Убежище - Хаури Реймонд - Страница 20

– После того, в чем я принимал участие, никакое бремя не покажется мне слишком тяжелым, Исаак.

Тот задумался, как будто в последний раз взвешивал свое решение.

– Твой отец хотел, чтобы ты знал об этом, – наконец заговорил он. – Я обещал ему рассказать тебе, когда настанет время. И боюсь, если я не сделаю этого сейчас, больше мне не предоставится такой возможности. А тогда все будет потеряно.

– Мой отец? – заинтересованно спросил Себастьян.

Исаак коротко кивнул.

– Много лет назад мы с твоим отцом кое-что нашли. Здесь, в Томаре, в подземелье монастыря. – Он впился в Себастьяна пристальным взглядом. – Книгу, Себастьян! Самую удивительную и чудесную книгу на свете! Книгу, которая когда-то могла содержать великий дар для всего человечества.

– Что значит когда-то? – озадаченно нахмурился юноша.

– Ты знаешь, в монастырских склепах, в сундуках и клетях, хранятся подлинные сокровищницы знаний в виде пергаментных свитков и рукописей, написанных много веков назад. Они остались от умерших в стране иноземцев или были привезены в качестве добычи крестоносцами и все еще ждут, когда их разберут и переведут. А это громадная задача, требующая многолетней кропотливой работы. Мне с твоим отцом очень повезло – монахи пригласили нас помочь им перевести документы, но когда мы стали разбирать эти горы, оказалось, что по большей части это записи светских диспутов или личная переписка людей, не представляющая научного интереса, – словом, ничего особенного.

Как-то мы рылись в покрытой пылью корзине, и одна книга сразу привлекла наша внимание. Она была заткнута между другими трактатами и древними свитками и оказалась поврежденной плесенью, кроме того, в ней не хватало нескольких последних страниц и задней обложки. Зато передняя обложка сохранилась относительно хорошо. На ней был вытиснен символ, которого мы никогда не видели, – изображение свернувшейся в кольцо змеи, пожирающей собственный хвост.

Книга была написана на одном из древнеарабских языков, трудно поддающемся переводу. Но название мы перевели довольно легко. – Он снова откашлялся и кинул настороженный взгляд на дверь, желая убедиться, что их никто не слышит. – Она называлась «Китаб эль Вазифа», «Книга предписаний».

Старик придвинулся поближе к юноше и еще больше понизил голос:

– Мы с твоим отцом решили не говорить монахам об этой книге. Однажды ночью мы тайком вынесли ее из монастыря. Мы потратили на ее перевод несколько месяцев. Она была написана алфавитом наски, очень древним. И хотя книга была арабской, в ней то и дело встречались персидские слова и выражения, что в научных документах встречается очень часто, но весьма затрудняет перевод. И все же мы ее прочли. И мы вчетвером – твои родители, я и моя дорогая покойная Сара – заключили договор. Мы решили испытать изложенное в ней учение на себе. Проверить, подействует ли оно. И если подействует, то сообщить о своем открытии всему миру.

Сначала все шло так, как и предсказывалось в книге. Себастьян, мы наткнулись на замечательное открытие, невероятно важное для человечества! Но постепенно, со временем мы стали сознавать значение недостающих страниц. И понимать, что если их не найти, то о нашем открытии нельзя говорить, потому что оно приведет к совершенно иному перевороту – к такому перевороту, который весь мир поставит с ног на голову, чего не пожелает ни один здравомыслящий человек. Поэтому нам пришлось и дальше хранить нашу тайну. – Голова Исаака поникла. – А потом нам помешала жестокая и неумолимая судьба.

Старик печально задумался, очевидно, вспоминая ту горькую зиму, когда он потерял жену и своих верных друзей. С тех пор жизнь утратила для него интерес.

– Исаак, о чем была эта книга? – спросил Себастьян.

Глядя на юношу горящими глазами, старик прошептал только:

– О жизни.

Рассказ Исаака перевернул душу молодого человека. Он не мог думать ни о чем другом, потерял сон и аппетит и лишь по привычке исполнял свои обязанности.

Он знал, что уже не сможет жить так, как прежде.

