Дай мне руку, тьма - Лихэйн Деннис - Страница 70

• Предыдущая
• 70/80
• Следующая

Никакой реакции на мои слова не последовало, Бубба лишь обернулся в сторону Фила и зафиксировал на нем свой затуманенный взгляд.

Фил выдержал этот взгляд сколько мог, но в конце концов потупился.

– Ладно, красавчик, – сказал Бубба. – Так и быть, позволим тебе посидеть в зале и посмотреть, раз ты хочешь как-то искупить свою вину за зло, причиненное жене, или как ты это дерьмо называешь. – Он встал и возвысился над Филом, пока тот не поднял на него взгляд. – Так вот, чтобы не было недопонимания, – Патрик простит. Энджи тоже. А я нет. Когда-нибудь я тебя отделаю.

Фил кивнул.

– Знаю, Бубба.

Указательным пальцем Бубба поднял подбородок Фила.

– И если хоть одно слово о том, что случится в этой комнате, просочится наружу, я буду знать: это не Патрик. Иными словами, я прибью тебя, Фил. Понял?

Фил сделал попытку кивнуть, но палец Буббы не позволил ему.

– Да, – процедил Фил сквозь зубы.

Бубба взглянул на темную стену по другую сторону лифта.

– Свет! – скомандовал он.

Кто-то повернул выключатель, и в нескольких уцелевших лампах дневного света в задней части дорожек замерцали слабые бело-зеленые огоньки. В нишах послышалось шипение, и несколько ярких желтых вспышек озарили помещение.

Бубба поднял руки и повернулся к нам величественно, как Моисей, вступающий в Красное море, мы же увидели крысу, убегающую прочь по одной из дорожек.

– Свят, свят, – пробормотал Фил, затаив дыхание.

– Ты что-то сказал? – поинтересовался Бубба.

– Нет. Ничего, – поспешил сказать Фил.

В конце пролета, прямо передо мной, в нише для кеглей стоял на коленях Кевин Херлихи. Руки его были связаны за спиной, ноги – в районе лодыжек, а петля, охватившая шею, подвешена на гвозде в стене над нишей. Лицо у него было распухшее, лоснящееся от кровавых подтеков. Нос, который Бубба перебил ему, был обвисшим и синим, а сломанная челюсть была подвязана проволокой.

Джек Рауз, выглядевший еще хуже, был связан аналогичным образом в соседней нише. Он был намного старше Кевина, поэтому его лицо совсем позеленело и блестело от пота.

Бубба посмотрел на наши искаженные лица и улыбнулся. Он наклонился к Филу и сказал:

– Хорошо присмотрись к ним. И обмозгуй, что в один прекрасный день я сделаю с тобой, петушок.

Когда Бубба, шатаясь, направился к связанным, я спросил:

– Ты что, уже допросил их?

Он покачал головой и отхлебнул водки.

– Да нет, черт побери. Я не знал, что у них спрашивать.

– Тогда почему они избиты до полусмерти, Бубба?

Он дошел до Кевина, нагнулся над ним и, обернувшись, посмотрел на меня со своей идиотской улыбкой.

– Потому что достали.

Он поморщился и хлопнул Кевина по челюсти, и тот вскрикнул сквозь скрепленные проволокой зубы.

– Боже, Патрик, – прошептал Фил. – Господи.

– Успокойся, Фил, – сказал я, хотя у самого кровь застыла в жилах.

Бубба подошел к Джеку и, став сбоку, нанес ему удар по голове такой силы, что звук волной прокатился по четвертому этажу, но Джек не вскрикнул, только на мгновенье закрыл глаза.

– Так. – Бубба повернулся, отчего полы его шинели описали окружность, и подошел к нам, грохоча своими набойками, как заправская лошадь. – Задавай свои вопросы, Патрик.

– Сколько они уже здесь? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Несколько часов. – Он подобрал запылившийся боулинговый шар и вытер его рукавом.

– Может, хотя бы дадим им воды.

Он развернулся ко мне.

– Что? Черт возьми, ты смеешься надо мной? Патрик! – Он обвил меня рукой, указывая шаром на пленников. – Этот подонок грозился убить тебя и Грейс. Помнишь? Эти уроды могли прекратить все еще месяц назад, до того как Энджи получила пулю, а Кара Райдер была распята. Они – враги, – прошипел он, и вместе с его дыханием меня окутала волна алкоголя.

– Все верно, – сказал я, а Кевин невольно покачал головой. – Но...

– Никаких "но"! – прокричал Бубба. – Никаких "но"! Сегодня ты сказал, что готов убить их, если понадобится. Верно? Так?

– Да.

