продать его даже за небольшую сумму.

Глаза Энджелин засветились надеждой.

– А «небольшая сумма» – это, по-вашему, сколько, Ти Джей?

– Мы сейчас же пойдем туда и все выясним. И помните – сразу же после этого я намерен накормить вас обильным горячим обедом!

В тот же день вечером Ти Джей выполнил свою «угрозу» – он действительно не спускал с Энджелин глаз, пока она ела.

– Я хочу убедиться, что на вашей тарелке не осталось ни одной крошки! – строго произнес он.

– Пощадите, Ти Джей! – взмолилась Энджелин. – Я больше не в силах проглотить ни кусочка! Я уже давно не ела так много за раз…

Он осуждающе покачал головой:

– Оно и видно. Посмотрите на себя – кожа да кости! Неудивительно, что Руарк не заметил, что вы беременны…

– Ну, вначале меня страшно тошнило, и я вообще не могла есть.

Энджелин отложила салфетку и улыбнулась:

– Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас, Ти Джей? Домик такой славный и очень мне подходит. А с огородом и цыплятами я всегда буду сыта… Вот приезжайте ко мне весной, увидите, какие грядки я разведу!

– От души надеюсь, что вы все хорошо взвесили и представляете себе, на что идете, – предостерегающе заметил Ти Джей.

– Ну, если мне удалось во время войны справиться со Скотткрофтом, то уж крошечный огородик и несколько цыплят наверняка окажутся мне по силам! – весело возразила Энджелин.

– Не забывайте: скоро у вас появится еще и ребенок, – мягко напомнил он с интонацией старой добродушной тетушки, пекущейся о благополучии племянницы.

– А вы приезжайте весной, тогда и поговорим! – задорно возразила Энджелин.

• Предыдущая
• 65/86
• Следующая