Наконец однажды ему удалось освободиться от своих обязанностей так, чтобы не возбудить подозрений своим отсутствием, и он поскакал верхом на холмы, расположенные за Томаром. Он хорошо знал землю Исаака. Ее реквизировали, когда старика заключили в тюрьму, и пока суд инквизиции шел своим путем, оставшиеся без ухода виноградники гнили на корню.

Себастьян направлялся к небольшому пригорку, подробно описанному Исааком, и достиг его к заходу солнца. Там он без труда отыскал цветущую оливу, которую старик назвал «деревом скорби». В другом месте и в другое время оно было бы деревом счастья, подумал Себастьян.

Он спешился и отмерил на запад от оливы ровно двадцать шагов. Голый камень лежал на месте, как и говорил Исаак. Трепеща от волнения, он встал на колени и стал рыть сухую землю небольшим кинжалом.

Вскоре лезвие ударилось обо что-то твердое.

Юноша разгреб руками землю вокруг небольшого сундучка, затем бережно, будто опасаясь, что он рассыплется, извлек его наружу. Это оказался простой металлический ящик, примерно в три ладони шириной и в две ладони глубиной. Внезапно над его головой оглушительно захлопала крыльями целая стая ворон; они сделали круг над вершиной холма и, хрипло каркая, стремительно полетели в сторону долины. Себастьян огляделся, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, и с огромным волнением подцепил кинжалом и откинул крышку.

Как и говорил Исаак, в ящике находилось два предмета. Мешочек, для предохранения от сырости завернутый в промасленную шкуру, и маленькая деревянная коробочка. Себастьян положил на место ящичек и, развернув шкуру, увидел книгу с тисненой обложкой.

Он жадно впился глазами в непонятный завораживающий узор. Затем открыл книгу. Страницы были изготовлены из гладкой и блестящей плотной бумаги. На них были изображены в полный лист человеческие тела с внутренними органами, снабженными пояснительными надписями. Следующие страницы являлись текстами, написанными черными чернилами затейливыми письменами наски с искусно украшенными заголовками. Он долго любовался причудливыми письменами, затем заставил себя перевернуть книгу. Действительно, задняя обложка и последние страницы были явно оторваны. Сохранившиеся в конце страницы смялись, чернила с них давным-давно смылись и выцвели, так что вместо букв остались только неразличимые голубоватые пятна.

С болью в груди Себастьян все понял.

Недоставало главной части рукописи. Во всяком случае, обнаружившие изъян Исаак и родители Себастьяна надеялись, что именно в пропавших страницах содержался секрет, ключ к раскрытию тайны. Но абсолютной уверенности у них не могло быть. Кто знает, найдутся ли когда-нибудь недостающие страницы. А может, никакого снадобья и не существовало. Тогда эта книга представляла собой огромную опасность, и все начинание было обречено на неудачу.

Он опустил книгу и взял коробочку. На ее крышке был вырезан тот же символ. Помедлив, он откинул медную застежку и открыл коробку.

Содержимое ее было на месте.

И вот тогда, на одиноком холме, Себастьян понял, каково его предназначение.

Он продолжит их работу.

Постарается найти недостающие страницы книги.

Хотя юноша прекрасно понимал – таким образом он подвергает свою жизнь огромной опасности.

Установить происхождение книги оказалось нелегким делом. Отец Себастьяна и Исаак потратили на это много лет, но наверняка выяснили лишь то, что несколько корзин с рукописями и пергаментными свитками, в числе коих была и эта книга, оказались в Томаре после падения Акрыв 1291 году.

Эти памятники арабской культуры были вывезены тамплиерами, которых очень интересовали мистицизм и научные познания их заклятых врагов мусульман, во время набегов на Святую землю. В 1312 году папа Климент V расформировал орден рыцарей Христа и Храма. Сначала во Франции, а затем и по всей Европе тамплиеры стали подвергаться преследованию и арестам, а их имущество и владения передавались рыцарям ордена Святого Иоанна Евангелиста, то есть госпитальерам. Однако Рим дал право судить тамплиеров и местным властям. Так, в Испании Таррагонский совет под председательством архиепископа Рокаберти, сочувствующего рыцарям религиозно-военного ордена Христа и Храма, признал тамплиеров Каталонии, Арагона, Майорки и королевства Валенсия невиновными. Орден распустили, но братьям позволили оставаться в их монастырях и собирать средства на существование.