Собрание сочинений. Том 1 - Симонов Константин Михайлович - Страница 56

Пергамент подмахнув готовый,

Подвесив круглую печать,

Сам папа их поход крестовый

Благословил скорей начать.

Вели войну в ливонском духе:

Забрали все, что можно брать;

Детишки мрут от голодухи,

По селам не на чем орать.

Враг у ворот, а князь в отъезде,

Который месяц шел к концу,

Как он со всей дружиной вместе

В Переяславль ушел к отцу.

На то нашлась своя причина:

Князь Александр был мил, пока

Громила шведа и немчина

Его тяжелая рука.

Но, в Новгород придя с победой,

Он хвост боярам прищемил

И сразу стал не лучше шведа

Для них - не прошен и не мил.

Бояре верх на вече взяли,

Заткнув меньшому люду рот,

Дорогу князю показали

И проводили до ворот.

Теперь, когда с ливонской сворой

Пришлось жестоко враждовать,

Пошли на вече ссоры, споры:

Обратно звать или не звать.

Бояр с владыкою послали,

Но, кроме этих матерых,

Меньшими выбрали послами

Похудородней пятерых.

Чтоб князь верней пришел обратно,

Чтоб он покладистее был,

Послали тех людишек ратных,

С которыми он шведа бил.

Он помнил их - они на вече

Боярам всем наперекор

За князя поднимали речи

И с топорами лезли в спор.

Послали их, а к ним в придачу,

Чтоб вышли просьбы горячей,

Послали, выбрав наудачу,

Двоих спасенных псковичей.

Онцыфор ехал вместе с ними;

К Переяславлю десять дней

Пришлось дорогами лесными

Хлестать заморенных коней.

Уж третий день, как все посольство

Ответа ждет, баклуши бьет

И, проклиная хлебосольство,

В гостях у князя ест и пьет.

И, громыхая сапогами,

Уж третий день посольский дом

Большими меряет шагами

Архиепископ Спиридон.

Возок сломался - не помеха,

За пояс рясу подоткнув,

Он треть пути верхом проехал,

Ни разу не передохнув.

Он был попом военной складки,

Семь лет в ушкуйниках ходил

И новгородские порядки

До самой Вятки наводил.

Ему, вскормленному войною,

И нынче было б нипочем

И заменить стихарь бронею

И посох пастырский - мечом.

Три дня терпел он униженья,

Поклоны бил, дары носил,

Три дня, как снова на княженье

Он князя в Новгород просил;

Князь не торопится с ответом -

То водит за нос, то молчит...

Епископ ходит до рассвета

И об пол посохом стучит.

С рассветом встав, Онцыфор рядом

С другим приезжим псковичом

Прошел разок Торговым рядом,

Расспрашивая, что почем.

Товар пощупал по прилавкам,

Послушал колокольный гуд,

Сказал купцам переяславским,

Что против Пскова город худ.

Пошли назад. У поворота

В одной из башен крепостных,

Скрипя, раздвинулись ворота,

И князь проехал через них.

На скрип запора повернувшись,

Увидев княжеский шелом,

Два псковича, перемигнувшись,

Ему ударили челом.

Он задержался, поневоле

Их грудью конскою тесня.

"Бояре вас прислали, что ли?

Хотят разжалобить меня?"

Был жилист князь и тверд как камень,

Но не широк и ростом мал,

Не верилось, что он руками

Подковы конские ломал.

Лицом в отцовскую породу,

Он от всего отдельно нес

Большой суровый подбородок

И крючковатый жесткий нос.

Сидел, нахохлившись, высоко

В огромном боевом седле,

Как маленький и сильный сокол,

Сложивший крылья, на скале.

Не отзываясь, глядя прямо

В насечку княжеской брони,

Онцыфор повторял упрямо:

"От немцев нас оборони!"

Князь усмехнулся и внезапно,

Коня хлестнувши ремешком,

Поворотил его на запад

И погрозился кулаком.

Потом спросил сердито, быстро:

Как немцы вооружены,

Кого назначили в магистры

И крепко ль с Данией дружны.

И по глазам его колючим,

И по тому, как злился он,

Онцыфор понял - немцам лучше,

Не ждя его, убраться вон.

Онцыфор поднял к небу руку

В ожогах, в шрамах, в желваках

И закричал на всю округу,

Чтоб слышал бог на облаках:

"Пусть черт возьмет меня в геенну,

Пусть разразит на месте гром,

Когда я на псковскую стену

Не влезу первый с топором.

Коль не помру до той минуты,

Авось увидишь, князь, меня!"

Князь повернул на месте круто

И молча прочь погнал коня.

Был князь злопамятен. Изгнанья

Он новгородцам не простил,

Весь город плачем и стенаньем

Его б назад не возвратил.

Обиды не были забыты,

Он мог бы прочь прогнать посла,

Но, покрывая все обиды,

К пришельцам ненависть росла.

Острей, чем все, давно он слышал,

Как в гости к нам они ползут,

Неутомимее, чем мыши,

Границу русскую грызут.

Они влезают к нам под кровлю,

За каждым прячутся кустом,

Где не с мечами - там с торговлей,

Где не с торговлей - там с крестом.

Они ползут. И глуп тот будет,

Кто слишком поздно вынет меч,

Кто из-за ссор своих забудет

Чуму ливонскую пресечь.

Князь клялся раз и вновь клянется:

Руси ливонцам не видать.

Он даже в Новгород вернется,

Чтоб им под зад коленкой дать.

Онъ же вскорЪ градъ Псковъ изгна и

НЪмець изсеЪче, а инехъ повяза и градъ

освободи отъ безбожныхъ НЪмець...

Псковская Вторая Летопись

Князь первым делом взял Копорье,

Немецкий городок сломал,

Немецких кнехтов в Приозерье

Кого убил, кого поймал.

Созвав войска, собрав обозы,

Дождавшись суздальских полков,

Зимой, в трескучие морозы

Он обложил внезапно Псков.

Зажат Великой и Псковою,

Дубовой обведен стеной,

Псков поднимался головою

Над всей окрестной стороной.

А над высокими стенами,

Отрезав в город вход и въезд,

Торчало орденское знамя -

На белом поле черный крест.

Построясь клином журавлиным,

Из-за окрестного леска

К полудню в псковскую долину

Ворвались русские войска.

Сам князь, накинув кожух новый

Поверх железной чешуи,

Скакал прямым путем ко Пскову,

Опередив полки свои.

Шли псковичи и ладожане,

Шли ижоряне, емь и весь,

Шли хлопы, смерды, горожане -