– Тогда в чем дело? А? Вот они, Патрик. Держи свое слово. Не пудри мне мозги, черт тебя побери! Не пудри.

Он забрал назад свою руку и прижал шар к груди, поглаживая.

Да, я говорил, что ради информации пристрелил бы их, и в тот момент у меня было такое желание. Но одно дело говорить и чувствовать что-то, находясь в приемном покое больницы, далеко от самого человека, от живой плоти, которой я угрожал расправой. И совсем другое – сейчас, когда передо мной находились два окровавленных человеческих существа, абсолютно беспомощных. В моем распоряжении. И были они не отвлеченными образами, они дышали и дрожали.

В моем распоряжении.

Я направился по дорожке к Кевину. Он наблюдал, как я приближаюсь, и, похоже, это придавало ему силы. Возможно, он считал меня "слабым звеном".

Когда Грейс рассказала мне, что он подошел к ее столу, я поклялся, что убью его. И если бы он в тот момент вошел в комнату, я бы это сделал. Тогда это был гнев.

Сейчас – мука.

Когда я приблизился к нему, он втянул в себя воздух и покачал головой, будто хотел освежить ее, затем впился в меня своими остекленевшими глазами.

Кевин – садист, прошептал голос в глубине моего сознания. Он убивает. С удовольствием. Он бы тебя не пощадил. И пусть не ждет пощады.

– Кевин, – сказал я и опустился перед ним на одно колено, – дело плохо. Ты сам это знаешь. Если не скажешь то, что мне нужно, Бубба устроит тебе испанскую инквизицию.

– Пошел ты. – Его скрипучий голос прорвался сквозь стиснутые зубы. – Пошел на хрен, Кензи. Понял?

– Нет, Кев. Нет. Если ты не поможешь мне, ты будешь умирать десять раз. Разными способами. Толстый Фредди дал мне карт-бланш на тебя и Джека.

Левая часть его лица чуть дернулась.

– Это правда, Кев.

– Чушь.

– Думаешь, иначе мы были бы здесь? Ты позволил подстрелить внучку Винсента Патризо.

– Нет, я не...

Я покачал головой.

– Он так думает. И твои слова ничего не изменят.

Глаза его налились кровью и чуть не вылезли из орбит, он покачал головой и уставился на меня.

– Кевин, – мягко сказал я, – расскажи, что произошло у ОАЭЭ с Хардименом и Рагглстоуном. Кто третий убийца?

– Спроси у Джека.

– В свое время, – сказал я. – Но сначала я спрошу у тебя.

Он кивнул, петля врезалась ему в шею, и в горле у него забулькало. Я оттянул веревку с его кадыка, и он, уставясь в пол, вздохнул.

Он непреклонно покачал головой, и я понял: говорить он не будет.

– Гол! – пронзительно завопил Бубба.

Глаза Кевина широко раскрылись, а шея инстинктивно дернулась назад, я же отступил в сторону, так как по дорожке мчался шар, все больше набирая скорость, пока наконец он не зацепился за щепку в старом полу и не врезался в пах Кевина.

Он взвыл и дернулся вперед, на петлю, я схватил его за плечи, чтобы удержать, и по его щекам потекли ручьи слез.

– Это пробный, – сказал Бубба.

– Послушай, Бубба, – обратился к нему я, – прекрати.

Но Бубба уже вошел в раж. Он скрестил ноги, выставив одну перед другой, и крученый шар, вылетев из его руки и описав дугу, хлопнулся прямо на дорожку и, вспарывая обшивку, раздробил Кевину левое колено.

– Господи! – закричал он и сполз вправо.

– Твоя очередь, Джек. – Бубба поднял шар и перешел к следующей дорожке.

– Я умру, Бубба. – Голос Джека был мягким и покорным, что на мгновенье остановило Буббу.

– Если не заговоришь, Джек, – сказал я.

Он посмотрел на меня, будто только что заметил мое присутствие.

– Знаешь, чем ты отличаешься от своего старика, Патрик?

Я покачал головой.

– Твой отец бросал бы шар сам. Ты же пользуешься плодами пыток, но ни за что не будешь делать это сам. Ты – шваль.

Я посмотрел на него и внезапно ощутил ту же сумасшедшую ярость, что и в доме Грейс. Этот кусок дерьма, наемный убийца ирландской мафии вздумал строить из себя праведника? И это при том, что Грейс и Мэй спрятаны ФБР в бункере где-то в Небраске или другом месте, а карьера Грейс полетела ко всем чертам? И это при том, что Кара Райдер лежит в земле, Джейсон Уоррен разрезан на куски, Энджи находится на больничной койке, а Тим Данн раздетым засунут в сточную канаву?

• Предыдущая
• 70/80
• Следующая