Журнал «Если», 2004 № 02 - Рид Роберт - Страница 67

• Предыдущая
• 67/79
• Следующая

Джек оглянулся через плечо. Мальчики еще сидели на скамейке, но один уже плакал. Пити. Он услышал всхлипывания, потом грубый голос Клэя:

— Да все будет хорошо. Заткнись, плакса!

Тиммонс стоял один, тихонько, но экспансивно разговаривая с кем-то, кого видел он один.

Джек повернулся к Таше, но жены на прежнем месте уже не было. Она бежала по подъемнику: благодаря высоте ее тело стало легче, шаг — шире, а спину она держала прямо. Он попытался окликнуть ее, прокричать «Что ты делаешь?», потом побежал догонять к краю подъемника и ленточке теплого янтарного света.

Таша сидела на корочках в опасной близости от невидимого купола, который не позволял улетучиться воздуху и не впускал жестокий вакуум. Лицо она спрятала в коленях. Таша плакала от ужаса и отвращения.

— Бескровный или нет, — признал Джек, — все равно произошел переворот. Восстание. И будь у тех, кто за всем стоит, достаточно власти, они не стали бы просить меня дать им свое доброе имя.

Таша молчала, делая вид, что не видит мужа.

Джек снова оглянулся через плечо. К ним шел Тиммонс.

— Над нами и под нами люди, — снова начал Джек. — И в обеих группировках лучшие умы, какие только можно найти. Готов поспорить, в эту самую минуту все ломают голову, как все починить и вытащить нас отсюда.

— На что ты готов поспорить? — спросила, шмыгнув носом, Таша. — Что ты готов поставить на кон?

Джек открыл было рот, но не нашелся, что сказать.

Таша отвернулась.

— Знаешь, чем были плохи твои романы?

— Мои романы?

Она снова шмыгнула носом.

— Ты всегда был слишком осторожен. Со стилем, с темой. Ты никогда по-настоящему не рисковал. Даже не знаю, сколько раз я хотела сказать тебе: «Попытайся быть смелым, Джек. Хотя бы однажды. Пройди по этому пути дальше, чем все коммерческие авторы».

— Черт, а я не знал, — пробормотал он.

— Потому что я тебе этого так и не сказала.

Тиммонс был уже столь близко, что слышалось его дыхание, и тут же раздался встревоженный голос:

— Так ты решился? Джек? Джек? — позвал Тиммонс.

Джек поглядел на жену.

— И что ты предлагаешь? Скажем этому дерьму «да», а потом, когда я и впрямь стану президентом, повернем против них?

— И укусим их в зад! Разумная, оточенная временем стратегия. — Тут она спокойно поднялась на ноги, глядя, как Тиммонс преодолевает оставшиеся метры, и в эти последние мгновения одиночества вдвоем добавила: — Или не дадим взять себя на пушку, если тебе кажется, что они блефуют. Скажем им: «Нет, и валите ко всем чертям».

— Как скажем?.. — пробормотал он.

А потом вдруг принял решение.

Медленный шаг назад, и вот он уже стоит так близко от купола, что мурашки бегут по коже. Невидимый купол способен удержать атмосферу, но не тело взрослого человека.

Замедлив шаг, Тиммонс остановился перед ними.

— Ладно, Джек. Что ты решил?

Джек посмотрел на жену. Таша встретила его взгляд, и в ее лице пррступила холодная уверенность.

— Выбор за тобой, милый, — твердо и спокойно сказала Таша. — Как бы ты ни решил. Я всегда с тобой.

На этом оба они повернулись к Тиммонсу.

— Да, Джек?..

— Ноги, — прошептал Джек. — Хватай его за ноги. А я буду крутить мерзавцу руки.

Журнал не раз писал о проблемах фэндома, не раз анализировал сильные и слабые стороны этого сугубо фантастического явления и, конечно же, рассказывал о разнообразных конвентах. Но пребывали мы в основном на российской почве, хотя об истории фэн-движения, а следовательно, его американских корнях тоже было поведано. Сегодня мы предлагаем вам европейский взгляд на фестивали фантастики. Автор этих заметок — французский писатель, активный участник конов, бывший главный редактор журнала «Вселенная».

Час настал. Нужно остановить это, пока мы не вляпались по самые щупальца в гнилое болото скуки. Всем нам — тем, кто пишет, читает, чувствует фантастику и живет ею — снится кошмарный сон, который надо либо прекратить, либо превратить в сладкую мечту. Этот кошмар именуется КОНВЕНТОМ (или Конгрессом, или Фестивалем, или Конференцией) фантастики. Всем нам — людям, по мнению которых жанр фантастики имеет мало общего с остальной (дохлой!) литературой — надо согласиться с тем, что эти мероприятия выглядят буквальной копией сборищ ветеранов, воспитанников Государственного административного училища или членов клуба «Ротари». Одним словом (или сотней слов), они вызывают столь сильное отвращение, что народ впадает в тоску, наблюдая, как мало выдумки вкладывают в них те, кто по своей профессии должен этим качеством обладать.

Моя личная позиция основывается на опыте двух национальных конвентов, трех Евроконов, одного Всемирного конвента и ряда других. Меня будут упрекать в том, что я все валю в одну кучу: суперорганизованные коны и суетливые посиделки; удачи и провалы; мероприятия, организаторы которых были доброжелательными симпатягами, и другие, которыми руководили молчуны-мизантропы; конференции с участием ученых в галстучках и безумства, в ходе которых народ отрывался по полной программе. Однако я считаю, что подобное смешение кое в чем оправдано.

А иначе откуда берется зачарованность, которую вызывают у нас конвенты и которая каждый раз заставляет нас направлять стопы к экзотическим чудесам новых мест? Откуда берется то возбуждение, под влиянием которого мы садимся в кабину автомобиля или в салон самолета, чтобы из года в год встречать одни и те же физиономии, на которые, как каждый из нас отлично знает, мы никогда даже не взглянем в промежутке между конами?

Вот об этом я и хотел бы поговорить.

Для каждого, побывавшего на коне, очевидно: между тем, что организаторы вкладывают в такие мероприятия, и тем, что получают участники, такая же разница, как между катетом и гипотенузой треугольника.

Прежде всего, главное всегда пропадает — это абсолютный закон. Ожидавшийся гость никогда не приезжает, и в фантастике всегда имеются своеобразные эквиваленты Боба Дилана или «Роллинг стоунз» по отношению к рок-концертам во Франции: их всегда анонсируют, чтобы привлечь народ, но их никогда не бывает… Зато мы всякий раз можем лицезреть горстку фэнов, с которыми в двадцатый раз ведем одни и те же беседы, потому что у каждого из них есть только одна излюбленная тема.

Далее. Прием всегда более или менее радушен, с нами хорошо обращаются, жратвы полно, и нас мимоходом гладят по шерстке. Тем не менее радушие часто бывает слишком ярко выраженным — вплоть до того, что посторонние начинают принимать нас за богачей, которым требуется как можно быстрее избавиться от наличных денег. Отсюда все эти фольклорно-коммерческие экскурсии, баллады о Некаре в польской глубинке, посещение «кварталов Стэнли Кубрика» в Гренобле и обязательный визит если не в торговую палату, то в ратушу любого мелкого городка.

Почему, интересно, не на стадион, не в канализационные туннели и не в бордели?

И семинары! О Господи! Тот, кто изобрел семинары, должен быть приговорен к перечитыванию всего собрания сочинений Ларри Нивена на всю оставшуюся жизнь! НУЖНО ПОКОНЧИТЬ С СЕМИНАРАМИ, даже если для этого придется пристрелить нескольких заядлых ораторов. Что касается дискуссий, то они зачастую являются удобным поводом для несостоявшихся докладчиков, чтобы зачитать несколько докладов одновременно. Не хватит слов, чтобы описать мое подавленное состояние, когда, оказавшись на очередном семинаре, я чувствую, как погружаюсь в уныло-дисциплинированную атмосферу своих университетских лет. Нет, ну что за черт?! Ты все сделал, чтобы стряхнуть с ушей школьную пыль, тебе казалось, что ты захлопнул за собой дверь чудовищного замка в образе вуза — и вдруг вновь встречаешь то же самое там, куда ты прибыл, чтобы приятно провести время!..

• Предыдущая
• 67/79
• Следующая